громко выдохнул, что как будто придало ему сил, и он продолжил идти, не отставая от Генри. Между палаток уже можно было разглядеть собравшуюся на северо-востоке внушительную группу людей, количество которых воображение Вильяма пририсовывало, отталкиваясь от увиденного, и, к его сожалению, так он насчитывал полное количество выбранных Лиамом отрядов. К его же счастью, стоявшие впереди люди и были всеми пришедшими к месту отправления и, дожидаясь остальных, за которыми были посланы погонщики, он успел отдохнуть минут десять. В то же время наблюдая за разбойниками он замечал, что никто из них не делает никаких приготовлений к делу: всё оружие было вычищено ещё с утра, и им не оставалось ничего, кроме того, чтобы, сидя или стоя, говорить о совершенно сторонних вещах.
Спустя десять минут прибыл последний отряд, и разбойники выдвинулись на позиции. До дороги, по которой должна была проехать повозка, шли около двадцати минут. Ещё через полчаса было занято последнее место, выделенное недалеко от начала леса. И все принялись ждать. Кто-то по дороге сорвал яблоки, кто-то нашёл ягод. Генри и Вильям примкнули к левой стороне основных сил. Те из солдат, кто не был занят ужином, шептались с товарищами, что и призвало Вильяма обратиться к рассматривающему свои ножи Генри.
— Вообще мне у вас понравилось. Лиам познакомил с теми… ну, кто живёт рядом с тобой.
— Ну и как в общем впечатление?
— Пока что всё нравится.
— Ещё бы. — Генри усмехнулся и убрал оружие в ножны.
— А проснулся я утром вообще не у вас, а сверху- меня потом кто-то к Лиаму проводил. А он поселил меня рядом с собой.
— Где?
— Да прям рядом, в соседней палатке.
— Как зовут того, кого выселил Лиам?
— Не выселил, а выгнал. — устрашая свои слова грозящим перед своим лицом пальцем, поправил Вильям.
— Как выгнал? Из лагеря? — чуть не воскликнул Генри, но быстро снизил голос.
— Из палатки.
— Дак так и надо говорить. И кого?
— Я что, должен их имена запоминать?
— И правда, сначала-то тебе это не нужно. Главное тех, к кому будешь чаще остальных обращаться, а всех- это после.
— Да.
— Раз ты теперь живёшь рядом с Лиамом…
— Ещё не живу. Я же сказал, что по его виду, тот уходить не собирался.
— Тебе Лиам правила не рассказывал? — Генри удивлённо посмотрел на Вильяма.
— Я даже выучил.
— Все наши приказы исполняются безоговорочно и вовремя, помнишь?
— Возможно и нет. А на кого распространяется это «наши»?
— От меня и Лиама- на весь лагерь, а от командиров отрядов- на их отряды.
— А у меня, кстати, нет командира, и я не в каком отряде. — Вильям насмешливо посмотрел на сидевших за ним разбойников, которые повернули к нему свои уродливые лица, а он в ответ сделал дружелюбное выражение и возвратился к Генри.
— Напомни мне об этом завтра.
— Если сам не забуду.
— Постарайся. — грубо парировал Генри. — И окажи мне кое-какую помощь.
— Это просьба или приказ? А то, если приказы выполняются безоговорочно, то над просьбой я могу ещё подумать. Хотя мы же с тобой товарищи, так что говори, помогу.
Первые рассуждения Вильяма не пришлись по душе Генри, и он уже хотел настоять на том, что это приказ, мышцы его лица уже начали открывать рот, когда тот согласился, и Генри тут же остановился и улыбнулся.
— Мой брат… довольно необычный человек…
— Я знаю.
— И я мы нечасто бываем вместе, а он, как я заметил, что-то в тебе нашёл. Представь, он ни с кем из нас, даже со мной, за последние пять лет ни разу не выпил. А с тобой в первый день.
— Да, я… это не все.
— Поэтому ты должен присмотреть за ним, по возможности уберечь его от поступков, о которых он будет жалеть…
— Я не знаю поступков, за которые ему будет жалко себя.
