Немеркнущая звезда. Часть вторая

геройствовал-петушился, сопля на двух лапках. Хорошо ему петушиться-то с такой-то мамашей, которая ради него на всё пойдёт, - спокойно и уверенно! - я понимаю.
- А в школе чего ж их двоих тогда не было? - на физике-то, я имею ввиду? Там-то уж сам Бог ей велел, Тамаре Самсоновне этой, прийти и победителем его, обалдуя, сделать, проще простого, как говорится… Нет, чего-то ты не то говоришь, Тонь: нестыковка какая-то получается.
- Нет никакой нестыковки, нет; и говорю я всё правильно, - отмахнулась Антонина Николаевна нервно, удручённая непониманием мужа. - В школе-то нашей за олимпиаду по физике кто отвечал? и кто её проводил? - вспомни. Изольда… А с Изольдой Збруева договариваться не захотела, видимо. Неизвестно ведь, какие у них отношения… Да и в школе у нас про это уже на следующий день узнали бы - это как пить дать. В небольшом коллективе, где бабы одни, ничего невозможно скрыть: бабы - народ трепливый, у них языки длинные. А Збруева ушлая - не захотела светиться; решила, что лучше будет Сашке школьную олимпиаду вообще пропустить: на болезнь, на срочные дела сослаться, - что он с успехом и сделал.
- А в ГорОНО что, светиться не надо? Там тоже бабы одни работают во главе с заведующей, Красновой Адой Исааковной; или Исаевной - Бог весть.
- ГорОНО - это другое дело. Это как горком или обком партии - сугубо закрытая организация, куда доступа простым смертным нет. Всё, что там у них происходит, до нашей школы вряд ли дойдёт. Сотрудники ГорОНО с простыми учителями и не дружат-то, небось, не общаются: им это по должности не полагается… А Збруева там, вероятно, своя; там у неё, аферистки, полным-полно подружек. Жена директора школы всё же, сама наполовину директор; вместо нашего безногого Алексея Трифоновича туда, небось, на доклады регулярно ездит… Вот там-то они и решили отыграться на Вадике, его обязательно победить - чтобы потом на весь наш город растрезвонить. Всё на это поставили, на всё пошли: знали, что за толстыми стенами ГорОНО их уже никакими правдами не достанешь. Молодцы! чего говорить! Пятёрку с плюсом им можно поставить за такую афёру…

