сокровенную историю единственной слушательнице Оксане. Какой удивительный роман, настоящее приключение и мистика в лесу! В свою очередь Оксана была гениальным слушателем волшебного театра. «Единственное, что я узнала, – рассказывала Кристина своей подруге, – что к нему стали часто заходить туристы. А он не хотел никаких контактов с людьми – ведь ушёл в лес именно от них. Оттого и облюбовал ещё дальше заброшенную избушку охотников», – поведала ей добытую информацию Кристина.[/i][/b]
Однако, во всём этом, очарованная Оксана видела сплошную романтику и приключение, и с нетерпением ждала продолжение удивительно истории подруги.
И опять только через месяц Кристина смогла вырваться к нему. Было начало осени и листопада. Здесь, в горах, уже случались первые заморозки по ночам, сменявшиеся бабьим летом с тёплыми, как детские прикосновения, днями. В этот раз Василий встретил её на полустанке. Никто не вышел, кроме неё с электрички, и они, дождавшись, пока она проедет, слились друг с другом в долгом поцелуе.
И опять, с самого начала, было мало слов, и Василий повёл свою возлюбленную ещё дальше. Они миновали первую хатку, затем, не останавливаясь, вторую избу, и направились по едва заметным тропам дальше в горы. Благо, он сам нёс её рюкзак, и она шла налегке. Потом преодолели и эти горы. Кристине было всё равно, куда он её вёл. Главное, что это был он.
Здесь, возле небольшой речки, они разожгли костёр и заночевали. Едва рассвело, они опять отправились в поход. И опять Кристина ни о чём не расспрашивала его. Она почти не уставала, хотя нагрузки с непривычки были довольно высоки. Пусть ведёт её, куда хочет – ей бы век так с ним идти.
Спустившись в ещё одну долину, они перешли по полуразрушенному мощными паводками мосту. Мост был старый, и давно заброшен, только человеку здесь можно было пройти, проезжая часть его провалилась, и они осторожно перешли по боковым его остаткам. Под ними кипела во всей своей мощи горная река. «Здесь рядом был посёлок, его давно нет», – кратко пояснил ей Василий.
Затем они опять бросились на штурм ещё более высокого хребта. Этот хребет был уже со скалистыми пиками. И хоть на вершину серпантином шла явно звериная тропа, но склон был настолько крут, что не привычной Кристине казалось, она вот-вот сорвётся в пропасть. Девушка уцепилась за пояс Василия сзади, и эта опора, а ещё более невозмутимость любимого, придавали ей уверенность и силы.
Лишь попутно она наслаждалась всё более захватывающими дух видами, открывавшимися с покорявшегося им хребта. Наконец, под мощным потоком ветра они взяли и эту вершину, отдохнули, и помчались, как птицы, по петляющей лесной дороге вниз.
Они спустились, словно слетели, в какую-то совсем уже затерянную долину, где абсолютно не было следов людей. Здесь оказалась речка, настолько дикая в ярости своей, что заглушала любой разговор. Видно было, что она пришла со снежных гор, возвышавшихся казалось совсем близко. Однако, Вася кратко бросил: «До этих гор тридцать километров».
К удивлению девушки, на обрывистом берегу, среди сосен стояла избушка, не такая большая, какая была в последний раз, но уютнее и симпатичнее её. «Эту избушку я сделал сам», – опять кратко пояснил Василий. Ей было достаточно этих слов. Ей были желанны любые его слова.
И опять, после восторженного соединения тел и улёта душ, они лежали в избушке и слушали музыку реки. Звук реки был достаточно приглушён для разговора, и наконец Кристина решилась спросить возлюбленного своего как можно деликатнее:
– Скоро зима. Тебе здесь придётся туго.
– В городе матушка осталась. Но я не хочу к ней. Она пока справляется одна, – ответил он на это.
Тогда Кристина подошла несколько с другой стороны:
– Я хочу жить с тобой. Хоть там, хоть здесь, как скажешь.
– Это было бы здорово! – невольно вырвалось у него.
Она прижалась нежно и проворковала:
– Но я не знаю кто ты, дорогой мне человек.
