Вышел из лесу медведь, часть1, часть2

девочка на свете. На салонных шмар я насмотрелся до отрыжки.

    На даче Катя вроде бы успокоилась, но Никольский видел, что она все-таки таит какую-то свою мысль. И конечно он понимал, что ей нужны доказательства его любви. Поэтому снова связался с товарищем, осветителем в театре, в котором Катя работала по контракту. Осветитель сказал, что ждет возвращения худрука из поездки, после чего обязательно поговорит с ним насчет Кати. Между прочим, Егор прислал на ее карту первую сумму за сожженные костюмы. Брату она все рассказала, и про встречу Никольского с Егором также. Послала видео, где Никольский коротко представился. Своим родителям не стала. Не потому что они могли не одобрить ее выбор. Она знала наверняка, что они так же, как и мать Никольского, посчитают, что она ему не пара. Мало того, начнут уверять, что у него не может быть к ней ничего серьезного, и он очень скоро бросит ее.
    Лёнчик Лукьянов, тот самый приятель Никольского, осветитель в театре, позвонил и сказал, что завтра приезжает худрук. Поэтому Никольский собрался в Питер, чтобы встретиться с ним. Хотел ехать вместе с Катей, но она так сильно переживала, что он решил оставить ее дома. Однако предварительно посмотрел и файл с ее эскизами, и фотографии с примерок. Хотя Лёнчик сразу сказал ему:
-Котёнок талант, ее и другие оторвут с руками. Не знаю, чего наш худрук так рубанул сплеча. Правда, они все тут, знаешь, слишком уж чувствительные, я бы сказал нервические. Ну, представь, мужики-актеры запросто плакать по всякой ерунде могут. Конечно, не матерые, а пацаны, но тем не менее. Могли мы, к примеру, в 20 лет плакать из-за чего-нибудь вроде того, что худрук на тебя не так посмотрел? Хотя для ролей это может и хорошо уметь так слезу включать в нужный момент. Но меня это всегда коробит.
-А как чел он ничего? – спросил Никольский о худруке.
-Как тебе сказать… Театралы, на мой взгляд, все немного с гнильцой на тему собственной исключительности.
-Понял. Ладно, завтра приеду. Но без Катюхи. Сильно переживает она.
-Поцелуй ее от меня.
-Но-но! Поосторожней на поворотах.
-В щёчку, по-дружески.     
-И часто ты ее в щёчку целовал? Признавайся.
-Да я и видел-то ее редко, не то что целовать. Она очень скромная девочка, не чета местным актрисулям, которые все с поехавшей кукухой. Но такие худруку и нужны. Наглядишься еще на них. Или они на тебя, – засмеялся в конце Лёнчик,– Такого красавчика вряд ли пропустят.

    Кате Никольский сказал о своем желании предложить худруку сделать несколько постеров для спектакля в качестве взятки за то, чтобы он восстановил контракт с ней.
-Сможешь заново всё сшить? – спросил он ее.
Она согласно кивнула. Но он видел, что это очень сильно мучает ее.
-Миша… может мне всё бросить? Вряд ли он согласится. Они ведь уже запустили спектакль с другими костюмами. И в своем кругу он наверняка уже обо мне выдал негатив. Хотя кто я? Портниха, каких полно. С образованием педагога, ни дня в школе не проработала.
-Ты не портниха, а настоящий модельер-дизайнер! Не смей говорить о себе пренебрежительно. И вообще, готовься, скоро с тобой поедем к моему деду. Хочу тебя ему и бабушке представить как жену.
-О чем ты? Какая жена?
-Такая! И не спорь! Я уже и заявления наши через госуслуги подал.
-Миша… давай подождем, узнаем друг друга лучше. Ты еще моих родителей не видел, тот еще подарок. Знаешь, люди бизнеса – они считают себя хозяевами жизни и пытаются руководить не только сотрудниками, но и своими детьми. Брат сумел их отшить. А меня они всегда прессовали.
-Теперь не будут. Теперь у тебя есть я. И с ними буду знакомиться уже только в качестве твоего законного мужа. Хватит с меня всяких родительских наездов.
