остаются, союзники всем нужны. Союзники нынче на вес золота, потому что вся сила только в союзе единомышленников.
– Погоди… а этот студент, – Берзалов едва не добавил: «От которого пахло маргаритками», но вовремя прикусил язык. – Если есть студент, то должен быть и бородатый… Фомин… Ну-ка… – ему стало интересно.
Следующие трое были незнакомы, и Фомина среди них, конечно же, не оказалось. Дуба дал, подумал Берзалов, и не поверил даже самому себе. Такие дуба не дают, такие за жизнь и руками зубами цепляются.
– Отпустили их… – догадался он. – Стоило Гаврилову стараться?
Да нет, стоило, подумал он, хотя бы из тех соображений, что мы нашли карты, сообразили, что великоновгородцы не простые заморыши, а тоже ходят в глубокую разведку.
– Значит, великоновгородцы добрались сюда раньше нас, – констатировал Гуча.
– Выходит так, – нехотя согласился Берзалов. – Пока мы крутили зигзаги, да хоронились, они дунули прямиком. Может, даже на вертолёте прилетели?
– Ну и кто их так? – иронично спросил Русаков.
– Комолодун, кто ещё? – назло ему ответил Берзалов.
– Ой… ой… – покривился Русаков. – Нет никакого Комолодуна!
– А это?.. – показал Берзалов на мертвецов.
– Мало «дубов» бродит по окрестностям?
– Ты сам недавно был «дубом», – напомнил Берзалов.
– Сравнил палец с этим самым…
– Знаешь, что, капитан?!
– Знаю!
Они едва не сцепились. Шипели на друг друга, как мартовские коты. И Берзалов от злости и расстройства прибавил шаг, чтобы первым выскочить из туннеля, а когда выскочил, то обомлел: на площадке стоял мальчишка в какой-то непонятной одежде и ковырялся в носу. Был он чём-то похож на Кеца, но, разумеется, не Кец, потому что выглядел так, как выглядит зверёк – маленький, хитрый и ловкий. А ещё он ничем знакомым не пах – прямо привидение какое-то, а не человек, успел подумать Берзалов и спросил:
– Ты кто? – Рука сама собой потянулась к автомату.
На вопрос мальчишка не среагировал, а вот жест понял прекрасно и, издав странный свист, быстро, как зверь, бросился под скалу и ловко, словно паук, побежал по ней к доту. Берзалов вскинул автомат, но от изумления стрелять, разумеется, не стал. Он и глазом не успел моргнуть, как мальчишка нырнул в одну из амбразур и пропал. В этот момент из туннеля выскочили капитан Русаков и старший сержант Гуча.
– Что-то случилось? – спросил Русаков, хищно поводя стволом пулемёта и оглядываясь вокруг.
«Если бы что-то случилось, – хотел сказать Берзалов, – то мы бы уже здесь лежали покойниками», но не сказал, а подумал, что не может обычный мальчишка так быстро одичать и так ловко бегать по скалам.
Гуча, ни о чём не спрашивая, уже сидел за турелью и держал под прицелом горловину долины, хотя там ничего не было видно, кроме зеленоватой мглы.
– Ничего не произошло, – ответил Берзалов, но автомат не опустил.
– Странный ты, лейтенант, – заметил Русаков. – Попал бы ты мне в подчинение…
– Э-э-э… – стал заводиться Берзалов и, чеканя каждое слово, произнес, – вспомнила бабка, как девкой была…
Должно быть, он очень сильно оскорбил капитана, потому что он побелел, как полотно:
– Что ты сказал?! Что?! – и направил на Берзалова ствол пулемёта.
Зря он это сделал. Реакция Берзалова была мгновенной. Одной рукой он дёрнул ствол верх, хотя понимал, что если Русаков начнёт стрелять, то ствол не удержать, а второй ударом в челюсть справа и отправил капитана в глубокий нокаут.
– Помогай!
Вдвоём с Гучей они связали Русакову руки, а потом сунули в туннель.
– Я уже давно хотел вам сказать, что капитан в вашем отсутствии вёл странные разговоры, – сообщил Гуча.
– Пусть полежит! – сказал Берзалов в страшной спешке, потому что Спас чётко и ясно, без своего обычного фиглярства сказал: «А теперь бегите!»
