Ревела Зинаида уже третьи сутки. Потому что от неё муж ушёл!
Вы, конечно, можете сказать: «Эка невидаль! Сотни женщин оказываются в таком положении. И – ничего, живут…»
Ну, да – сотни, про это и сама Зина знала. Но ведь ей-то жизнь не сотню раз отмеряна, а только однажды. И муж был первым и единственным. И даже больше скажу: любимым! И всегда казалось Зинаиде, что и она тоже любима. И семья у неё крепкая, несокрушимая: они с мужем и двое детей, оба мальчишки. И прожили они уже вместе изрядно – 15 лет. А значит это, что притёрлись друг к другу, привыкли. Да и любовь была. Ночи до сих пор оставались жаркими и сладкими. Не так, конечно, как в первые годы, но всё было в порядке. Николай её был настоящим мужчиной. И не только в постели. В доме, что касается мужской части, всё было в полном порядке – не ленив он был до работы. Выпивал редко, лишь по праздникам, да и то с неохотой. Иногда, в дружеском застолье, Зинке даже уговаривать его приходилось, чтобы отхлебнул из своей рюмки, «а то, прям, не удобно от людей».
Мальчишек, сыновей то есть, он любил, и они его настоящим отцом почитали. И когда они все втроём начинали что-нибудь ладить в доме, Зина, сложив руки под грудью, не без гордости на своих мужчин поглядывала.
Были у них и автомобиль, и дача – всё как у людей. Дача, правда, небольшая: участок в шесть соток с домиком. Но дом был основательным. Там даже зимой жить можно было, потому что Николай сам камин сложил, и прогревал тот камин оба этажа вполне даже успешно.
А в последние два года, когда кое-какие деньги лишние стали накапливаться, так они даже в Турцию ездили. Всей семьёй. И плескались две недели в тёплом и чистом море в полное своё удовольствие.
И всё было хорошо. И всё шло по заранее кем-то прописанному сценарию до этого вот года. Когда вернулись из Турции, Зина стала замечать, что вроде как грустит муж, томится чем-то. Она несколько раз спросила его, уж не болен ли, но он только отрицательно мотал головой и вяло рукой отмахивался.
И всё равно видела Зина, что не то всё. Не так, как раньше было. Однажды приходит с работы, а он в комнате лежит и… читает. Она сделала вид, что всё нормально, а потом посмотрела, что за книга была, а там – стихи. Николай Гумилёв какой-то. Удивилась Зинка, плечами пожала, но книгу на место положила, будто и не притрагивалась к ней.
Ещё через несколько дней, после ужина, Николай послонялся по квартире, а потом сказал ей:
- Пойду я, Зин, пройдусь немножко…
Она, протирая стол, ответила:
-Погоди, я вот закончу только и с тобою пойду.
- Нет, не надо, у мальчишек лучше уроки проверь, а я один поброжу. Подумать надо,- отвечает.
Оделся и ушёл. И почти два часа его не было.
Вот тут Зинаида занервничала, сама не зная, почему. И к окну несколько раз подходила, выглядывала, и на часы всё посматривала. Неспокойно как-то было ей.
Когда уже легли вечером и телевизор даже погасили, а мальчишки дружно сопели у себя в комнате, Зинаида придвинулась к своему благоверному и начала разговор:
- Коль, что случилось-то? Что вообще происходит? Как-то не так всё в доме стало…
Он помолчал. И довольно долго. А потом, лёжа на спине и заложив руки за голову, ответил:
- Не знаю я. Сам ничего не пойму. Тоска какая-то навалилась. Знаешь. Вот читаю книги (он в последнее время, и правда, читать много стал), думаю: зачем живу? Кому от этого, кроме вас с пацанами, польза? Вот только для этого я и родился? Чтобы – семья, дом, дача? Ну, Турция ещё. А так, чтобы для всех, чтобы свет от меня и для других был нужен?..
