объяснил Гозман, отлично зная, что общая сумма выигрыша десятикратно превысила цену Златы.
- Узнать бы хоть, как она там?
- Я наведу справки Ефим, а пока продолжай биться, - постановил хозяин.
Через день Гозман отправился к Поповой поговорить о покупке Златы. Ефим же ещё ночью прикинул примерную сумму заработанных им денег и в его душе поселилось сомнение в честности барина, поэтому он решил проследить за ним. Когда Гозман ускакал, Ефим взял второго коня отправившись по его следу. Слугам же наврал, что едет гулять в кабак и вернётся поздно, те охотно поверили, ведь Ефим прокрепил свои слова целым рублём. К полудню он увидел, как барин остановился на постоялом дворе расположившегося у оживлённого тракта возле густого леса.
Ефим дал работавшему там парню пятак и тот подробно рассказал о том, что Гозман остановился на сутки, привёл к себе распутных девиц, заказал ящик вина.
Следующий день Ефим наблюдал за постоялым двором скрываясь в лесу. Его слежка дала плоды. Через сутки барин закончил веселье, направившись в обратный путь. Он и не собирался ехать к Поповой.
Ефим погнал коня короткой дорогой через лес и был дома за несколько часов до приезда барина.
- Помещица подняла цену Ефим, - сказал ему Гозман входя в сарай, где тот молотил руками по набитому песком мешку. – Нужно больше денег.
- Ой ли? - Ефим перестал бить, косо посмотрев на Гозмана.
- Жадность - это порок, дорогой мой, - сокрушённо произнёс хозяин.
- Что, верно, то верно. Может позже вдвоём съездим к барыне, поговорим по душам, может войдёт в положение, снизит цену?
- Всё возможно Ефим, а пока давай-ка займёмся делами.
Так в боях и тяжких раздумьях об обмане хозяином прошла неделя, в конце которой Ефим вновь настойчиво потребовал разговора с Поповой. Эта настойчивость насторожила Гозмана, и он отправил одного из своих слуг с письмом к барыне.
Ответ не порадовал ни его, ни Ефима. Ушлая баба из вредности продала Злату соседскому помещику, а тот в свою очередь подарил Злату графу Орлову, дабы умаслить того ради помощи в личном деле. Граф охотно принял подарок, он ценил грамотных людей, постоянно нуждаясь в писарях. Проверка подтвердила её слова.
Тяжёлую новость Гозман с Ефимом решили обсудить в кабаке за бутылкой водки. Ефим впервые так много пил.
- Что же делать Геннадий Потапович? – сокрушался бывший плотник. – Как выкупить теперь?
- Проклятая чертовка обещала не продавать и не сдержала слова, - ругал он барыню. – С Орловым дело сложнее. Он практически никого не продаёт, если и продаёт заламывает несусветные цены, это же писарь, а не пахарь десятирублёвый. Твоя жена обучена грамоте, он это ценит. В данный момент сие большой минус для нас.
Ефим, угрюмо смотревший в стол, заказал третью бутылку водки с закуской.
- Как же так Геннадий Потапович? – продолжал сокрушаться он.
- Утро вечера мудренее, - ответил тот. – Давай допьём и пойдём на боковую. Позже решим, что делать, авось провидение даст какой знак. Поверь, я искренне хочу, чтобы вы воссоединились.
- Врёшь ты всё барин, - зло сказал Ефим. – В последний раз ты даже не ездил к Поповой, а куролесил со шлюхами на постоялом дворе. Ты наживаешься на моём горе, до Златы тебе дела нет. Свернуть бы тебе шею, как гусёнку.
Гозман не на шутку испугался. В гневе Ефим запросто мог это сделать.
- Мне нужны деньги Ефим, - произнёс он. – Очень нужны. Я ничего не умею, кроме как обстряпывать не совсем праведные дела, с этого и кормлюсь. Мне нужно вернуться в общество, я не могу находиться в этом ужасе, – он обвёл руками кабак. – Я вынужден был так поступить. Если ты получишь Злату, то не будешь драться на смерть, вообще не будешь. Отсутствие её, моя гарантия твоей покладистости и заработка. Пойми меня Ефим, отнесись с пониманием.
