СТАРОЕ КАФЕ

Плюнуть-то не тяжело. Растереть можно хоть раз, хоть цельных три раза. Ничего ведь не изменится.
    - Хочешь?
    - Что хочу?
    - Изменить?
    - Кажется, эту тему уже…
    - Ускользаешь из рук ужом. Хочешь, согласись? Хоть раз скажи правду.
    - Тебе?
    - Мне на кой она, твоя правда! Себе скажи. Антон?
    - А!
    - Банан сушёный на! Говори.
    - Прямо сейчас?
    - Можешь криво потом. Без разницы.
    - Егор, ты не психотерапевтом работаешь?
    - Исключительно в редких случаях, когда водка не может в силу некоторых обстоятельств быть им. Хочешь изменить? Всё начать сначала?
    - Затру… Не… уверен…
    - Как в песне: если жизнь начать сначала, в тот же день уеду я с Ярославского вокзала в вологодские края? Не вдаваясь в подробности? И стоит ли у твоих portae кто-то или ещё собирается к ним начертать на бумаге путь?
    - Переменим тему. Вот моё актуальное предложение.
    - Верно, точно сказано, Тоша. Сменим тему и останется каждый из нас при своих интересах. Тогда наливай и пусть нам будет не только хорошо, но и очень хорошо.
    - Водку?
    - Можешь сбегать домой за самогоном.
    - Нашёл молодого, спринтером в юности был хреновым. Сейчас, после пятидесяти…
    - Антон, после пятидесяти, врачи утверждают, жизнь только начинается.
    - Егор, те же врачи как заговорщики от медицины стойко так умалчивают, что для некоторых жизнь до пятидесяти не продолжается.
    - Снова о тёмных материях горькое слово замолвили.
    - Ты сам подтолкнул, Егор. Никто за язык не тянул.
    - За его тянуть не надо. Он без костей. Что вздумается, то и мелет. Наливаешь?
    - Смотрю и любуюсь.
    - Совмещай полезное с приятным.
    - Разливаю и любуюсь, Егор. Смотри, как заиграл напиток в гранях стекла. Песня, воплощённая в стекле.
    - Это не хрусталь, разве?
    - Откуда в кафе хрусталь? Скажешь тоже!
    - Антоша, ничему, вот, честное слово, не удивлюсь. На вилки гляжу и сдаётся, это не мельхиор.
    - Обычные вилки. Изготовлены с вкусом и претензией к прекрасному.
    - Серебро это. Не изделие с посеребрением. Глаз намётан, Дрюня. Рассмотреть не удалось, где клеймо.
    - Брось, оно тебе нужно, клеймо это. И какая в сущности разница, мельхиор, серебро или обычный металл. Главное, не что рукой держишь.
    - Просвети невежу, в чём оно, главное.
    - То, Егор, что им кушаешь. А кушаешь ты мало. Аппетит у тебя слабый. Не болеешь ничем?
    - Аппетит у меня не зверский. Правда. Стараюсь соответствовать рекомендациям врачей.
    - Ну-ну, они насоветуют. Вчера у них одно было верным и правильным. Сегодня что-нибудь другое, то же самое, только с видоизменённым названием и сменой логотипа. Завтра те же яйца, только вид у них сверху под небольшим углом, оттого и кажутся они неестественно притягательными и симпатичными.
    - Пить будем или болтать?
    - Егор, ты сам, вот, отвлекаешь. Конечно, пьём.
    - За что?
    - Обязательно нужно за что-то?
    - Без тоста как-то похоже на выпивку в подворотне.
    - Егор, а с тостом и при наличии повода, великосветская вечеринка? Не выпендривайся и пей. Я – уже.
    - Да? Уже или 'уже?
    - И то, и другое. Про декабристов напомнить, за что покарали так справедливо?
    - Тару задерживали. Не знаю за что ты, а я выпью за яйца, как на ни не смотри, одинаково выглядят. Кх…
    - Что кхекаешь?
    - После самогона ощущения совершенно иные. Будто воду пьёшь.
    - Ты, Егор, закусывай. Окосеешь быстро.
    - Хочу всего, понемногу отведать, Тоша. Кстати, холодец отличный. Люблю это блюдо, готовлю и зимой, и летом. Как и окрошку.
    - Егор, зимой окрошку? Замёрзнуть больше чем на улице хочешь?
