Музыка чужой жизни.

перспектива и видимость. А рядом, как плетеный узор эмоций: смех, крики и вода «ложками».

Нет ничего бессмысленнее, чем то, что делает человек в попытке повторить природу. Однако, если особо не предавать этому значения, то первое ощущение от произведений подобного рода впечатляет.

Огромное водохранилище Сибирской реки, пересекаемое современными яхтами и моторными лодками не пугало потому, что не знали о реальном расстоянии, которое придется пройти. Для тех, кто не часто бывает на настоящем море, ощущения почти адекватное: зеленые горные массивы, издалека с неразличимыми породами деревьев, чайки - далекие и вовсе не «жадные» как «черноморские», можно сказать, даже не любопытные.

Не много сбивают с толку дачные постройки. У людей юга все добросовестнее, солидней.

Команда была смелой и хотя умений и сил явно не хватало, в общем, мы справились.

Шли, смеялись, чувствовали себя маленькими, но свободными «от дел мирских», правда, зависимыми от природной стихии. Проходящие мимо «серьезные суда», организовывали нам качку, не много пугали и заставляли волноваться. Три лодочки, маленькие и упорные.

На обратном пути «бывалые» крутили пальцем у виска, отпускали шуточки, бросали недоверчивые взгляды.

Красивые места на Бирюсе. Пещеры в горных откосах берегов, глубина воды - несколько десятков метров – «искусственная».

Есть фотография, на которой мы на лодочке внутри не большого свода. Без потайных ходов и выходов, просто сферический остаток от того что было сделано природой за несколько миллионов лет, и затоплено человеком за несколько часов. Лица с налетом испуга.

В ней и эхо - то какое то приглушенное, «захлебнувшееся». Вода черная как омут. Веками естественный природный ресурс, как убежище и место ночлега использовался, а теперь сосудом стал. С настоем силы необыкновенной, состава загадочного, по свойствам не определенного. Говорить громко, тем более кричать не хочется, кажется: выпорхнут звуки, мотыльками белыми, в притолоки каменные и щели забьются, останется твой отпечаток, часть, твоего душевного равновесия и манить, и мучить будет вечно.

Подходили к месту ночевки, смеркалось, смеяться хотелось все меньше. Кажется сгустки накопленной этим местом энергии, влажным туманом опускались нам на плечи. Нет, не тяжелым, шершавым «топляком», скорее мокрым маревом.

Новый мир «мертвого моря» начинал развиваться по собственным законам. Получалось плохо.

Купаться не хотелось совершенно, тем более нырять.

Вечерняя реальность просматривалась как через негатив. Было тихо. Звуки, наполняющие эту ночь, тоже были «искусственные». В основном обрывки чужих коллекций современных музыкальных «шедевров». На фоне пусть остаточного, пусть измененного, но все еще величественного, а местами красивого ландшафта, звучали плоско, как клавесин в сравнении с органом.

А вот нас «преобразило». Мысли стали чище, речи честнее и резче, жесты и поведение «нагляднее».

Натуры проявлялись ярко. Вспыхивали, как прогоревшие бревна в костре, и остывали, штрихуя, души в серый цвет пепла.

Восемь человек: семь музейщиков и один будущий сейсмолог.

Искры – я всегда завидовала искрам, улетающим в небо от костра. Понимаю, что до звезд не долетят, но ведь взлетают же!

Сидели вповалку умотанные расслабленные. Мозг был свободен. Мне не хотелось возвращаться, в моё «существующее» обратно. Это чувство рождалось в душе не первый раз.

Они вроде бы даже и не общались между собой, больше чем с остальными. Ничего не скрывали, но и не демонстрировали. На поверхности были только не высказанные эмоции « чего - то не решенного» и глубоко личного. Наблюдений

я не вела – это, мне кажется, витало в воздухе. «Имеющий уши да услышит» не уверенный перезвон двух душ, в темноте зарождающейся ночи, как «сталактитовую капель», в пещере, где капля внутренних вод – проводник и связной между двумя «растаявшими» камнями.

Сила человеческого духа. Вот что важно в жизни.

Обратный путь был долгим. Местами шли пешком, таща лодчонки «волоком», как кеты «илимки».

Говорили, как водится с начала много, к концу разговоры сошли на нет. Думали каждый о своем.

На той самой, памятной, фотографии, сделанной тайно на пароходе. Я, держу в руках, не очень умело вырезанную из дерева «Святую троицу» - кетский символизм православия. Задабривали её по-особому произнося на распев церковные молитвы: русские слова вперемешку с кетским наречием. Мазали животным жиром, чтобы не замерзла в суровых условиях Севера. Кормили, правда, не ложками - руками.

После попытки «тотального крещения» кеты, как и остальные коренные народности Приенисейского края, воспринимали «новых духов» на свой лад. И относились к ним «по-доброму», правильно, как отцы учили. Это ли не искреннее, бескорыстное отношение каждого человека к высшему, незыблемому.

Весной 2011г. я была в Москве, на красной площади, в действующем храме. Стояла у иконы – на моленной. Окна в «горний» мир, в дорогом киоте. Внутри, под стеклом в качестве благодарности золото: цепи, кольца – Пресвятой Богородице за помощь, покровительство и спасение.

Вернулись, разошлись по домам.

За двадцать минут до «финала». Ехали в газели из Дивногорска в Красноярск. Смотрела, прислушивалась и начинала воспринимать неуверенный мотив.

Деревянные поверхности, соприкасаясь, звучат по-разному – у каждой своя мелодия. В умелых руках, ложечка к ложечке прикасается в такт мелодии души.

Я видела главное: сложатся эти две ложечки, строптиво по выскальзывают из рук судьбы и обязательно сложатся.

Глава третья.

