положение вещей. Нам стоило немалого труда, по крайней мере, официально закрыть этот орден.
— А рукопись, как она оказалась у вас? Ведь после описываемых событий прошло более тридцати лет. Значит… Значит Иуде было под семьдесят.
-Как ни странно, но тогда тоже доживали до этого возраста. Вы ведь были в Кумране, верно? А знаете ли вы что-то об истории Хирбет-кумранского монастыря? Вернее, о его развалинах, где был обнаружен один из кладов, описанных
в знаменитом медном свитке? Раннее этот монастырь принадлежал ессеям, которых можно было бы современным языком назвать пацифистами древнего мира. Но вот что интересно, монастырь хранил следы насилия и пожара. Отчаянного сопротивления. Вам не кажется не логичным -идеи пацифизма и вооружённого, по всему умелого отпора?
— Кажется, я вынул из пачки сигарету и предложил Йони. Он покачал отрицательно головой. -Осталось немного. И вы поймёте, как и почему эта рукопись оказалась у нас. По многим, но отрывочным сведениям можно предположить, что Иуда был среди защитников Иерусалима от Х легиона римлян. И, как полагают, утверждать что -либо я не берусь, когда пали уже вторые городские стены, часть зелотов вышла из города, унося с собой самое ценное из сокровищ Храма. И, по всей вероятности, они по пути к Моссаде заняли монастырь, изгнав ессеев, которые и поселились в кумранских пещерах. Но бывший среди этой группы зелотов Иуда, сочувствующий ессеям, благодаря близости к Иешу, передал кому -то из них свою рукопись или одну из копий. И когда дошла весть о падении и сожжение Иерусалима, зелоты спрятали всё то ценное, что вынесли из осаждённого города. Но перед этим нанесли на медном свитке зашифрованные указания мест, известных лишь посвящённым. А затем перебрались в Моссаду, контролировали которую, всё те же зелоты.
А ессеи, уцелевшие после резни, учинённой римской солдатнёй, разбрелись по разным местам. Так этот текст перешёл к кумранитам, которые его оберегали и оберегают доныне. А Иуда, видимо, погиб, защищая последний оплот сопротивления, либо совершил самоубийство, как все последние защитники крепости. Вот и всё. Вы удовлетворены?
— Спасибо, Йони, но ещё одно заинтересовало меня в тексте, если, конечно, верен перевод. Что это за пресловутые «весы», о которых выспрашивал у Иешу Пилат и посланник Рима?
— Фигура посланника не очень ясна во всей этой интриге. Да и был ли он? Иуда писал об этом со слов стражника, дошедших до зелотов. А «весы»… Не правда ли, — он перевёл тему, — на этом месте яснее ощущаешь всю полноту трагедии, как будто и не было тысячелетий? Что -то такое стоит в воздухе, а ведь за пределами «старого города» дышится по - иному. Вы не замечали?
— И всё же, — попытался я вернуть историка к интересующей меня теме. - Что же «весы»?
— Я вам кратко перескажу одну легенду. Если хотите, миф. Воспринимайте это, как сочтёте необходимым.
«Легенда кумранитского братства».
Когда Бог создавал землю и небо из всеобщего Хаоса и заселял её, он создал и нечто, что уравновесило созданный им мир. Это нечто должно было храниться на земле. И пока оно хранится, мир не вернётся к изначальному Хаосу. Но что же это такое не знает никто. Хотя пытались найти какие-то определения. Как, допустим «Краеугольный камень» или «Весы». Так, по крайней мере гласит легенда. И так же считается, что все необъяснимые явления и чудеса, потрясающие
современных людей, утерявших основы древних знаний, лежат именно в этих «весах», которые неизвестно где хранятся. А то, что они на Земле, бесспорно, так как не наступил, несмотря на потрясения Хаос, или Апокалипсис Утеря древних знаний и «весов» взаимно связано. Возможно, тогда и родилась версия «Древа познания». А возможно и нет. Так ли, иначе, но легенда гласит, что «весы» оказались в Египте. Эта была одна из последних старых рас. Но мир нуждался в новом хранителе и тогда на стыке цивилизаций появились евреи. Лишь только Знания, хранимые жрецами, удерживало величие фараона. И тут Бог послал миру Моше, Моисея. Наивно думать, что лишь слепое стечение обстоятельств привело пущенного в корзине по реке ребёнка в покои фараона. В этом содержался великий смысл обновления.