    - Не для понижения температуры ем, для собственного удовольствия. Эх, Тошка, знал бы, каково оно. Сидишь, кушаешь окрошку, смотришь за окно, а за ним метель снега метёт, ветер воет… Ты не закончил про Веток.
    - Резко ты, Егор. Что про них заканчивать. Светка живёт в Италии.
    - Занесло ворону в высокие хоромы!
    - Благодаря мужу. Он у неё дипломат. Она ведь тоже училась на филфаке. Иностранный язык и литература. То да сё.
    - Какие?
    - Иностранные! Не слышишь, что ли, или не слушаешь.
    - Слушаю. Но помимо родного русского все остальные языки, по сути, иностранные. Что польский, что белорусский.
    - Э… не мудри. Сказал – иностранные, точка. После окончания института работала где-то там, там же с мужем и познакомилась.
    - С дипломатом?
    - Тогда он начинал первым секретарём или советником. Дети у них. Внуки. Видишь, как получилось, а что вышло бы, будь она замужем за кем-нибудь из нас?
    - Намекаешь, ничего путного не вышло бы? Так что ли?
    - Хоть так намекни, хоть иначе. Елизавета тоже высоко поднялась.
    - Тоже в Италии?
    - Круче, намного круче!
    - Замужем за иностранцем и он президент республики Хернамбы?
    - Ещё круче, Тоша!
    - Да куда уж круче!
    - Депутат областного совета. Глава нашего города. Владеет всеми ресторанами.
    - Этим тоже?
    - В собственности земли, два наших города построить хватит и ещё место для зоны отдыха останется.
    - Промолчал про этот ресторан, Егор.
    - Промолчал. Что с того.
    - Не пожимай плечами.
    - Чем лучше, Тоша? 
    - Тебе виднее.
    - Н-да…
    - Неплохо устроились сопливые девчонки из нашего двора. Нечего сказать.
    - Это они тогда были сопливые, сейчас – солидные дамы. С потомством.
    - С поместьем?
    - Не без этого.
    - Егор, кто имеет что против? Наливай!
    - О! сам предлагаешь!
    - Сам. Нужно когда-то быть и на вторых ролях тамадой.
    - Тамада, смотри, не свались под стол от спешки.
    - Ты меня не бросишь в беде?
    - И в биде тоже, будь уверен, Тоша, не брошу. Поддержу, подержу и…
    - Без уточнений, Егор. Выпиваем и немного помолчим. Послушаем музыку.
    - Пластинку сменили? Сейчас – Бетховен?
    - Григ, «Полёт валькирий». Вдохновляющая музыка. Просто окунаешься с головой в неё. Куча впечатлений и эмоций.
    - Вона, как ты умеешь. Красиво и с подходцами. А по мне, серому и унылому, так на закат солнца вручную больше смахивает. Вот, ей же ей!
    - За закат солнца рано пить. Можно и поговорить.
    - Ты женат, Антон?
    - Не зря спрашиваешь. В курсе, значит.
    - Если в курсе доллара, то правда. А так, нет.
    - Холостякую.
    - Давно?
    - Да уже давненько, Егор. Как и ты.
    - Погоди, ты тоже в теме моих семейных приключений? Знаешь, вспомнил анекдот по теме: лектор читает лекцию об идеальных семейных отношениях и заканчивает на вопрос из зала, мол, каковы же они и отвечает, дескать, идеальные семейные отношения таковы: у мужа любовница, у жены – любовник.
    - Хороший анекдот. Теперь к нашим баранам: земля – как территория только кажется большой. Посмотришь на глобус, ступить негде, чтобы кого-нибудь из знакомых ненароком не встретить или не дай бог, не раздавить при случае.
    - Правда.
    - Честно, узнал вчера. Когда разыскивал тебя. Адреса нового ты не сообщил. Завернул в старый наш уютный дворик.
    - Изменился, поди?
    - Не заметил. Только детворы меньше. В наше время нас домой было не загнать. Сейчас на улицу не выгонишь. Уткнулись в компьютеры и телефоны. Сидят сутками напролёт.
    - Там информация. Жить так им легче.
    - В наше время информации было меньше. Спортом занимались. На великах гоняли, ветер свистел в ушах. Здоровьем так и пышали. Румяные, крепкие, сноровистые. А нынешние? Задохлики. Чахлые ростки, бледные, глазки красные, пальчики подрагивают. С нервами наверняка не в порядке. Вот и скажи, что толку от той информации, а, Егор?
