Давно это было. Где-то на дальнем перегоне в путейской сторожке произошла встреча с одним из многих, очень многих людей, делающих тихо и незаметно свою работу. Потому, ни имени его, которое давно забылось, ни внешних примет, которые и не важны, собственно, я не приведу. Обычный такой человек при деле. Слово за слово, рассказал он мне про житьё-бытьё своё и поведал историю, показавшуюся мне тогда занятной. Жизненная такая история. Никому не рассказывал а с тобой поделюсь. Понравится - не понравится... Не обессудь, ежели что...
"- Чо сказать-то хотелось... Нас, в нашем бараке... ну, не прям бараке, а доме барачного типа, что ещё со светлого прошлого остался, - восемь семей. Строение незамысловатое, этакий дощатый сарай в два этажа. Два коридора и по четыре однокомнатных конуры на каждом. По бокам - две холодные лестницы. Всё это роскошество - под жестяной двускатной крышей, где-то гнилой, а где-то дырявой. Ну, удобства, сам понимаешь, - на улице. Потому как светлое будущее тогда ещё не наступило. И от каждого требовалось - по возможности, а получал он по должности. А какая у дорожного рабочего должность... Вот то-то. Селили временно тех, кто поступал работать на железку. Всем наобещали отдельные хоромы, поставить на очередь. Но, как-то не сбылось. Живём мы вынужденно дружно. В одной лодке все... Вернее в одном корыте. Ибо лодки вона плавают - Пятиэтажки, девятиэтажки. Эх... Люди из панелек стремятся. Новостройки им блазнят. А тут и о панельке замечтаешь. Да, что уж там. Кто на что учился. Но, разговор не об этом. Живём мы дружно. В карман друг дружке не гадим, ибо понимаем, что прилетит с добавкой. Понимаем... Только вот, сосед мой, с краю, ни с чего затеял вдруг права качать. Прихворнулось анадысь, стал быть. Ну, полежал, поправился. Глядь, а часть моего коридора, что напротив двери, соседской рухлядью занята. Чтой-то - вопрошаю - ты себе позволил? Ни дверь путём не открыть, да и сундучок у меня здесь был с вещами. Сундучок - ответствует - ты на заднем дворе поищи. А место тебе хворому не пристало. Чую, хотел ты его Клавке из девятиэтажки отдать, что к тебе зачастила, под лисапед ейный. А та, баба ушлая. Глядишь и до моего коридорчика бы домоглась. Не стал тогда спорить. Силы пока не набрал вполне. Но, думку затаил. Соседу тогда многие высказали за выходку. Та же Клавка определила его нецензурно. А мне зверобою сушёного дала - потчуйся. Сосед видит, что все им недовольны, стал на меня огороды городить. Де и плох-то и нехорош и так мне и надо. Никто ему не верит, понятно.
Так он пуще себя распаляет. Во враги меня записал. Тараканы, знать, покоя не дают. Тараканы, к слову сказать, у него завсегда заместо домашней скотинки водились. Как с роднёй, с ними обретался. Ко мне тоже полезли. Ну, мне они без надобности. Купил дихлофосу, мелков китайских принёс. Провёл дезинфекцию. Соседушко ужо бегает, звонит всем, что таракны те - мои. А дихлофос, де, купил, чтобы глаза всем отвесть. Прихожу я этак с железки нашей, глядь, а замок раскурочен. Сосед на моём топчанчике с ногами расположился, из холодильника натаскал, ест. Удобно - спрашиваю - Вкусно? Сойдёт - говорит. Вот - говорит - Когда ты весь такой плохой, а я, стал быть, весь из себя хороший, не стать ли мне пользоваться твоим холодильником. Уж сильно он, супротив моего, замечательный. Будешь помалкивать - живи как нить. Нет, - отправишься вслед за сундуком. Понял, что ли, лядащий? Невдомёк соседу, что к сундучку-то я ужо наведался, да прихватил из него кой-что тяжёлое, да в руке ладное. Да и с трав Клавкиных нутро у меня не в пример окрепло. Ну, расстроил я его тогда малёха. Выскочил тот, как ошпаренный. Побежал по соседям жаловаться. Де, как же это. Только, никто его и слушать не стал. Тараканы одни может и посочувствовали. И то навряд. И что же ты себе думаешь? Теперь грозиться сосед конуру мою поджечь. Не иначе тараканы надоумили. Это же надо додуматься, - в нашем-то сухостойном курятнике, где и закурить лишний раз боязно! Ну, тут уже и самые тугие всё про соседа поняли. А Клавка пронялась в мою сторону и предложила руку и сердце. Во как!"
Давно это было. Да и было ли... А подобных историй вам о любом деревянном бараке, оставшемся от светлого прошлого, сколько хошь расскажут. Слушай только...
