когда наша рефлексия начинает разворачивать ее в мысль[/i]. (Или пытается это сделать в случае созерцания произведения искусства). И только с подключением рефлексии-II (см. Рис. I Раздела 5.4 ««Двойная рефлексия» ...») начинается процесс наименования тех объектов-сущих, которые являются составными частями самой мысли, теми частями, которыми оперирует мышление в рамках данной конкретной мысли. В идее эти объекты были в свернутом виде, – в виде «сгустка» смысла – в мысли они нами уже развернуты, а потому и стали «зримы» сознанием, поскольку поименованы знакомыми ему (сознанию) словами, знаками, символами, позаимствованными из него же самого.
Учитывая изложенное выше, нам нужно понять самое главное: прячется и в буквальном смысле запутывает и заметает следы сама наглядность процесса производства чего-то весьма ново-ценного и прямо-таки таинственного. А, как известно, наглядность формируется осознаванием всего хода процесса. Но мы, как оказалось, не в состоянии одномоментно охватить умственным взором всю картину процесса возникновения и трансформирования интеллектуальной новизны, поскольку она сама (картина) и основные ее фрагменты подобны протею: мало того что они ускользают от нашего сознания, но и постоянно меняют свои формы: идея как нечто неопределенное, но вполне ощутимое, – явившееся к тому же из мрака небытия, – сначала попадает в «руки» рефлексии-II; рефлексия-II, разворачивая ее (идею), препровождает в Истину, а Истина может быть разложена нами на объекты-сущие, которые, в свою очередь, со временем теряют свою новизну и исчезают во тьме небытия, то есть, выпадают из поля зрения нашего сознания. Это, во-первых. А во-вторых, прячется и утаивается именно то,
- что производится,
- как производится,
- в каких формах,
- и для каких целей.
Так на предприятии по изготовлению совершенно нового вида вооружения засекречено не только само производство в целом, но и то, что производится, по какой технологии, в каких формах оно выпускается и для каких конкретных целей предназначено. По сути дела, точно так же от нас самих «засекречено» наше собственное «производство» бытия, Истины и внове образуемого сущего.
А теперь попытаемся на более доступном уровне пояснить, что такое бытие и как оно осуществляется. Как нам уже известно, бытие – это процесс. А у каждого процесса есть как минимум четыре стороны:
- движущая сила, которая его осуществляет;
- агрегат или аппарат, в пределах которого этот процесс происходит;
- исходные продукты, закладываемые в него;
- и тот продукт на выходе, ради которого этот процесс задуман.
Для наглядности привлечем, что называется «ломовой» образ бетономешалки:
- движущей силой является, положим, электроэнергия электродвигателя, вращающего аппарат;
- устройство, в котором происходит процесс перемешивания, это сам барабан для размещения и смешивания компонентов;
- исходные продукты для смеси: цемент, песок, вода и т. д.;
- продукт на выходе – готовый для укладки бетон.
Представив все это, переходим к процессу бытия, то есть к процессу генерирования нового интеллектуального смысла:
- движущей силой бытия является творческий процесс воображения-представления, в ходе которого, в конечном счете, осуществляется манипулирование тем знанием, которым мы обладаем как на сознательном, так и на бессознательном уровне, в том числе и на том уровне, который мы называем душевным;
- «аппарат», в котором все это осуществляется, это наш мозг и наша душа, то есть тот комплекс спонтанных чувств (заинтересованность, увлеченность, удовольствие, удивление и т. д.), без которого возникновение нового смысла невозможно;
- исходным продуктом являются те познания, которые некогда нами были приобретены, а также те навыки, которыми мы овладели и те способности, что достались нам в наследство в качестве природного дарования;
- и тем объектом, ради которого осуществляется процесс бытия, является новый, никому ранее неизвестный интеллектуальный смысл, обладающий ценностным содержанием в качестве не только объекта внедрения в жизнь все новых и новых духовно-материальных практик, но и объекта приумножения сущностного много и-разнообразия мира, на основе которого возможно создание все новых и новых интеллектуальных смыслов.
Что же касается «исходных продуктов», то нам неизвестно, что именно будет выбрано и пойдет в «дело» из того, что когда-то было воспринято нашим интеллектом и нашими чувствами. А главное, мы не знаем, как это знание комплектуется и между собой связывается в совершенно ранее незнакомую нам оригинальную идею, идею, обладающую притом и смыслом и ценностью для нашего дальнейшего общежития. Откуда наш интеллект, интеллект данного индивида знает, что ему и сообществу, в котором он живет, необходимы какие-то идеи, обладающие всегда то ли материальной, то ли духовной, но всегда практической ценностью. Откуда – прежде чем эта идея у него возникнет и прежде чем ее выдать – он «знает», что ему будет полезна, положим, идея электромагнетизма или идея справедливости. Ведь он еще не имеет никакого представления ни об этих идеях, ни об их ценностном содержании. Создается порою такое впечатление, что человека что-то ведет, не спрашивая его согласия и не объясняя, куда ведет. (Об этом подробнее в Разделе 6.15. «События-1, 11, 111 как, соответственно…» и в Главах 11 и 12 Части 111).
