шёпотом доложил: – Связь, товарищ старший лейтенант! Связь!
Но Берзалов и сам сообразил, тотчас напялил на голову шлем, подключился к локальной сети и услышал истошный вопль Колюшки Рябцева:
– Связь!!! Связь!!!
И под эти радостные вопли кинулся к бронетранспортёру. Ему хватило двух секунд, чтобы покинуть дом, добежать до борта номер один, рывком распахнуть дверцу, усесться на командирское место и подключиться к СУО. Он сразу услышал сердитый голос подполковника Степанова из штаба бригады, словно они не расставались, но не было для Берзалова голоса роднее и желаннее.
– Здесь мы, здесь! – в возбуждении закричал он.
– Да не ори ты так! – возмутился подполковник Степанов. – Барабанные перепонки порвёшь.
– Есть, не кричать, – смутился Берзалов, но всё равно радость из него так и пёрла.
Получается, что они наконец пробились, и даже космический гул не препятствовал.
– Лейтенант, где ты шляешься, я тебя уже битый час дожидаюсь.
На самом деле, прошло не больше пары минут, с тех пор, как Колюшка Рябцев, отчаянно скучая, услышал позывные штаба бригады.
– Товарищ подполковник, мы на хуторе возле деревни Каракокша! – поспешно доложил Берзалов. – Сбрасываю разведданные по маршруту, – радостно сообщил он и, не обращая внимания на грозный рык начальства, которое призывало его к серьезности, ответственности и дисциплине, пробежал в стиле глиссандо пальцами на клавиатуре, как музыкант по клавишам пианино, и СУО выплюнула в эфир кодированный блок, который Берзалов ежедневно дополнял новой информацией.
– Молодец, лейтенант… – услышал он через мгновение в наушниках голос майора Якушева. – Читаем донесение. Сейчас скинем новую информацию для тебя, скорректируешь свои действия. У нас кое-что тоже имеется.
– Отлично! – ещё больше обрадовался Берзалов.
Майор Якушев был тем, кого в штабах называют оператором, человек, который занимается анализом поступающей информации. От его выводов напрямую зависела жизнь не только отдельных бойцов и целых подразделений, он и судьба больших и малых компаний, которые вела девяносто пятая отдельная гвардейская бригада специального назначения.
Тут в разговор снова вклинился сердитый подполковник Степанов:
– Высылаем тебе вертолёт за раненым. – От этих слов в душе Берзалова наступило облегчение. – Об американцах и о твоих выводах сообщу позже. Что предполагаешь делать?
– Картина не ясна, – сказал правду Берзалов. – К вечеру выдвинусь на юго-запад в район сорок пятого квадрата с целью разведки. По всей вероятности, граница района южнее, километров в двадцати-тридцати. Пусть вертолёт летит по тому маршруту, который мы прошли. Там нет ловушек.
– Хорошо, – среагировал подполковник Степанов. – Контрольное время восемнадцать тридцать. Обозначьте себя ракетами, если связь не будет работать. Слышишь меня?
– Так точно, – радостно ответил Берзалов. – Всё сделаем.
– Ответ готов, высылаем, – радостно сообщил майор Якушев.
– А что там у тебя за чудо-квантор? – сердито спросил подполковник Степанов, явно читая расшифрованное донесение.
– Я всё подробно изложил! – возбужденно закричал Берзалов. – Мы с этим явлением столкнулись уже два раза. Так что ошибиться не могли.
– А Скрипей? – в голосе подполковника Степанова послышались презрительные нотки.
– Есть такой. Сами слышали и даже видели.
– А бронепоезд? Откуда он?
– Бронепоезд подорвали, – подтвердил Берзалов. – Бронепоезд чёткий физический объект.
– Почему не выяснили, откуда он взялся?
Берзалов ошарашенно промолчал. Подполковник Степанов и сам должен понимать, что сил тягаться с бронепоездом нет. Что смогли, то и сделали, зло думал Берзалов.
– Что-то у тебя легко всё получается? – грозно спросил подполковник Степанов. – Здесь подорвали, там увидели. Никакой ясности.