В тот же момент, как сороки, затрещали АКМы. Берзалов инстинктивно оглянулся и увидел, как прямо на него летит череп, изрыгая из беззубого рта пламя.
***
После этого он только и помнил, что пригибался, прыгал, куда-то бежал, понимая, что в подобной ситуации это бессмысленно, что он сгорит в следующее мгновение, но его не убило, не обожгло и не покалечило. К стрекотанию АКМов прибавился грохот пушки, и Берзалов стал кое-что соображать
Оказывается, они с Гучей, сами не зная как, оказались в маленьком доте, который прилепился к подножию скалы, и из него можно было держать под огнём правый фланг ущелья.
Дот, однако, был занят: у задней стены сидел механоид – точно такой, как его представляли в многочисленных видеоиграх, только гораздо меньше, не такой зловещий и безо рта, а ещё он был мёртвым, потому что Гуча с такой силой звезданул его прикладом по голове, что механоид упал на бок, но даже не пошевельнулся.
Кроме механоида, в доте лежали мёртвые америкосы. Их просто сгребли в угол, как мусор, и даже, наверное, присаживались сверху, потому что сидеть в доте больше было не на чем.
Гуча малость ещё потоптался на механоиде, даже попрыгал со всеми своими девяноста килограммами и со зла выдернул из него какую-то деталь. Если это инвазивный захватчик, то я Папа Римский, подумал Русаков. На него механоид вообще не произвёл никакого впечатления. Слишком много в своё время Берзалов играл в электронные игрушки, чтобы удивляться чему-то подобному.
– Во!
– Оставь его, – сказал Берзалов.
Он вдруг вспомнил предостережение американцев, то бишь, манкуртов, о том, что их разбили живые механизмы, вспомнил слова подполковника Егорова что «район техногенный» и долго смотрел перед собой, не в силах сообразить, что в сумраке дота видит знакомый «предмет». Только этот «предмет» был почти что пустым, потому что голубоватая жидкость плавала на донышке. Впрочем, стоило его встряхнуть, как жидкость размазывалась по невидимой поверхности, и Берзалова ударило током.
– Вот чего ему не хватало, – уверенно сказал он, отдёргивая руку, – и лоферам в лесу тоже. Энергия у них кончилась, понимаешь, энергия. Только это надо ещё проверить.
– Что? – спросил Гуча, который сгоряча всё-таки доламывал врага.
– Я говорю, у механизмов кончилась энергия.
– Энергия? – удивился Гуча, однако внимание его отвлекло движение снаружи.
– Ну да. Батарейки! – сказал Берзалов недовольным тоном.
– Так это батарейки?
– Я думаю, – сказал Берзалов.
– Снова летит, – заметил Гуча, выглядывая в амбразуру.
И действительно, череп, изрыгая страшное пламя и таща за собой огненный хвост, уже ворвался в ущелье, чтобы разрушить всё и убить всё живое, но внезапно растаял, даже не коснувшись скал. Голограмма, сообразил Берзалов. А Гуча отпрянул, оскалившись:
– Призраки!
Призраков он не боялся, можно сказать, он их заобожал по одной единственной причине: «Вот о чём надо писать в армейскую газету, и тема нейтральная, и события неординарные!» – сообразил он и был как никогда счастлив. От него требовалось только запоминать, запоминать и ещё раз запоминать.
Они одновременно посмотрели на выход из дота и спросили друг друга:
– Бежим?
– Бежим!
АКМы и пушка лупили со всей дурацкой мочи.
– Отставить! – кричал Берзалов, подбегая в бронетранспортёру. – Отставить!
Из-за реки один за одним налетали черепа, а в их сторону тянулись нитки трассеров. Колюшка Рябцев продолжал лупить в белый свет, как в копеечку. Пришлось вскарабкаться броню и настучать ему по голове, только после этого он оторвался от прицела и ошалело выдал:
– Что, всех убили?
– Кончай воевать! – приказал Берзалов, и, как по мановению волшебной палочки, последний череп, не долетев дуба, под которым стоял бронетранспортёр, растаял в воздухе.