— Если постараешься, то узнаешь. Ещё если Лиам скажет тебе что-нибудь по секрету или придумает что-нибудь, что раньше не делал- расскажи мне.
— Я, конечно, постараюсь. Но не проще ли тебе самому проводить с ним больше времени.
— Я тебе приказал, ты выполняешь.
— Ну ладно. И как часто мне придётся к тебе ходить?
— Когда узнаешь что-нибудь.
Вильям что-то недовольно пробурчал, что только услышал он сам, и отвернулся от Генри, избегая того, что тот мог ему ещё приказать.
Когда занявший самое первое место разбойник увидел две повозки, он трелью птицы подал сигнал, следующий, в свою очередь просвистел, когда сам увидел лошадей, и так предупреждение о приближении добычи достигло основных сил.
— Беги, хватай и забирай в лагерь. — шепнул Вильяму Генри.
Когда прозвучала последняя трель, все замерли. Всегда выбегавший первым, Генри расчищал себе путь. Когда повозки выехали из-за поворота, у Вильяма кольнуло сердце, он будто ожил и, увидев перед собой добычу, первым выскочил из кустов и, выстрелив два раза- чем разрядил свой пистолет- убил возничего и побежал к повозке. Заржали лошади, выскочили разбойники, второй кучер спрыгнул с козел, но тут же свалился замертво. Лошадей отстегнули (в двух упряжках их было четыре), одна, брыкаясь наскочила на трёх разбойников и, ударив одного в глаз, пробила череп. Лошадь застрелили. В каждую повозку прыгнуло по два человека и начало вытаскивать ткани, нагружая ими товарищей максимальным количеством вещей, которые те могли унести. Получив ткань, мужчины возвращались в лагерь. Награбленного хватило ровно не на всех и без багажа в лагерь возвращались Генри, Вильям и пара начальников отрядов.
Выстрелив в кучера, Вильям побежал вперёд, но уже затерялся в толпе, выскочивший после выстрела, так как они с Генри заняли места в самом конце основных сил. Он растерялся и, выбравшись из потока, отошёл в сторону, где его отыскал Генри. Глава разбойников горячо отчитал новобранца за самовольные действия и запретил ему посещать вечернее празднество. Вильям протрезвел.
Вернувшись в лагерь, перегнав всех, и не отвечая на радостные восклицания встречавших его товарищей, он пошёл отыскивать свою палатку. Ноги его будто шли сами, выучив маршрут, по которому за сегодня он прошёл ни один раз. В палатке уже пустовало одно место, а вернее, было совершенно пустым, не было и соседа, но его вещи никуда не делись. Вильям был настолько раздосадован, что лёг на голую землю, где провёл с полчаса, шепча: «Никто, никто…». В то же время на улице слышались радостные мужские голоса. Успокоившись и замёрзнув, Вильям пошёл к Лиаму, которого не нашёл в его палатке. Думая о том, где он мог бы встретить друга, Вильям бездумно пошёл по улице, всматриваясь в лица прохожих, но никого не узнавая. В лагере было шумно, и все шли в одном направлении, поднимаясь из оврага. Сначала Вильям шёл с ними одним потоком, потом свернул в тихий безлюдный переулок, сообщавшийся с ещё одной улицей, на которую он вышел, не найдя там Лиама. Он обошёл все улицы, заглядывал в палатки — его выгоняли, толкали- а друг будто исчез.
Шумные улицы, по которым Вильям шёл искать Лиама, на обратном пути его опустели, пару раз встретились, видимо проспавшие, торопившиеся на попойку разбойники, а он не спеша брёл к своей палатке. Он проходил мимо палатки Лама и в его голове возник образ друга, который кладёт бутылки с элем в сундук. Не сменяя темпа, Вильям по-хозяйски повернул в палатку, положил подаренный ему пистолет на стол и, вытащив все причитавшиеся ему бутылки, перенёс их в свою палатку. Его спальным местом была земля, ему хранилищем служила трава. Сморщив лицо от вида пустоты, на контрасте выделявшееся с обустроенным местом его соседа, плюнув на землю которого, Вильям вышел из палатки, выбрался из оврага и пошёл в лес, не зная куда, но противоположно стороне, откуда доносился громкий смех и мужские голоса.