Берзалов ещё больше опешил. Не будешь же рассказывать, что ты везунчик от природы, что такова твоя планида, о Спасе, естественно, не упомянешь, потому что посчитают сумасшедшим и, того и гляди, отнимут третий взвод и переведут в штаб, где ответственности меньше. Нет, я не такой дурак, подумал он, чтобы подставляться.
– Ты Берзалов, в следующий раз горячку не пори, – веско сказал подполковник Степанов. – Я с таким донесением к генералу пойти не могу. Что я ему скажу? Что вы целуетесь с небесными духами?
– Почему целуемся?.. – возразил Берзалов.
– А как же?! – гнул своё подполковник Степанов. – А между районами существуют коридоры… как их?..
– Кванторы… – каменным голосом подсказал Берзалов.
– А ещё какие-то «предметы» с жидкостью внутри!
– Именно так, – вовсе упавшим голосом подтвердил Берзалов, не желая отступать от своих слов.
– Бред какой-то! – с камушками в голосе произнёс подполковник Степанов. – Слышишь, я тебе запрещаю присылать такого рода донесения. Присылай по существу. А всю эту метафизическую чушь оставь, знаешь кому?!
– Кому? – с тяжёлым сердцем спросил Берзалов, и его взяла злость из-за тупости начальника.
– Тому, кто её выдумал – Аристотелю!
– Есть Аристотелю! – процедил сквозь зубы Берзалов.
– Ну вот то-то… – уже более миролюбиво сказал подполковник Степанов и ещё что-то хотел добавить, может быть, даже похвалить. – Что мне от тебя требуется? Эффективность и качество донесе…
Но в этот момент связь оборвалась так же внезапно, как и появилась, словно кто-то специально отключил тангетку , и никакого ответа они, конечно, не получили. Берзалов несколько раз нажал на кнопку связи. Всё было тщетно. Эфир снов заполнился бесконечным космическим гулом, как будто небо спохватилось и показало всем дулю.
– Алло! Алло! – безуспешно закричал Колюшка Рябцев.
– Вызывай! – приказал Берзалов, поняв, что он больше не услышит любимого голоса начальства, и вылез из бронетранспортёра, поражённый фантастичностью происходящего. У него было такое ощущение, что с ними кто-то играл в поддавки, но в последний момент, оказалось – в шахматы, и ловко поставил им мат.
Мат будет, если мы вообще отсюда не выберемся, подумал он, вот это будет всем матам мат. Но почему-то его это меньше всего заботило. Равнодушным он стал к своей судьбе. А вот за бойцов и особенно за Гаврилова ему было обидно, вроде бы он их как бы на казнь вёл.
Гаврилов прибежал с круглыми от восторга глазами. За ними скромно маячил капитан Русаков. Берзалов развёл руками и высказался:
– Вашу-у-у Машу-у-у!..
Они всё поняли, хотя Гаврилов на всякий случай спросил:
– Что там?..
– А ничего, – махнул Берзалов. – Ругают нас, Федор Дмитриевич, сказали что мы метафизики.
– На то оно и начальство, – покорно согласился Гаврилов, выражая тем самым фатализм военного перед лицом обстоятельств в виде начальства, которое всегда право.
Русаков поддакнул с горечью:
– Меня тоже вот так же кинули вслепую. Ничего это начальство не учит. Здесь чёрти что творится! А они – метафизика! Экселенц да экселенц! Дурилки картонные.
Гаврилов пробормотал:
– Дурилка картонная это я… надо было ещё года три назад в отставку уйти, глядишь, лежал бы тихо и спокойно со своей Лоркой в одной могиле и горя не знал.
– Только и успел сообщить, где и мы и как мы, – сказал Берзалов так, будто не услышал горестных речей Гаврилова. Не хотел он его обижать, да и нечего нюни раньше времени разводить. – Вертолёт обещали прислать за Зуевым. Вот с ними и полетишь, – сказал он Русакову.
У Русакова сделалось такое лицо, словно его обманули в лучших надеждах. Даже куртка реглан на нём обвисла от расстройства.
– Полетишь, полетишь. Будешь сопровождать раненого, – подсластил пилюлю Берзалов. – Для тебя же стараюсь.