-…Так ты хочешь сказать, - с трудом соображал и переваривал отец то, что ему его супруга упорно втолковывала, - ты хочешь сказать, что Сашка на олимпиаде уже все задачи знал? что пришёл туда потому только, что первое место у него было уже в кармане? А иначе бы он и не пришёл сегодня? Ты это хочешь сказать?
- Да, это.
- Но, подожди, Тонь! Вадик ведь нам сказал, что Тамара Самсоновна не подходила к Сашке: пришла, сказал он, пошушукалась минут пять с проверяющей и ушла.
- А чего ей к нему подходить-то? зачем?
- Ну как зачем! Чтобы задачи ему передать с решениями.
- Да про задачи и про решения они, может, уже за неделю знали, а то и за две. Ты что думаешь, что Збруева заранее с женщиной этой, что сегодня там всё у них проводила, встретиться не могла? или созвониться, по крайней мере? Наивный! Они ведь подружки с ней, если судить по тому, что Вадик нам тут рассказал: как они обе стояли сегодня в зале и мило у окна беседовали, как Збруева по-хозяйски вошла, дверью на всю аудиторию хлопнув.
- А зачем же тогда она припёрлась-то сегодня туда, непонятно?! - Сашкина мать, я имею в виду, - если Сашка её, как ты говоришь, уже заранее знал все задачи? если их дома переписал и оформил, как полагается: с ответами, с решениями - со всем? А на олимпиаде, по-твоему если судить, просидел просто так четыре часа: “ворон ловил” и над всеми втихаря посмеивался?... Ну и сидела бы тогда себе дома спокойненько, коли так, и не светилась нигде, не топтала ноги - это было бы самое умное для неё, самое во всех отношениях выгодное. Никаких лишних разговоров тебе, пересудов и сплетен. За каким хреном ей надо было так откровенно и пошло себя в чёрном свете-то выставлять, скажи?! перед людьми позориться?!
- Ой, да плевала она на твоих людей! - вспылила матушка Вадика, теряя терпение. - Для неё люди - что червяки на блюде! Она, если надо, и на мир Божий плюнет, не постесняется, - если это ей выгодно будет… А потом, - подумав, вдруг сказала она, по-особенному лоб наморщив, - может, она пришла для того, чтобы работы десятиклассников на пару с подружкой своей проверять: следить, чтобы к сынуле её и близко никто не посмел приблизиться, чтобы всех конкурентов валить бессовестно и безбожно. А то вдруг кто тоже все четыре задачи возьмёт и решит: наш Вадик, к примеру, или ещё кто другой - и с её Сашкой первое место вынужденно разделит… А ей это не нужно совсем, пойми: ей безоговорочная победа требуется. Только тогда она, змея, успокоится, когда сынка своего недоношенного до небес поднимет: чтобы все вдруг опять увидели, зарубили на своих носах, что он у неё - гений немыслимый и недосягаемый, что - вундеркинд, а Вадик наш - никто, выскочка деревенский; что случайно-де прошлый год в Москве пробыл-проучился, что вытурили его оттуда метлой.
-…То есть, Вадику нашему там по-любому нечего было б сегодня ловить, ты хочешь сказать: сколько бы он ни решил задачек?
- Не знаю я, не знаю! ну что ты ко мне пристал?! - в другой раз вспылила Антонина Николаевна на мужа, находившаяся, как и старший сын, на грани нервного срыва. - Пусть сходит туда на днях и всё узнает сначала… Увидим, как выступил Збруев, сколько задач решил, - тогда всё и поймём сразу же: был там сговор у них или же не был…

10

Но идти и узнавать Вадику никуда не потребовалось. Результаты олимпиады уже на другой день ему “любезно” сообщил дружок его бывший, заклятый, что к ним во двор неожиданно вдруг пришёл с утра пораньше - к однокласснику своему, Чурбанову Толику. И произошло это вот как.
Утром 8-го числа Вадик вышел на улицу выносить мусор по просьбе матушки, и там во дворе как раз и столкнулся с Сашкой лоб в лоб, что с Толиком возле калитки стоял и хохотал - счастливый, собою довольный.
- Привет, - первым кивнул он Вадику головой, чего в школе не делал уже давно, с момента их расставания. - Пойдём с нами портвейн пить: обмывать моё первое место.
По тому, как всё это было сказано, с какой интонацией и выражением на лице, со стороны без труда можно было понять и прочесть, что поздоровался и заговорил Сашка с Вадиком не для того совсем, чтобы действительно его пригласить куда-то и вином от души напоить, - а исключительно для озвучивания крайне-важной новости. Которую он непременно сам хотел сообщить - и самолично оценить реакцию Стеблова…

Реакция же была такой, какую и придумать трудно.
- Первое место? где? - переспросил оторопевший Стеблов, у которого словно обручем больно сдавило грудь, и мороз пробежал под рубахой.
- На олимпиаде вчерашней, где ты участвовал, - ухмыльнулся заносчиво Сашка, с удовольствием наблюдая, как бледнеет и чахнет поверженный соперник его, как на глазах зеленеет и пригибается. - Я все четыре задачи решил как-никак, двадцать баллов набрал из двадцати возможных.
-…Поздравляю, - в ответ почти прошептал Вадик, у которого подкосились ноги от слабости, и всё заныло и заболело внутри, как от язвы запущенной закровоточило.
Он опустил голову и отвернулся, чтобы Збруев с Чурбановым не заметили его быстрых слёз, что тогда предательски на глаза набежали, и поспешил отойти от них, на весь двор от души гоготавших: ему стало реально плохо.
«Ну и чего тогда мне туда идти, в это ГорОНО несчастное? - обречённо подумал он, опуская в контейнер мусор и носом как маленький шмыгая, намокшие глаза растирая рукой, - если он все четыре задачи решил, а я всего две? Идти мне туда не за чем…»