-Они про Егора ничего не знают, и то, что в театре со мной контракт расторгли. Они бы такой хай подняли, Егора бы уже посадили наверно. Брат решил все по-тихому сделать, пожалел меня и мои чувства.
-Вот видишь, твой брат также в обход родителей пошел. Он по-настоящему тебя любит.
-Да, сколько себя помню, он всегда меня за ручку держал, пока маленькая была. Вишенкой называл.
-Очень хочу выпить с ним.
-Ты понравился ему. Он сказал – такой защитит тебя, могу быть спокойным. Но мне ты совсем не как защитник нравишься. Я уже знаю все твои слабые места, – улыбнулась она.
-У меня только одно слабое место – сердце,– рассмеялся Никольский.
Он сумел договориться в районном загсе, и они расписались раньше положенного срока. Никольский очень надеялся, что это успокоит Катю. И внешне она выглядела веселой и удовлетворенной. Шутила, кормила его с ложки за столом, играла с Анубисом в догонялки. Хотя Никольский все равно ощущал в ней какой-то тайный страх. Он надеялся побороть его своей любовью.
    Ночью он думал, как и что говорить худруку, и смотрел на спящую Катю. Простушкой ее могла воспринимать только такая женщина, как его мать, не имеющая хорошего вкуса и не чувствующая тонкостей истинной красоты. Мужчины провожали Катю восторженными взглядами. Он убедился в этом, когда они ездили с ней в районный центр, а потом в Питер. Хотя даже интерес других мужчин к ней ничего не менял в его личном восприятии – он обожал красоту, которой обладала Катя. Ей совершенно не требовалась никакая косметика, а лучшей прической для нее были распущенные волосы или просто прихваченные сзади заколкой. О фигуре, а тем более о ее обнаженном теле, он думал только в контексте сильного желания обладать им. Бывшие его партнерши не шли с ней ни в какое сравнение, хотя прилагали огромные усилия и вкладывали немалые деньги в поддержание стройности и красоты.
    Однако помимо физических данных Катя влекла его какой-то первородной тайной, отсылавшей его память в раннее детство. И страхи ее, сомнения и некоторая робость – всё это также было оттуда, из его детства. Даже прозвище Вишенка, которым называл ее брат, отзывалось в Никольском каким-то сладостным спазмом где-то под ложечкой, настолько оно являлось для нее органичным.
    Уже после первого секса с ней он решил, что они должны пожениться, он никому больше не собирался ее отдавать. Правда, сказать ей это сразу опасался, она могла замкнуться, испугаться, посчитать, что для него только секс важен. Но кроме этого она считала брак большой ответственностью. По крайней мере, о желании брата жениться она говорила именно так, ведь его решение возникло лишь через три месяца отношений с девушкой. А Никольскому хватило двух дней. Но он ни минуты не сомневался в правильности выбора. И с каждым днём убеждался в этом всё сильнее. Она оказалась не просто его женщиной, она оказалась его человеком. Потому что чувствовала и понимала такое в нем, чего больше никто не понимал и не видел.

    Худрук выглядел высоким и интеллигентным мужчиной за сорок. Когда Никольский вошел, он разговаривал с завхозом и бухгалтершей.
-О! Здравствуйте! Какими судьбами? – воскликнул он, увидев Никольского.
-Можете уделить мне полчаса? – спросил Никольский.
    В кабинете, когда они сели, Никольский рассказал историю сожжения костюмов. И то, что виновник частями погашает Кате долг за уплату компенсации театру.
-Я хотел узнать, возможно ли восстановить контракт с ней? Она готова сделать костюмы заново. У нее сохранились все эскизы и выкройки.
-Кажется, тогда она вдохновлялась именно вашей работой, которую я когда-то купил у вас?
-Да, именно так.
-Спектакль мы запустили с костюмами другого портного. Поэтому не знаю…
-Но ведь ее эскизы признаны лучшими!