– Есть сопровождать… – уныло ответил Русаков.
Берзалову стало стыдно. Отдавать приказы капитану ему было как бы не положено. А ещё он подумал, что Русаков сбежит. Самый удобный момент, чтобы сделать ноги, вернуться к нормальной гражданской жизни и греться под тёплым боком у Зинаиды. И правильно сделает, подумал в назидание самому себе Берзалов. Но капитан Русаков никуда не сбежал.
***
Чтобы не слышать стонов Зуева, Берзалов расположился в летней кухне, где пахло хлебом и травами. Снял наконец с себя влажную одежду, которая уже частично высохла, развесил её сушиться на веревку, а берцы поменял на сухие, которые захватил в бронетранспортёре. Затем растопил плиту, поставил чайник, и через полчаса в кухне сделалось тепло, а потом уже и жарко. Рядом на правах любимцев крутились Кец и Сэр. Берзалов открыл для Кеца банку тушенки и вывалил в чашку на полу.
– Дядя Рома, вот бы Ваньку Габелого найти? – сказал Кец, вопросительно глядя на Берзалов.
– Может, и найдём, – согласился Берзалов. – Кто его знает? Найдём – заберём.
– А вы нас с собой возьмёте туда, на большую землю?
– Возьмём, – растрепал его белые вихры Берзалов и ничего не добавил об этой самом большой земле. Пока задание не выполнено, думать об этом бессмысленно, только душу травить.
Гаврилов пришёл, когда уже стало ясно, что с вертолётом что-то случилось, но всё равно: все ещё на что-то надеялись, на чудо, что ли?
Берзалов плеснул ему самогона и выглянул в окон, на небе загорались первые звезды:
– Не прилетит он. Опростоволосились мы в очередной раз.
Гаврилов сел напротив и кашлянул, как умел только он – тактично предваряя разговор:
– Какие наши планы?
Кец вприхлёб пил чай с кусковым сахаром и был похож на маленького, бывалого мужичка, чём-то смахивающего на Гаврилова.
– Я думаю, что мы на рассвете столкнёмся с американцами, – ответил Берзалов, испытывая ничем не объяснимую уверенность.
– Откуда такие сведения? – удивился Гаврилов и, как всегда, вопросительно вскинул брови.
Он отрезал пару ломтей хлеба и обильно посыпал картошку солью.
– Интуиция мне почему-то подсказывает, – ответил Берзалов, с удовольствием выпив самогона.
Хороший был самогон: крепкий и пах чёрным хлебом, можно было даже не закусывать. Прекрасно, видать, жилось на хуторе Ёрховым, обильно ели, долго спали и бандитствовали соответствующим образом. В общем, вели свободный образ жизни. Не оглядываясь ни на кого, без обстоятельств, которые бы принуждали к самодисциплине. А в атомный век так не бывает. Всегда, как в боксе, найдётся сильнейший противник. Поэтому и ошиблись, подумал Берзалов. А если бы пристроились к нашим, то может быть, и погибли бы тоже, но не собачьей смертью, а смертью героев. Чего и нам желаю.
– Ага… – произнёс Гаврилов, глядя в ясные очи начальника и, должно быть, не находя там нужного ответа:
– А что с пацаном будем делать? Кое-кто на него зуб точит.
Берзалов понял, что бойцы через Федора Дмитриевича высказывают свои опасения по поводу того, что командир может отпустить Касьяна Ёрхова.
– Пацана возьмём с собой. Будет проводником.
– Я его караулить буду, – высказался Кец.
Сэр поел и сел рядом, вопросительно переводя взгляд с одного лица на другое. С брылей у него капало, и один раз он коснулся колена Берзалова, оставив на нём жирные пятна.
Берзалов беззлобно произнёс:
– Вашу-у-у Машу-у-у!.. – взял тряпку и вытер псу бороду.
– А если не захочет? – спросил Гаврилов.
Убить хотят, равнодушно подумал Берзалов, в отместку за Зуева. И правильно, рассудил он, за Зуева – святое дело. Судьба пацана его не волновала. Ему нужны были сведения об этом районе. А если пацан ездил на бронепоезде, то