Моше стал приёмным сыном фараона. А еврей Иешу Бин Нун, или Иисус Навин одним из предводителей его войска. Никто не задаётся вопросом о том, как Иешу из племени рабов смог достичь таких высот. А ведь это неспроста. Ведь для воплощения новой задачи необходимы были, по крайней мере, два фактора. -Идея и сила, чтобы её воплотить. Что мы и видим. Моше
— идея. Иешуа — сила. Вот что нужно было для выхода из Египта. Не физического, прежде всего, я понятно объясняю? Смена династии хранителей равновесия мира. Идея должна быть выше материальных сил и, видимо, поэтому, Моше, став её физическим воплощением, так и не вступил на святую землю. Он символ идеи, которую воплотил Навин, вооружённый’ идеей и военным опытом. Подумайте, что дало силу народу, которые сорок лет до вступления в Землю Обетованную были рабами, затем скитались в пустыне?
Как они могли стать победоносной армией, завоевавшей Ханаанские царства? А ответ в легенде. Моше при помощи Иешуа смог каким-то образом похитить ковчег. Да, тот самый «ковчег Завета», в котором, как гласит легенда, и хранились «весы». Не потому ли был так храним иудеями, что его значение было известно, по крайней мере, первосвященникам и царям? И вот почему фараон погнал за ними войско. Ему ни к чему были рабы, которых он без проблем заменил бы другими покорёнными народами. Он должен был во чтобы-то не стало, вернуть ковчег. Дальше вы знаете. А Египет с тех пор стал угасать и вскоре его заменили другие народы — греки и арабы. Он растворился в них, так как свою функцию выполнил. Народ-хранитель, бессмертен. Вот что гласит легенда. Вот почему царь Давид поручил своему сыну Соломону воздвигнуть Храм. Храм вокруг ковчега.
Тогда же появился и символ шестиконечной звезды. Символ хранителей равновесия, мирового порядка. И этот символ Давид поместил на щит свой. Щит, которым он должен был защищать народ -хранитель. Ведь название маген Давид переводится, как щит, а не звезда — кохав. Но после смерти Соломона и распрей, после Вавилонского пленения, главная святыня исчезла. Видимо священнослужители смогли где-то спрятать её. Там, где до сих пор никто не смог отыскать её. Многие беды постигли народ Израиля, но «весы» и сейчас, видимо, где-то в пределах этой земли, так как, несмотря ни на что, евреи не исчезли, как те же египтяне, преемниками которых они стали. Но то, что «ковчег» всё же утерян, повергло в страдания, которые до конца не исчезнут, пока «ковчег не вернётся в 3 -й Храм. Но вот, что интересно, если внимательно проследить историю современных народов, то у них только тогда наступал прогресс, когда ослабевало давление на евреев. А вспышки антисемитизма служили предвестниками бед.
Это доказанный факт, а ведь щит Давида может прикрыть все народы, освободившиеся от ненависти. И мы –кумраниты, знаем, что Иешуа не только не отрицал, но и понимал это, читая свои проповеди в синагогах. Под звездой Давида. Под знаком всеобщей Божьей гармонии. И пока мир это не осознает -не быть миру. Вот, пожалуй, и всё, что я могу вам поведать. И что вы теперь намерены делать?
— Не знаю, -несколько растеряно произнёс я, — это несколько неожиданно, несколько … Не знаю даже. Мне надо подумать. Спасибо вам Йони.
