что, по сути, повторяет одно и то же, то есть, перемещается в хорошо знакомые места. Пора было обратиться к более сложным вариантам, но при одной только мысли, что своей неопытностью он может погубить Сандрин, координация Рейна моментально ослабевала. Теоретически он имел возможность перемещаться с грузом, превышающим его собственный вес в десятки раз, и даже отправлять его в другой пункт, сам при этом оставаясь на месте, но все манипуляции требовали определенных наработок, а времени на них не хватало.
Стефан Крафт неоднократно подчеркивал, что важна не столько мысленная достоверность предполагаемого объекта, сколько сам посыл, желание добраться до него во что бы то ни стало, и эмоции играли тут не последнюю роль. Любовь, ненависть, отчаяние, все шло в зачет, но Рейнар опасался оказаться рядом с Эдуаром, а не с Сандрин. Король прекрасно понимал, что человеку, который сидит в засаде и ждет твоего появления, достаточно пары мгновений на выстрел, и тогда единственный шанс спасти любимую женщину будет безвозвратно упущен.
Ломая голову, на ком бы потренировать перемещение с живым грузом, Рейнар покинул свои апартаменты в замке Гвиндор, где он эпизодически появлялся в последние несколько дней, и первым, кто встретился ему в просторном холле перед дверью, оказался камергер и верный друг лорд Седрик Даблер.
Очнувшись в один из дней от тяжелого забытья, Сандрин увидела, что прежние стены ее узилища исчезли, а вместо них появились новые абсолютно прозрачные, но с односторонней проницаемостью. Эдуар Балестран теперь наблюдал за ней, как за диковинным животным в вольере зверинца, сам при этом оставаясь невидимым и недоступным. Он больше не пытался разговаривать с Сандрин, то ли считал это бесполезной тратой времени, то ли ему не позволяла сломанная челюсть.
Примерно раз в трое суток пленнице позволяли немного прийти в себя и подняться с постели. На полу у прозрачной стены ей оставляли герметичный пакет со свежей одноразовой пижамой, набором средств личной гигиены, упаковкой не слишком калорийного рациона и бутылкой какой-то витаминизированной жидкости. Сандрин знала, что транквилизатор находится в напитке, но угроза полного обезвоживания каждый раз заставляла ее выпивать все до капли.
Гигиенический отсек находился в дальнем конце практически пустой комнаты и вместо пластиковой перегородки был стыдливо заблюрен мутноватой пленкой. Сандрин сразу отметила, что все предметы и материалы, которые попадали в ее тюремную камеру, отличались исключительной хрупкостью и непрочностью, ими нельзя было ни ранить, ни удушить, ни даже просто оцарапать. Балестран продумал каждую мелочь, тщательно подготовил приманку и затаился за прозрачной перегородкой в ожидании крупной добычи.
Сандрин засунула использованную пижаму в небольшое отверстие утилизатора и включила воду. Специфический запах, исходящий от слабеньких желтоватых струй, ясно говорил, что она пригодна только для технических нужд. Несмотря на отупение, вызванное лошадиной дозой успокоительного, девушку мучили голод и жажда. Даже при отсутствии привычных физических нагрузок скудное питание постепенно истощало жизненную энергию бывшего агента.
Веки казались непомерно тяжелыми, поэтому Сандрин встала под душ и ненадолго прикрыла глаза. Какое там имя ей дали при рождении? Ах да, Сабрина Вернон, маркиза Честермер. В знатных домах северного королевства дочери по обычаю брали материнскую фамилию, а сыновья отцовскую. Исключение составляла только королевская семья, где независимо от пола все поколения носили прозвище Анкалима. Надо же, Сандрин Веран из безродной сиротки внезапно превратилась в знатную даму. Смешно… Особенно теперь, когда она большую часть времени пускает слюни в подушку.
Кое-как пересилив ужасную слабость, девушка вымыла голову, тщательно промокнула волосы тонюсеньким бумажным полотенцем и расчесала их пальцами. Каждый раз после еды она так быстро впадала в тяжелое забытье, что густые локоны не успевали как следует высохнуть и спутывались, а выдать ей расческу никто не озаботился.
Сандрин коснулась панели в стене, чтобы перекрыть воду, и неловко замерла. В комнате кто-то был, она увидела размытый силуэт по другую сторону пленки. Мгновенный выброс адреналина придал девушке необходимых сил. Едва посетитель появился у входа в душевую, Сандрин напала на него первой. Пока он пытался блокировать удары, каждый из которых мог нанести ему непоправимый вред, все четыре стены камеры раскрылись, как створки картонной коробки, и внутрь ворвались вооруженные люди.
– Замри! – внезапно приказал противник таким знакомым голосом, что агент Веран от неожиданности придержала руку.
В следующее мгновение ее намертво притиснули к твердому напряженному телу, а потом наступила тишина…
В воздухе витал аромат свежей хвои, мерно тикали старинные напольные часы, на левой руке Рейнара постепенно тускнело зеленоватое свечение матрицы…
– Слава Создателю, что я догадался закрепить возвращение в Эрендал! Еще секунда, и мы оба оказались бы пленниками Эдуара.
Дрожащая всем телом абсолютно голая Сандрин тупо смотрела на своего спасителя, не в силах поверить, что ей это не снится. Спохватившись, король поспешно сбросил сюртук и попытался прикрыть им наготу Сандрин, но она неожиданно воспротивилась. Вместо того чтобы одеться, девушка вдруг принялась неловкими движениями избавлять от одежды Рейнара. Она тянула и дергала за детали его костюма до тех пор, пока не сняла все, и король не посмел ее остановить. Если Сандрин необходимо прямо сейчас выплеснуть все негативные эмоции, он просто обязан пойти ей навстречу.