Продолжал стрелять только Сундуков Игорь, потому что окопался дальше всех – под завалившимся сараем. Гуча побежал и отобрал у него автомат.
– Так что это?! Что это было? – ошалело спрашивал Сундуков, идя следом за Гучей и косясь в сторону реки.
– Сказано тебе, призраки, – назидательно говорил Гуча, – значит, призраки, и нечего палить!
– Боязно, – согласился Сундуков. – Если не убьёт, то заставит умереть.
– Архипов! – крикнул Берзалов.
– Я здесь!
– Слушай меня внимательно. Мы обнаружили укрепрайон Комолодун. Нас пугают, как и в случае с луной-черепом.
– Так точно, – согласился Архипов. – Мы с Филатовым тоже к этому мнению пришли.
– Больше на подобные штучки не реагировать!
Архипов глянул на него с укором, мол, легче командовать, чем исполнять, руки, мол, сами невольно тянутся к оружию, но ответил:
– Есть не реагировать.
– Беречь патроны!
– Есть беречь!
– БТР отогнать в лес, замаскировать. Филатов остаётся на связи. Остальным разобрать боеприпасы, идём обследовать укрепрайон. Работаем в режиме «мираж».
– Есть «мираж», – даже немного обрадованно отозвался Архипов, потому что «миражом», то бишь забралом пользовались редко – неудобным он был, то ли не доработанным, то ли не умели пользоваться.
Напоследок Берзалов заскочил в кабину и послушал эфир. Связи, конечно же, не было, зато гул космоса как будто бы уменьшился ещё больше и стал не громче шума ветра в дождливый день. Это было хорошим знаком.
– Товарищ старший лейтенант, – спросил Гуча, сунув морду в кабину, – а что делать с капитаном?
– Ах, да… – отозвался Берзалов. – Развяжем и простим. Кец, как твоего друга звали?
– Ванька, – ответил Кец. – Ванька Габелый.
Сэр от радости и нетерпения вывалил язык и перебирал лапами. Кец держал его за поводок.
– Кажется, я начал понимать, куда он делся.
– Куда, дядя Роман? – Кец так внимательно посмотрел на Берзалова, что ему стало не по себе.
Не выходили у него из головы слова генерала Грибакина и намёки Русакова о детях, которые бесцельно бродят и не умеют говорить, а лишь свистят. Кец другое дело, соображал Берзалов. Сгодится для переговоров. Кец свой в доску, будущий десантник, а как же иначе? А ещё он чувствует радиацию лучше всяких приборов. Опять же где-то здесь друг его Ванька Габелый. В общем, Берзалов сам не знал, зачем взял парня. Взял, и всё тут, явно вопреки мнению Спаса, который заявил: «Пацану не место в Комолодуне».
– Правда, Кец? – спросил Берзалов.
– Правда, – поднял на него глаза Кец, и глянув в них, Берзалов на одно-единственное мгновение засомневался. Отвык он от детских глаз, перестал их понимать, забыл, каким сам был в детстве, но Кец от этого не вызывал у него меньше симпатии. Помнил он себя точно таким же – белобрысым и стойким, как оловянный солдатик.
– А куда Ванька делся?
– Сюда и делся, – уверенно ответил Кец. – Правда, непонятно, зачем.
– А великоновгородцы?.. – стал догадываться Гуча и посмотрел на Берзалов восторженными глазами.
– Через квантор, – объяснил Берзалов, – больше никак. Скрипей заманивает. Точно заманивает!
– Во-о-т гады! – изумился Гуча. – Выходит, великоновгородцы нас перещеголяли?
– Выходит, – согласился Берзалов.
– Кто же их убил?
При этих словах все невольно поежились и даже оглянулись в сторону реки, а Сэр на всякий пожарный спрятал язык и зарычал.
– Пойдём, развяжем капитана и разгадаем все тайны, – оптимистически сказал Берзалов.
– А то он, наверное, от страха в штаны наложил, – ехидно хохотнул Гуча.
Но капитана они не обнаружили. Валялась лишь знакомая куртка реглан.
– А кто его освободил? – удивился Гуча, поднимая с земли обрывки верёвки, и посмотрел в чёрную пасть туннеля.
Оттуда несло нехорошим духом, и второй раз лезть туда не