11

Вся та неделя, а точнее - пять дней, что разделяли по времени физическую и математическую олимпиады, прошли для Стеблова в тяжёлом раздумье: идти ему на математику - не идти? испытывать ещё раз судьбу - не испытывать?
Родители ему советовали не ходить: добра, дескать, от такого хождения всё равно не будет, коли уж Збруевы так горячо и так круто за дело взялись, так высоко “рукава засучили”.
Вадик и сам понимал, или чувствовал, лучше будет сказать, сердечком своим достаточно зорким и трепетным, что Збруевы его не отпустят, по-видимому, до конца учебного года. Они как две собаки бешенные вцепились в него мёртвой хваткой, и пока он дух не испустит, не превратится в ничто и никто, которого и как звать-величать не известно, - они, паразиты злобные, не успокоятся.
Но не ходить - значило всем показать, и им - в первую очередь, что он элементарно струсил, что проиграть опять испугался, как проиграл прошедшую олимпиаду по физике; что он - самый настоящий бездарь и трус!... А это было для Вадика страшнее и горше всего: трусость свою на показ выставить, - страшнее голода, холода, смерти.
Ведь Збруевы этого только и ждали. И этот его неприход стал бы лучшим для них обоих подарком - как киевский тортик к празднику или букетик гвоздик. Тогда-то они уж точно порадовались бы, потешились над ним от души, почесали языки поганые. Физику, - сказали бы, - подчистую продул, две задачи всего и решил из четырёх предложенных; а на математику, - раструбили бы в школе на всех углах, - даже и не пришёл, прохвост, математик-де липовый. Испугался, неуч, - добавили бы в конце разговора, - что и вовсе ничего не решит, что пустую тетрадку отдаст на проверку… Вот и подумайте теперь, дескать, люди добрые, на досуге, - язвительно подытожили бы они оба предполагаемый тот трезвон, - кто из них из двоих талантливее и умнее? И кто кому, соответственно, в Москву помог год назад поступить? в интернат колмогоровский?...

Предвидя и прогнозируя подобные пересуды со сплетнями, Вадик бледнел и хмурился, мурашками покрывался, понимая прекрасно всю горькую правду их, или хотя бы часть правды. Какой он будущий математик, действительно, если от Збруевых бегать начнёт, от их козней и подлостей как зайчик трусливый прятаться? Разве ж это сильных удел: бегать от подлостей слабых?! Пусть себе подличают на здоровье, сети и козни строят, закулисные интриги плетут - пусть! А он всё равно должен прийти и решить все задачи. И тогда козням их и интригам, и пакостям мелким будет копейка цена: все они в пыль превратятся, в ничто, в мусор.
Да, обстановка на олимпиаде будет не сахар: теперь это можно с уверенностью предположить. Збруев придёт непременно как представитель школы, будет нахальничать и дерзить, нервы ему мотать беспрерывно. И Тамара Самсоновна обязательно будет юлою где-то рядом крутиться, и задачи с решениями Сашеньке своему опять передаст, и потом первое место ему же выдаст. Всё это будет, с гарантией произойдёт! Поэтому-то ко всему самому худшему нужно готовиться и настраиваться! - и не обращать внимания ни на что: напрягать волю, закрывать глаза, сжимать зубы, затыкать поплотнее уши! Ведь если он пересилит нервозность и неприязнь, и сумеет взять себя в руки и успокоиться, - то он всё осилит с лёгкостью, придумает и всё решит: он умеет решать задачи…

И что тогда скажут Збруевы? чем ему могут нагадить? чем помешать? Да ничем! - это совершенно точно!
И та женщина из ГорОНО, что будет вести дела в зале на математике и потом его проверять и оценивать, просто обязана будет дать и ему первое место тоже, не сможет не дать, не имеет права - если у него в тетрадке, допустим, будет точно и правильно всё написано и решено. Разделят они с Сашкою пьедестал: что тут такого особенного? Такое часто бывает.
И разговоров уже не будет тогда про