Ефим протянул руку через стол, схватив Гозман за грудки и сказал:
- Ты сейчас в шаге от смерти барин. Мне терять нечего с таким раскладом. Грохну тебя и поеду в Сибирь на каторгу, отдыхать от мордобоя.
- Успокойся Ефим, - не на шутку перепугался Гозман, почувствовав, как спины, покрывшейся потом, коснулась ледяная рука смерти. - Грешен, признаю, виноват. Поверь, я сделаю всё, чтобы вернуть Злату, но выкупить её у графа будет крайне сложно.
- Надо было раньше выкупать, пока была возможность, - Ефим оттолкнул его на спинку стула.
- Давай немного остынем, - трясущейся рукой Гозман налил водку в стопки. – Выпьем за дружбу хозяина и его верного бойца, и за то, чтобы наши желания исполнились.
Они молча выпили, потом налили ещё и ещё. Когда третья, а за ней четвёртая бутылка опустела, и Ефим с трудом соображал о каких таких куртизанках с ним толкует не менее пьяный Гозман, называвший его теперь генералом, в кабак вломилась пьяная компания пугающего вида мужиков во главе с одетым в дорогой наряд помещиком. Присутствующие практически сразу определили в них лихих людей, грабящих обозы на ночных дорогах. Связываться с такими было себе дороже. Развязная компания начала вести себя слишком вызывающе даже для такой тошниловки, как эта.
Поглумившись над испуганными посетителями, они заметили еле сидящего за столом Гозмана, двинувшись к нему, рассчитывая на лёгкую поживу.
- А кто это у нас такой красивый? – издевательски спросил атаман банды, помещик Адамов.
- А кто это у нас такой разговорчивый? – ответил Гозман, посмотрев на атамана осоловевшими глазами.
- А кто это у нас такой с целым хлебалом и зубами? – вторил ему Ефим, махнув недопитую рюмку водки.
На мгновение банда пришла в лёгкий ступор от такой откровенной наглости от в дугу пьяных посетителей кабака. Остальная публика быстро ретировалась ближе к выходу с интересом и страхом наблюдая за происходящим.
- Вот что, - нахмурился Адамов, - вы оплачиваете наш обед с выпивкой, и я забываю о непочтительном обращении.
- Ефим, - сказал Гозман, - не в службу, а в дружбу. Не мог бы ты объяснить господам, что это они сейчас оплатят нам обед.
- Всё же жадный ты барин, - сокрушённо произнёс Ефим, быстро поднявшись из-за стола и разбив бутылку о голову ближайшего разбойника, отправив того лежать под стол.
Вторым ударом он свернул на бок челюсть атаману, третьим вырубил стоявшего за ним высокого детину. Дальше Ефим плохо помнил, что произошло. В памяти сохранились лишь жуткие крики, грохот ломающейся мебели, звон разбитых окон и переворачиваемой обстановки заведения. На рассвете он очнулся за решёткой в полицейском околотке.
Голова раскалывалась от выпитого вчера, скула саднила, кулаки болели. К решётке подошёл полицейский с палашом на перевязи. Он угрюмо покачал головой. Позади него появился Гозман с великолепным фингалом под глазом, он протянул полицейскому несколько Екатерининских ассигнаций. Тот открыл решётку.
- На выход, - сказал полицейский Ефиму.
- Благодарствую, - ответил боец. – А что с этими, как их там?
- Вам повезло, что это была разбойничья шайка, - сказал полицейский.
- Повезло? – удивился Ефим, выходя из клетки.
- Все в тюремном госпитале, атаман при смерти, - объяснил Гозман.
- Ничего не помню, - произнёс Ефим, сжав голову руками.
- Хватит развлекаться, - добавил Гозман, - нас ждут великие дела.
Они вышли из околотка, направившись к дому Гозмана. Предстояло отдохнуть перед чередой жестоких боёв. Два дня Ефим отсыпался, а на третий в комнату вбежал взволнованный Гозман с письмом в руке и громкими криками:
- Ефим! Ефимушка! Все предыдущие бои отменяются! Пришёл наш звёздный час! Я же говорил, что провидение даст знак!