-Да, помню. Я был очень расстроен потерей тех костюмов. И расторжением контракта с ней. На этом настояло наше бывшее руководство. Но теперь все изменилось. Я не просто худрук, теперь я еще и гендиректор. Однако понимаете, театр не фирма по продажам, наш доход не так велик, чтобы иметь два комплекта костюмов для одного спектакля.
-Я бы мог в качестве компенсации сделать вам бесплатно несколько постеров к этому спектаклю в том же ключе, что и костюмы Кати.
-Вы так близки с нею?
-С недавних пор она моя жена.
-Как я понимаю, очень с недавних. Хорошо, я подумаю. Постеры от такого художника – слишком заманчиво! Дайте мне день, завтра я позвоню вам.
    Лёнчик уже ждал Никольского в фойе:
-Слушай! Я тут подсуетился, и кое-кого заинтересовали фото Катиных костюмов.
-Кого же?
-Думаешь, у нашего худрука мало конкурентов? Да ты наверняка встречал его у той же Алексы. Воронин. Помнишь? Экспериментальный молодёжный театр. Получил большой грант на развитие. Он совсем недавно собрал труппу и выбил помещение. Готовит премьеру.
-Но ведь костюмы Катя шила под конкретный спектакль,– напомнил Никольский.
-Знаю. Воронину понравился сам их стиль, цветовая гамма, настроение. А раскадровку и принадлежность можно изменить.
-Давай дождемся ответа твоего худрука. Потом и решим.
-Воронин? – вдруг услышали они голос худрука. Он подошел и сказал:
-Михаил, я уже принял решение. Скажите Кате, что контракт с ней возобновлён, пусть даст расчет по ткани и фурнитуре. А еще… я постеснялся сказать, поскольку она теперь ваша жена. Мне всегда хотелось, чтобы ее кто-нибудь нарисовал. Не классический портрет, а многоцветный…, такой, в вашем стиле, с отсылом к роскошному летнему дню, вишням и яблокам… чтобы аромат их ощущался. Катя ведь такая. Только не подумайте ничего. Я если б мог, заказал бы портреты всех наших девушек, но бюджет не позволяет.
    Он словно угадал задумку самого Никольского, который пока ехал на дачу, уже даже представлял, как будет выглядеть его картина. А когда Катя вышла на крыльцо его встречать, он залюбовался ею и окончательно решил, каким сочным и радостным напишет ее портрет.
    Новости ее очень обрадовали.
-Понимаешь, мне ребята в этом театре все нравились и ко мне хорошо относились. Просто после того, что произошло, я их никого не видела больше.
-Странно, а Лёнчик их всех считает чуть ли не поехавшими.
-Так ведь это нормально для актеров. Там же большинство молодых, возрастные отдельно держатся. И гримеры молодые, и реквизитор. Не знаю, почему Лёнчик так считает. К нему там все хорошо относятся.
-Наверно потому, что сам не реализовался. Он очень талантлив, а работает осветителем. С чего бы? Наверняка, небольшие деньги получает, а мог бы платные фотосессии делать, в журнале где-нибудь работать или в модельном агентстве.
-Он как-то обронил при мне, что работать с клиентами – это почти как курьером вкалывать или таксистом всякое быдло развозить.
-Вот как? Понятно, спесивый парняга. Видно, ему лучше три копейки зарабатывать осветителем, чем живое дело делать. Видал я таких и много.
-Его талант применим только в творчестве, а им он как раз и не хочет заниматься. Худрук ведь предлагал ему много чего – памятные фото и видео, презентации спектаклей, коллажи для фойе, подарочные фото-альбомы для зрителей и т.п., но он от всего отказался.
    С начала недели Никольскому пришлось много Катю возить, она сама закупала ткани и фурнитуру. Они приобрели ей на дачу стол для выкроек и швейную машину. Поэтому оба теперь были заняты. Катя – кроила и шила, Никольский рисовал, а Анубис внимательно наблюдал за ними обоими.
    Никольский впервые работал не в полном одиночестве, но ему ничто не мешало. Напротив, он наслаждался уютом и присутствием Кати. Ему нравилось наблюдать, как она привычно и