— За что? За ещё одно сомнение, посеянное в вашей душе? А ведь основы этих сомнений лежат ещё в соперничестве гностиков и ортодоксов. И когда верх взяли ортодоксы, в силу большей общественной силы своих адептов, под руководством Киприана и создали епископство, напрочь исчезли упоминания об истине, и возникла легенда, мало имеющая общего с действительностью. Возникла догма, определяющая власть Рима на долгие века, а задумано всё это было ещё при
жизни Иешуа. Вот мне особенно и интересен посланник. Но кто он был и чьи интересы представлял
можно лишь предполагать. Так, как никаких дополнительных сведений о нём не сохранилось. Но это уже в не вашей сфере интереса. Ваш друг…
— Фимка, хранитель?! — Изумлённо воскликнул я.
— Нет, — спокойно возразил Йони. В том смысле, что он не кумранит. Мне пора. А ваш друг просто понял и надеюсь принял правду о нас такой, какова она есть. Прощайте. Теперь и вы обречены знанием. Он, не прощаясь с трудом поднялся, разминая затёкшие мышцы и ушёл. Вот так просто ушёл, как будто ничего не было. Бред, сон. Но напротив меня возвышались мрачные, требующие реставрации своды
«Храма Гроба Господня». Проклятое место Голгофы. Я взошёл на неё, скрытую за камнями зданий и мостовых, но несмотря ни на что, остающуюся там же и так же, как в иные времена, вводящую в трепет любого, спустившего в незримую зону ирреальности. Почти невидимую за реальностью жизни. Но я побывал здесь, и я вопреки всему спущусь с Голгофы, унося её с собой, не забывая о ней, как о больной совести всего человечества. Да и она не забудет меня и когда-нибудь вновь призовёт к себе, чтобы тут я держал ответ.
Сначала перед собой, в преддверии Судного Дня. Тяжела ноша Знания, которую теперь и мне придётся нести по жизни на не столь мощных плечах.
Сны бывают приятными и не очень. А порой, когда перегруженный мозг требует разрядки, врываются кошмары -предвиденья, чтобы, измучив тебя, под утро уйти, унося накопленную тяжесть и освобождая место для очередных накоплений. Я шёл, спотыкаясь по грани реальности. Или я спотыкался потому, что неровно уложенная брусчатка и плиты, тормозили естественных ход¬ истории? Времени? Я шёл по вымершему, затихшему, затаившемуся старому Иерусалиму. Куда? Сейчас, — огоньком зажигалки я осветил зажатый в руке клочок бумаги, с написанным на ней адресом. Надпись была на арамейском. Я ещё успел удивиться тому, что почему-то понимаю написанное. Адрес, где мне, наконец, скрытое до сих пор Знание. Я не хотел, боялся идти, но всё-таки шёл, прижимаясь к стенам старинных домов.
Луна, этот естественный фонарь, освещал путь, скользя лучом то по кованным решёткам, то по вселяющей ужас, притаившейся в глубине мрачной арки тени. Я устал и, казалось, кружу по какому-то невидимому кольцу квартала, возвращаясь к исходной точке. Усталость и ужас постепенно проникали в меня. Может быть, плюнуть на всё и по примеру бездомного пса притулиться к какой ни будь затемнённой нише, дожидаясь благословенного рассвета? Раннего, утреннего. И в какой-то момент я побежал, не отдавая себе отчёт, почему и куда? Тени, явные очертания человеческих теней преследовало меня. Я был в отчаянии. Я заблудился. Я … хотя, вот название улицы: — «Дело Роз». Улица крёстного пути. А тени, не приближаясь сопровождали меня, и на каком-то отрезке бега, стали принимать видимые очертания. Как из негатива, из туманной дымки стали проявляться лица и одеяния, соответствующие скорее виденному мною на картинах, чем в реальной жизни.
Разве что на карнавале в честь праздника Пурим. Это был Иерусалим, но Иерусалим времён Ирода. Вдруг материализовались руки, руки, руки и какие-то люди схватили меня и поволокли. Я пытался кричать, но мои губы были словно склеены сверх крепким клеем. Что же это? Куда?! Тут луна высветила пурпурную точку, и высокий лысоватый человек