    - Со временами меняются и люди, Тоша.
    - Можно и так, но жизнь, живая и интересная проходит мимо. Жизнь сначала как компьютерную игру не начнёшь или с какого-то уровня. Она уходит безвозвратно. Возможностей что-то сделать остаётся меньше.
    - Эка ты разгорячился. Успокойся.
    - Я спокоен. Мне лично, всё по барабану.
    - Ух ты, нахватался – по барабану! Юный барабанщик.
    - Племянник любит выражаться. Мне по барабану, говорит чуть что, что с ними будет. Как жизнь сложится. Да, так говорить нельзя, нужно проявлять человеколюбие и сострадание. К чему?
    - Ну.
    - Не к чему! Я свою жизнь прожил. Худо-бедно, коряво. Книгу написать можно о приключениях. Чем они смогут поделиться со своими детьми-внуками? Как ловко сражались с виртуальными воинами, зарабатывали баллы, а когда с хулиганьём на улице встретились, все их навыки оказались пшиком. Ничего не умеют, даже за себя постоять.
    - Нет, Тоша, ты точно раскипятился. Не ровен час, сорвёт крышу. Может по глоточку минералки холодненькой?
    - Заказать надо. И обязательно холодненькой. Не то и впрямь, что-то жарковато стало и не в меру душно.
    - Сейчас принесут. Заказал загодя.
    - Слов нет, ты предусмотрителен.

                                                          4.

    - Снова, Антоша, как посмотрю, скромничаешь. Ничего не ешь.
    - Закусываю понемногу, Егор. Торопиться некуда. И не дави, не люблю.
    - А, по-моему, ты просто скромничаешь. Моя бабку любила часто повторять одну пословицу, смысл её в том, что стыдливый рот из-за стола встаёт голодным.
    - Моя же бабушка почти теми же словами всегда пользовалась, только немного у неё они рифмовались, любила, как учительница литературы, иногда употребить знания: стыдливый рот хлеб не жуёт.
    - Что это мы ударились во глубину седую прошлых лет. Давай, дорогой, поговорим о нынешнем. Что кого мучает. Не поверю, прожив каждый по-своему интересную и насыщенную жизнь, в конце концов не начал задумываться о смысле жизни.
    - Ну, смысл жизни в самой жизни. Хочу отвлечься, может и нет, но меня занимает последнее время поиск истины.
    - Антон, ещё древние по этому поводу высказались весьма прямолинейно: in vinas veritas. Ищи истину на дне бокала и при этом не опускайся до упрощения. И вообще, чтоб ты знал, поиск истины порой чреват прострацией и запоем. Ну, не хочу, Антон, чтобы ты, мой старинный лучший друг спился в поисках того, не знаю, чего.
    - Ты ещё упомяни про старые обиды.
    - А что? Упомяну! По моему личному мнению, для старых обид идеально подходят враги. Хоть настоящие, хоть выдуманные. Оставь на их незавидную вражью долю лёгкую тяжесть старых обид.
    - Витиевато, Егорша. Но вот в чём заковырка, хоть перекладывай, хоть нет с одного на другое, на старых друзей или старых врагов ответственность за что-то или за кого-то, жизнь… Она нам не простит и не прощает ничего, что было совершено и даже иногда посещают крайне, сказал бы, крамольные мысли, что из этой жизни никто из нас или они, те, гипотетически существующую и реально, не выберется живым. Все умрут во имя чего-то или в отместку за что-то.
    - Вот никак не просеку изящный форсаж твоей мысли, Антон.
    - Ты хотел сказать – вираж?
    - Ну, что первое на ум взбрело, то и сказал. Только не надо над мной смеяться.
    - Не смеюсь.
    - Я не слепой, Тоша.
    - Усмехаюсь, Егор. Это совершенно разное.
    - Ещё скажи, мол, звучит не так обидно.
    - Прости, если обидел.
    - Не обидел. Я тут, почему-то вспомнил, как нас с тобой на пару называли.
    - Друзья не разлей вода.
    - Тоже верно. Не в самую точку.
    - Буду избыточно благодарен, если назовешь…
    - Не паясничай, Тоша.
    - Замётано, Егор. Однако временами так и подмывает…
    - Как египетских богов – Гор и Атон. Если правильно сократить наши имена. Так ведь и получается.
    - Слушай, Егор-Гор, а ведь совсем из памяти выветрилось! Даже