Он замолчал, как затаился. Ей казалось, сейчас откроется одна из самых странных тайн о человеке. И он ей поведал наконец:
– Поверь, во мне ничего нет. Реально, никаких загадок. Я человек-пустышка. Бес талантливый во всём. Я не захотел учиться, мне это крайне не интересно. Я перепробовал все искусства: писать стихи, рисовать, сочинять музыку, играть на гитаре и трубе – но талантов у меня не оказалось ни в чём. У меня никогда не было друзей – этих чувств я в себе тоже не нашёл. Я ничего не знаю о любви. Для меня это просто ничего. То. что я знаю,у людей облекается в слова, а слова идут от игры, а игра – это придуманное в человеке, ложь.
«Потом мы сошли к самой реке. – рассказывала Кристина по возвращению, своей романтической подруге. – Василий специально привёл меня к своей реке. Эта Река реально пела и играла. И мы просто сидели и слушали её игру. Кажется, я начала понимать смысл её вечной музыки. А рядом взлетали ввысь его горы, и его лес обнимал нас со всех сторон. Я ясно видела, как они любовались на нас, сидящих на берегу в обнимку. Василий уже слился с этим миром. И открыл передо мной его врата. А я никак не могла заставить себя туда войти. Я ясно слышала музыку его реки, но её магия никак не могла меня заворожить.
Разум его был изначально чист – без изысков и страстей – вот что я поняла на берегу реки в объятиях его. Он не принял от людей ничего, и оказался свободен от всего. И принёс себя в дар Лесу. И Лес стал наполнять его своей жизнью – с его реалиями от деревьев и зверей, а Река открывать свои тайны, и Леса, и Гор, с которых истекла.
Сидя со мной, Василий говорил: «Вот то единственное, что я умею и хочу: слушать вечную музыку своей Реки».
От этих Гор, Реки и Леса он уже принял первобытные слова. И этими словами он обнимал, как таинство, проникая в такое же таинство моё»
Потом Вася мне рассказал, как первый раз установил контакт со своей Рекой. Он долго сидел на берегу. Река ворожила его, и вдруг её пение превратилось в мысль: «Ты пришёл любопытствуя, либо навсегда?» И он с достоинством ответил: «Твой мир открыт – и потому я беспрепятственно в него вошёл». «Тогда сделай следующий шаг – поставь себе здесь дом» – ответила ему Река.
И когда он построил себе Дом, и стал жить под его покровом, Лес промолвил ему в свой черёд: «Ты увидел природу мою, все причинности её. Я весь открылся, и теперь тебе мои истины в слова свои облечь».
Так он нашёл свои первые слова в горном мире, ибо от истины были те слова.
В своём исходе, мы, два, убежавших в Лес, забыли про людей. В громе, в возвышенных звуках Музыки Реки, мы уходили прочь – от вопросов, претензий и неразумия людей».
Так поведывала Кристина свою сказочную историю подруге Оксане, хранительнице её сокровенных тайн.
«И ты бросила такого мужика!» – под конец патетически восклицала Оксана.
«Ты же знаешь, почему я вернулась в город, – напоминала Кристина своей единственной подруге. – Теперь во мне слова Леса и Реки. А город – как нечто преходящее в пути. Но я жду – когда он придёт сюда за мной. И буду сколь угодно его ждать…»
Она дождалась его через год. Ночью каким-то образом Василий бесшумно открыл запертую на ключ дверь, и также без звука, словно рысь, прошёл в спальню. Как он и предполагал, девушка спала одна, а в углу стояла детская кроватка. Этому он не удивился вовсе. Мужчина сразу направился к кроватке, и взял на руки уже проснувшегося ребёнка.
Единственное, что он не знал, был пол – это оказалась девочка. На бородатую улыбку малышка ответила своей улыбкой во весь рот. Он взял её на руки, и ребёнок, потянувшись, к бороде поиграться, засмеялся. От этого смеха Кристина и проснулась.
Она и рассмеялась и заплакала одновременно, и в следующее мгновение, бросилась в прыжке. «Безумец, зверь лесной, ты напугал меня до смерти!»
Он сам прослезился. И сказал ей одно слово: «Навсегда». А она обнимала его и говорила: «Ведь знал же всё… а я ждала».
Спасибо, Витя!