- В чём дело барин? – не понял Ефим.
- Вот, - он указал на письмо. – Доверенный человек сообщает, что в конце месяца граф Орлов устраивает беспрецедентные по масштабам бои, где будут не только силачи со всех концов Российской Империи, но и представители стран, где практикуются подобные игрища: Германии, Англии, Скандинавии, Польши и так далее. Приз – пять тысяч рублей золотом и орловский рысак. Этих денег хватит на два поместья. Для знати приведшей бойца особые ставки. Будет сама императрица.
- Мы едем? – с надеждой в голосе спросил Ефим.
- Конечно. Сегодня же подам прошение на бои. Но, однако граф хитрит, почти все бои выигрывают его молодцы, поэтому он может назначать любой выигрыш, зная, что деньги останутся при нём.
- Если я выиграю, то сможем выкупить Злату?
- Теоретически да, - согласился барин. – По крайней мере сможем попросить об этом графа. Шанс есть всегда.
Ефим подошёл к висевшей в красном углу иконе, посмотрел на неё и сказал:
- Сейчас поглядим на чьей ты стороне.
***
И вот настал день кулачных боёв, объявленных графом Орловым. Ефим с Гозманом шли по забитому участниками и зрителями полю к столу судейской коллегии оформлять присутствие на боях. По дороге барин с восхищением объяснял боевому холопу то, что тот видит.
- Смотри Ефим, - говорил он. – Об этом дне ты будешь рассказывать своим детям и внукам, если выживешь конечно. Здесь собрались прославленные поединщики-богатыри такие, как: казанские суконщики Алёша Родимый и Никита Долговязый, силач-гигант Семён Трещало и многие, многие другие. А также карпатские гуцулы, адаманты, кельты, банджары и шитолицые воины из северных племён с татуировками на лицах, по-нашему «шитые рожи». Вон видишь одного из них с точечными наколками на правой руке, это количество врагов, которых он убил в бою.
- Не простой парень, - согласился Ефим.
- А вон там, чёрные, как смоль эфиопы, жители Африки, а это арабы, персы, даже пяток американских индейцев и еще я даже не знаю кто, какие-то сыроядцы (дикари, варвары). Все горят желанием получить приз.
- Судя потому, - сказал Ефим, - что тут присутствует Семён Трещало, драка будет нешуточная. Многие не вернутся домой. Если что, барин, похорони меня в моей деревне. Обещаешь?
- Мы здесь чтобы победить.
- Это я так, на всякий случай.
- А вон, обрати внимание, - Гозман указал на богатыря-великана под три метра ростом, - это любимчик графа Орлова, Никита Сурьмяный (окрашенный в чёрный цвет) – непобедимый боец, дерущийся только с прославленными поединщиками. Это настоящий гигант, титан кулачного боя. Говорят, разбивает мостовой булыжник ударом руки.
- Булыжник не может ответить, - сказал Ефим, разглядывая мускулатуру Никиты и место, где его челюсть примыкала к черепу, оснащённого мощными желваками.
- Как это верно Ефим, - удовлетворительно кивнул Гозман.
Оформив присутствие, они прошли в ближайшую чайную палатку ожидать вызова на бой. Не успели выпить по кружке чая с печатным пряником, как снаружи зазвучал рог, это был сигнал к началу объявления противников и поединков.
Первый бой Ефима был с крайне волосатым мужиком, не понимавшим ни слова по-русски. Он продержался порядка десяти секунд, прежде чем растерял почти все зубы, отключившись в ещё не затоптанной траве. После начала схваток половина бойцов выбыла, кто просто проиграл, кто покалечился и не смог продолжать, кто отправился к праотцам.
- Я даже не вспотел, - довёл Ефим до Гозмана.
- Это только начало, - ответил тот. – Дальше будет страшнее. Сейчас выбыли все слабаки, с каждым новым кругом будут оставаться более сильные соперники.
Так, круг за кругом, день за днём количество бойцов неумолимо сокращалось. Ефим молотил противника до боли в костях, он словно ураган сносил прославленных поединщиков, всё ближе и ближе приближаясь к заветной цели. Его