Зинаида повздыхала в темноте, потом робко проговорила:
- Ты завёл себе кого-то? Постарела я, да? А ты ведь в самом хорошем мужском возрасте…
Он словно бы даже не слышал её. Встал, вышел на кухню и там в форточку курить начал. Зинаида за ним не пошла, по звукам, доносившимся оттуда, всё поняла. Когда он вернулся, то сразу отвернулся от жены и затих. Разговора так в этот раз и не получилось.
После уже Зинаида несколько раз пробовала вернуться к начатой той ночью беседе. Но Николай молчал всё или опять что-то непонятное о жизни ей рассказать пытался. Однажды она, слушая его, громко зевнула, потому что поздно уже было, а ей вставать завтра рано, да и ему на работу. Он тут же замолчал. И больше к этим разговорам с нею не возвращался.
Так прожили ещё месяц. И не ругались, нет. Просто Коля смотреть на неё перестал. Взгляд его сделался каким-то долгим и внимательным, но смотрел он всё время куда-то поверх её головы и видел там что-то более важное, чем Зинка и дети, уют и порядок.
Зинаида и плакать пробовала, но он всё молчал, вправду не замечая её слез. Тогда она перестала ждать его с разогретым ужином с работы. Он этого тоже не заметил. Просто приходил и ел на кухне один то, что находил в холодильнике.
Тогда она перестала на него стирать: клала в стиральную машину только своё и детское, а его одежду так и оставляла в тазу с грязным бельём под ванной. Когда чистые рубашки у него закончились, он порылся в этом тазу, надел уже ношеную и так и пошёл на работу.
Зинаида выдерживала характер.
Так жили ещё недели две, наверное.
А позавчера вернулась с работы и сразу поняла, что Коля дома уже побывал. Разделась, помыла руки, прошла на кухню. На столе лежал томик Гумилёва с вложенной в него запиской:
«Прости, Зин, не могу больше. Деньги на детей высылать буду. Но ты меня не ищи. Надорвался я, как-то…»
То, что Вы Мастер, Олег, мне было ясно с самого начала. С первых же строк, которые у Вас прочла.
Вложить целую жизнь, полную радостей, боли и страстей в филигранную миниатюру - высокий профессионалим и большой талант. Спасибо!
Только вот именно при чтении этого рассказ, вспомнились мне одновременно два совершенно разных произведения.
Первое - рассказ П.Нилина "Дурь" По нему еще был снят фильм "Единственная".
А второе - изумительный "Очарованный странник" Л.Соловьева.
Если помните, в нем есть замечательные строки: "Кто бы мон узнать в этой толстой крикливой женщине с красными руками и лицом прежнюю тоненькую Гюльджан. Но Ходжа Насреддин когда хотел, мог глядеть глазами своего сердца"
Это очень важно, на мой взгляд. Смотреть глазами сердца. То есть любить.
Не было, мне кажется, любви в сердце Вашего героя. Оттого и дурь завелась в нем. "Заведется чертовщина, если в сердце пустота".
Только дурь это красивая, интеллектуальная, возвышенная, стихами Гумилева и прочими книгами подпитанная. Оттого и кажется элегантной и заманчивой.
А на самом дель - боль всегда болью останется. Хоть с Гумилевым, хоть без.
И прежде чем рушить прежний мир, в котором кроме тебя, еще и ни в чем не повинные люди, наверно стоит подумать: а гуманно ли это А по любви ли?
Получается, вроде как не по любви. И не по Гумилеву, написавшему самотверженные строчки:
Хоть и было это лишь сном,
Но я все-таки умираю
Пред твоим закрытым окном.
Пророки-поэты! "Закрытое окно" - это не чио иное как недоступная мечта, которая и хороша своей недоступностью. Как и окно, которое должно остаться закрытым, потому что открыть его - и сколько боли и страданий это принесет близким людям. А по любви ли это?
Хотя, если нет любви, так конечно, какая разница - открыть ли окно, причинить ли боль близким. Каждый выбирает по себе. По любви, или по ее отстутствию.
Спасибо Вам!
Олег, рассказ написан замечательно. Читать интересно. Язык приятен. Каждая фраза понятна и на своем месте.