Чтобы добраться до кровати, нужно было сделать пять или шесть шагов, но даже такое ничтожное расстояние показалось девушке непреодолимым. Она опустилась на пол там, где стояла, увлекая за собой раздетого Рейнара, и он накрыл ее своим телом, как щитом. Молодой король старался быть максимально осторожным, однако Сандрин решительно с этим не согласилась. Сейчас она не нуждалась в его нежности, ей хотелось продолжить схватку, прерванную несколько минут назад.
Время от времени девушку сотрясали волны нервной дрожи, и отголоски этой глубинной энергии поневоле передавалась Рейнару, усиливая его ощущения до запредельных значений. Их близость была подобна шторму, когда вода бьется о каменный утес в тщетной попытке его разрушить, а потом отступает назад, свиваясь в гневные пенные буруны.
Переплавленный в сексуальное возбуждение душевный надрыв Сандрин безжалостно сорвал с любовников тонкий налет цивилизованности, обнажив глубинные желания, которые как нельзя лучше отражали истинную природу их отношений. Рейнар оказался настолько захвачен этим яростным, почти животным соединением, что впервые в жизни позволил раскрепоститься вечно подавляемому природному темпераменту, своему внутреннему «я» …
Ощутив вкус соли на губах, Рейнар открыл глаза. Они лежали на роскошном ковре в его бывшей спальне. В свете прощальных лучей заходящего северного солнца на висках Сандрин блестели влажные дорожки, она молча плакала, глядя в куполообразный расписной потолок. Буря в душе ненадолго утихла, и Сандрин привычно закрылась, оставшись наедине с застарелой болью.
Рейн перенес девушку на постель, лег рядом и обнимал до тех пор, пока она не заснула, а потом еще несколько часов оберегал ее сон, прокручивая в голове недавние события в свете возвратившихся старых воспоминаний. Когда в середине ночи на коммуникационной панели беззвучно замигал сигнал вызова, король тихо оделся и покинул комнату.
После нескольких часов пребывания в замке Эрендал агент Веран решила, что быть герцогской дочерью совсем не так приятно, как казалось со стороны. Ее нигде не оставляли одну и не давали ни минуты покоя. Изголодавшись по присутствию хозяйки, весь женский персонал замка набросился на Сандрин с утроенной энергией, стараясь предугадать каждое ее желание.
Молодой маркизе устроили ароматную пенную ванну, массаж, маникюр, педикюр, сложное мытье головы с восстанавливающими масками для волос и, чего она уже вовсе не ожидала, тотальную эпиляцию. После всех процедур Сандрин вернулась в спальню, где ее уже ждали уставленный закусками столик, увешанный дорогими нарядами шкаф и целый набор шкатулок, наполненных сверкающими драгоценностями.
Сандрин вертели, крутили, постоянно что-то на нее примеряли, потом делали прическу и покрывали ногти на руках и ногах блестящим лаком. В тот момент, когда выработанное годами службы терпение агента Веран полностью истощилось, горничные внезапно удалились, и она, наконец, осталась одна. Правда, ненадолго. Торопливые шаги за дверью отведенных ей апартаментов подсказали, что в замок вернулся герцог Крэнбрук.
Все утро Сандрин морально готовилась к этой встрече, и все же эмоции легко взяли верх над служебной выдержкой. Сердце едва не выпрыгивало из груди, ладони взмокли, пальцы дрожали. Энгердал Крэнбрук буквально ворвался в комнату, но, увидев Сандрин, резко остановился, и его глаза внезапно наполнились слезами.
– Силы небесные, как же ты похожа на маму! В первую секунду я даже подумал… Знаешь, я ведь помню каждое платье Элизабет и повод, по которому она его надевала… - он подошел ближе и осторожно обнял Сандрин. – Здравствуй, моя девочка, как я счастлив, что ты вернулась в родной дом!
Самым естественным и правильным в такой ситуации было обнять отца в ответ, что она и сделала в искреннем порыве. После двадцати с лишним лет перерыва Сандрин снова вдохнула смутно знакомый запах морозной хвои и чистого белья.
Они говорили долго, вернее, герцог рассказывал, а девушка завороженно слушала и иногда коротко отвечала на вопросы. Что она могла рассказать отцу о себе? Вся ее прежняя жизнь была либо каждодневной муштрой, либо работой, которой Сандрин если не стыдилась, то гордиться точно не могла. Она порой совершала невероятные вещи, но почти все ее усилия либо доставляли кому-то неприятности, либо наносили откровенный вред. Сидя в элегантном наряде в окружении дорогих вещей, Сандрин чувствовала себя самозванкой и не была уверена, что когда-нибудь сможет это перебороть.
Ужин им накрыли в небольшой уютной столовой. Герцог успел переодеться к вечеру, и, к большому неудовольствию Сандрин, ее тоже облачили в новый красивый наряд. Что за странная традиция постоянно менять одежду? Пока девушка размышляла о причудах местной знати, а слуги обходили стол, наполняя тарелки и фужеры, в холле послышались голоса.
– Сет, я бесконечно рад снова вас видеть, но нет никакого смысла таскать за мной целую армию.
– Ваше величество, вам не кажется, что количество похищений в последнее время бьет все рекорды?
– Согласен, но вы должны сделать из этого правильные выводы, а не превращать мой дом в военный лагерь. Отпустите людей, я вернусь поздно.
Дверь распахнулась, и в проеме показалась домоправительница герцога госпожа Риина, которая когда-то учила юного короля, как правильно вести себя во время трапезы.
– Ваше величество, нельзя вот так врываться в столовую, вы злостно нарушаете правила этикета! Позвольте сначала представить вам…
– Добрый