«Губки бантиком, бровки домиком...»

Песни, которые слагают люди отражают действительность, сохраняют историю традиций, складываются в эпосы. И конечно, сопровождают нас всюду, даже если мы не хотим.

Удивительная была поездка, неожиданная во всем.

Екатеринбург, ласково Катенька – сильный и красивый город. Город «каменщиков», мастеров художественной ковки, широких проспектов и стандартного метро.

Поездка в поезде поздней осенью, напоминает путешествие внутри кинематографической пленки. Окна вагонов как кадры, только не ты просматриваешь их «на свет», а как будто сам запечатлен на одном из них и «свет» смотрит на тебя. Скользишь, постукивая колесами из пункта К в пункт Е.

Долгая жизнь у негативов при должном хранении. Маленький кусочек застывшего времени и пространства, способный воспроизводить событие практически бесконечное количество раз. Старая технология проявления фотографии – процесс полный таинства и колдовства. Помните? «В темной, темной комнате...».

Мы воспроизводим прошлое, впитывая сетчаткой глаза образы, воссоздавая ситуации, восстанавливая события. Сердце бьется чаще, улыбка блуждает по лицу...Иногда накатывают слезы. Прошлое становится объемным, цветным, настоящим. И мы возвращаемся на время, или возвращаем время?

Именно на пути в Екатеринбург, я впервые столкнулась, с явлением смены часовых поясов в "живую", некоторым периодом «когда время неизменно». Ты смотришь на часы: 13.00, через час, ты понимаешь, сейчас все еще 13.00, через два - ощущение «дежавю». Дорога дарит тебе два часа «безвременья».

Машинист был «меломаном», судя по всему. Вагон старого образца, рычажок отключения звука «вещательной» системы поезда – заклинило. Практически 24 часа из 36 в пути с завидной настойчивостью:

«Губки бантиком, бровки домиком...» и еще 11 песен, но донимала больше всего эта.

Судьба опять свела нас вместе, «раскидав» перед этим, по разным участкам работы, в одном учреждении. Дала нам попутчика, еще более удивительного, чем сама поездка. Творческая командировка от музея, в составе трех человек, год 2003.

Первый раз работали командой, за сутки в поезде, у нее была сложная задача, погрузить меня в содержание. Нам необходимо было «спеться» в прямом смысле, и отработать диалоги. Все сделали четко и слаженно, « как часы» и остались собой довольны, вплоть до момента воплощения.

Огромный вокзал чужого города, мы, не попадали в такт и ритм его жизни, расстроенной клавишей «брюзжа», в гармоничном и слаженном звучании.

Собственно и город , сам увидели мельком, стараясь, как с умели вместить в один день, все планы расписанные на полных четыре. Вместо ожидаемого пребывания в центре, оказались за его пределами на трое суток. Принимали участие в фестивале «шоуменов». По профессиональным качествам наше участие можно оценить «немножко мимо».

«Винцом, пивцом, сладкой вочкой...»

Пел наш попутчик, в общем- то, «тертый жизнью калач», за пять минут до выхода на сцену, потерявший костюм, за 30 секунд до выхода, натянувший на себя вышитую косоворотку, чудом обнаруженную в последний момент.

Казалось бы «бес проигрышный» вариант: детская образовательная программа по фольклору «Горенка». Одно из интересных занятий «Святочные гадания» - не выстрелила, абсолютно! То ли «порох отсырел», то ли фитиль «перетерся».

Не смотря, на не веселые события, пишу и улыбаюсь. Тогда было не смешно – переживали страшно! Таких одинаковых эмоций: разочарования, недоумения и стыда, мы не испытывали больше никогда. Все, что мы делали с ней совместно, в музейной деятельности, до этого и после , сколько «запускали» мероприятий, проводили и продвигали все получалось и получается, до сих пор, но тогда...

Наш коллега был деловит и напорист. Видел он в жизни много. От его рассказов, временами становилось жутко, а временами возникали колики от смеха. Рассказчик идеальный – сто процентов удержания внимания аудитории.

Он был до невозможности навязчив, намеков не понимал, прямых предложений провести свободное, от деловой командировки время, на свое усмотрение не слушал. К окончанию, последнего четвертого дня, посвященного осмотру местных достопримечательностей, вводил меня в состояние бешенства, одним только своим видом. Совершено, не понятно зачем, ходил вместе с нами, постоянно «канюча»: «Может в кинотеатре отсидимся?»

Ничего, не бывает просто так. Два часа до поезда на Красноярск, часть пути до вокзала, решили проехать на метро, взглянув, на него, хотя бы «одним глазком».

Метро глубокое, как в Санкт – Петербурге. Вертели головами, внимание от усталости было ослабленным. Эскалатор вверх – на выход. На три «ползущих» ступеньки раньше на него встал человек, социального статуса «без определенного места жительства». Сосредоточились на прорезиненных с железными острыми зубьями пластинах, чтобы встать ровно, с сумками. Практически делаем шаг в унисон и...кто то хватает за руку, силой выдергивая обратно!

«!!?», -эмоции - ярость! Поворачиваюсь лицом к «непутевому» коллеге. За спиной глухой стук, остановка бегущей вверх лестницы, кровь, милиция. Если бы не он, попутчик наш, «привалило бы» обеих, этим «местным жителем», неизвестно, с какими последствиями.

В памяти всплывают некоторые детали без которых повествование будет не полным. Моей напарнице «тотально» не везло. На ней, все заканчивалось, хлеб в столовой, раздаточный материал на фестивале, наборы подарочных открыток в магазинах и даже свободные места в вагоне, что практически вынуждало отправлять, третьего собрата «по нелепостям» этого выезда, на дальнее место в соседнем вагоне, настойчиво