Но в этой истории явно не хватает версии мужа. Я не знала в жизни таких историй, чтобы мужчина просто так ушел
из семьи. Для этого должна быть веская причина. И для мужчины даже более веская, чем таковая возможна для женщины.
Для мужчины очень много определяет быт и секс. Стихами сыт не будешь.
Надеюсь, что такой истории в жизни не было. Иначе очень жаль эту семью.
Сын когда-то пришёл из мед.колледжа и заявил прямо с порога:
"Оказывается, любовь - это игра гормонов!"
С тех пор я часто эту фразу вспоминаю. Не молодому студенту она принадлежит - однозначно. И, тем не менее, в правдивости этим словам не откажешь.
Рано или поздно деятельность активных веществ, вырабатываемых железами внутренней секреции, стихает. А взамен? Что взамен? Пустота, что ли?
А взамен должно (ох, не люблю я слово "должен", очень не люблю, поэтому и стараюсь его не употреблять) прийти уважение. А ещё лучше - понимание.
Увы, ни то, ни другое подчас не приходит. Вместо этого почему-то приходит непонимание в лучшем случае. В худшем - раздражение, к которому добавляется нетерпимость.
А бывает и так, что вообще хочется убежать, спрятаться, чтобы никто не "доставал". Как и получилось с героями этого рассказа.
Но по большому счёту, как мне кажется, разрыв случился от того, что СЛИШКОМ разными в жизни были эти люди. И от жизни ждали РАЗНЫХ вещей. По молодости это не замечалось, а в более старшем возрасте вот эти различия и проявились в наилучшем своём виде.
Нет, я не спорю с теми, кто говорит, что мужу и жене лучше быть разными по характеру. Да, конечно, лучше. Потому что если они будут одинаковыми, скука не замедлит явиться. Или жизнь превратится в рутину, в выполнение каждодневных, надоедных дел.
Да, двум людям действительно лучше быть разными. Но так, чтобы это различие не перешагивало за черту невозврата.
Потому что когда люди не разные, а слишком разные, как в этой истории, вот тут уже ничего не сделаешь.
Вложить целую жизнь, полную радостей, боли и страстей в филигранную миниатюру - высокий профессионалим и большой талант. Спасибо!
Только вот именно при чтении этого рассказ, вспомнились мне одновременно два совершенно разных произведения.
Первое - рассказ П.Нилина "Дурь" По нему еще был снят фильм "Единственная".
А второе - изумительный "Очарованный странник" Л.Соловьева.
Если помните, в нем есть замечательные строки: "Кто бы мон узнать в этой толстой крикливой женщине с красными руками и лицом прежнюю тоненькую Гюльджан. Но Ходжа Насреддин когда хотел, мог глядеть глазами своего сердца"
Это очень важно, на мой взгляд. Смотреть глазами сердца. То есть любить.
Не было, мне кажется, любви в сердце Вашего героя. Оттого и дурь завелась в нем. "Заведется чертовщина, если в сердце пустота".
Только дурь это красивая, интеллектуальная, возвышенная, стихами Гумилева и прочими книгами подпитанная. Оттого и кажется элегантной и заманчивой.
А на самом дель - боль всегда болью останется. Хоть с Гумилевым, хоть без.
И прежде чем рушить прежний мир, в котором кроме тебя, еще и ни в чем не повинные люди, наверно стоит подумать: а гуманно ли это А по любви ли?
Получается, вроде как не по любви. И не по Гумилеву, написавшему самотверженные строчки:
Хоть и было это лишь сном,
Но я все-таки умираю
Пред твоим закрытым окном.
Пророки-поэты! "Закрытое окно" - это не чио иное как недоступная мечта, которая и хороша своей недоступностью. Как и окно, которое должно остаться закрытым, потому что открыть его - и сколько боли и страданий это принесет близким людям. А по любви ли это?
Хотя, если нет любви, так конечно, какая разница - открыть ли окно, причинить ли боль близким. Каждый выбирает по себе. По любви, или по ее отстутствию.
Спасибо Вам!