Открыв одну бутылку, он шёл, держа остальные в одной руку. После того как он зашёл в лес, глаза его видели одну и туже картину деревьев, в то время как одни исчезали за краями глаз Вильяма, на их месте вырастали новые…
Он услышал, как над ним кто-то пробежал по веткам, и крикнул: «Не беги!», донесётся до него далёкий, ритмичный стук дятла: «Не долби!» …
Петляя сквозь деревья, он думал, что прошёл весь лес и скоро деревья начнут редеть, и он выйдет на луг. Но Вильям всего лишь обогнул овраг и остановился недалеко от его восточного склона. Он перестал говорить, думать, пить и дышать- прислушался к лесу. Он чувствовал, как сильно бьётся его сердце и не понимал, зачем оно так усердно трудится, ведь он теперь всего лишь вор, которым и закончит свою жизнь. Нет, он не хотел, чтобы оно останавливалось, оно всего лишь могло биться медленнее, ведь ему ничего не стоит начать медленнее ходить, думать, есть и прочее. Но оно, даже несмотря на то, что он сейчас ничего не делал, отбивало чётко и твёрдо. Сетуя на эту упрямость своего тела, Вильям легкой рукой подкинул бутылку за себя, и она разбилась о ствол ясеня, а он открыл следующую и пошёл вперёд. Вильям всё приближался к месту празднества, вдали послышались голоса, чему он, уже готовый выйти из леса, удивился и насторожился. Вильям не хотел встречать никого из «товарищей», которых таковыми не считал, но он и не боялся попасться Генри, не боялся того, что тот мог его отругать… ведь он больше и ничего бы не сделал. Помявшись на одном месте, он решил, что раз этим путём обошёл овраг, то повернувшись в одну из сторон либо выйдет к нему, либо углубиться в лес. Он повернулся направо и пошёл. Уже заканчивался эль и во второй бутылке. Шагал Вильям не тихо, тяжело, и под ним шелестела трава и немного опавших листьев, но всё же его кто-то услышал и повернул голову за ствол дерева. Это был Лиам. Он сидел, опёршись спиной о лиственницу.
— Нашёл! — закричал вперёд друга Вильям и со всей ловкостью, на которую был способен, проскочив между парой деревьев, упал на землю рядом с Лиамом.
— Почему ты не с ними? Не поладили? — пока Вильям расставлял перед собой бутылки, спросил Лиам, рядом с которым их лежало два штуки, а одна, придерживаемая его руками и установленная между ног, ждала своего времени.
— Из всех я говорил только с Генри. И он запретил идти на их праздник. — Вильям произнёс последнее слово с особым выговором, пока устраивался возле дерева, где сел рядом с другом так же, как и Лиам, опёршись на него спиной.
— И ты ослушался приказа…- подняв на него глаза, до этого наблюдавшие за тем, как тело Вильяма возится рядом с ним, медленно и с той же строгостью, что и днём, спросил Лиам.
— Да. — помедлив, думая о том соврать или нет, честно ответил Вильям, сценично кивнув, с силой бросив голову вперёд.
— И правильно… ну и пёс с ним… пей.
Друзья одновременно сделали несколько глотков, и Вильям покончил со второй бутылкой, отставил её в сторону и взял в руки следующую, но не открыл её.
— Он отдал приказ, а ты разрешил… но приказ имеет большую власть, чем разрешение…
— Я приказываю тебе пить со мной. — поняв мысль друга, перебил его Лиам.
Удовлетворившись, Вильям открыл бутылку.
— Ты взял бутылки из моего сундука? — через некоторое время спросил Лиам.
— Я забрал свои бутылки, да, из твоего сундука…
И закончил пересказом своего пути.
— Ты почти дошёл до них.
— Даже если так, даже если бы дошёл. Что было бы? Они же не знают, что он мне запретил. Да, может быть, слышали, но не побегут же рассказывать.
— Могут и побежать, смотря, что ты сделал.
— Я выбежал на дорогу первым, убил возничего и всё. А потом он подбежал ко мне.
Лиам смог продолжить