В связи с чем нам необходимо несколько остановиться на вопросе нашего существования и нашего же бытия. Получается, что последнее идет своим ходом и если опосредовано временем нашего существования, то весьма отдаленным образом. Почему, спрашивается? Чтобы увидеть эту «отдаленность», необходимо совершить небольшой экскурс в нашу географию и понять одну простую вещь: как Волга не была бы Волгой без того великого множества притоков, которые ее питают все новыми и новыми водами, так и наше существование не было бы таким насыщенным и емким, не будь постоянного притока интеллектуально-бытийственной новизны, питающей наше существование. Но дело-то в том, что исчезни с лица Земли сама Волга, не исчезнут ни болота Валдайской возвышенности, в которых она берет свое начало, ни все те притоки (и притоки этих притоков), которыми она питается. Точно так же, исчезни наше существование, не исчезнет само бытие, потому что помимо нашего интеллектуального бытия в нас говорит бытие самой Природы, и говорит оно самым, казалось бы, незаметным образом (см. Раздел 6.16. «Сказывается ли бытие природы на бытии человека»). Оно (бытие) найдет формы своего осуществления, как найдут «свою» Волгу все те источники, которые ранее ее питали, но вдруг перестали бы это делать, если бы ее русло, положим, вдруг поднялось уровнем выше уровня притоков и истоков, некогда ее питавших. Жизнь не остановится, не изменит себе, она просто найдет другие формы своего осуществления: с человеком или без – ей безразлично. Если без него, то тем хуже для человека, а не для жизни: существование человека, не сопровождаемое нашим же интеллектуальным бытием, просто-напросто поглотится бытием и существованием Природы, как города и поселения Америки (в частности, Майя) были поглощены тропическими джунглями.
Наше бытие – это постоянная борьба за наше существование, как и бытие природы – это нескончаемая борьба за собственное существование, проявляемое возникновением бесчисленных вариаций живой материи, одним из видов которой стало существо, обладающее разумом и способное осмыслить как собственное бытие, так и бытие создавшей его Природы. Так что время нашего бытия совсем не то же самое что время нашего существования: оно состоит из мгновений возникновения интеллектуальной новизны, озаряющих как наше сознание, так и тот путь, в русле которого протекает наше существование.
Но если наше существование вдруг окажется погибельным для нас самих, то оно будет погибельным в первую очередь для нашего бытия. В том и состоит обратное воздействие нашего существования на наше бытие. Существование, не востребованное бытием, уничтожает и само себя, и само бытие. Именно поэтому мы можем с полным основанием сказать: наше бытие нашло свой смысл в нашем существовании, как притоки Волги нашли «свой смысл» в полноводном течении этой реки. Бытие подпитывает наше существование, наполняя его теми животворными смыслами, без притока которых оно бы застопорилось и заглохло. Существование без них – это уже животное существование. И если смысл нашего бытия состоит в том, что оно питает наше существование, то мы бы могли сказать, что наше бытие – это оплачивание – нами же самими – счетов нашего будущего разумного существования.
Правда, не совсем понятно, кто же все-таки кредитует столь щедрой рукой такой оригинальный, но не такой уж, как оказалось в последнее время, благодарный – со стороны человека – проект под названием «жизнь человека разумного»? Иссякнет наше бытие – и мы окажемся банкротами, результатом чего станет исчезновение нашего разумного существования. (Ну а что бывает, когда нас покидает мудрость, нам известно не понаслышке). Этим и опасно забвение бытия. Но опасно не то забвение, которое забыло, что такое бытие, а то, которое «забыло» бы его продуцировать, а хуже – утратило бы саму способность воспроизводить новые смыслы. Хотя надо сказать, что последнее «забвение», скорее всего, имеет свое начало в первом забвении и вполне может оказаться трагедийным его результатом для человечества. Об этом, кстати сказать, и печется мысль Хайдеггера.
Итак, мы привели достаточно простые для понимания образы процесса бытия, образы к тому же облегчающие нам понимание других метафизических понятий. И пусть не покажется странным то обстоятельство, что, когда мы, хотя и с большим трудом, но все же несколько продвинулись в понимании вопроса, что такое бытие, мы уже с уверенностью говорим о возможности достаточно легкого усвоения других метафизических вопросов. Но на самом деле ничего странного в этом нет, потому что постижение чего-то для нас совершенно нового непременным образом бросает яркий отблеск не только на то, что мы только что узнали, но и на то, что было у нас позади, но чего мы, как оказалось, ранее не совсем понимали, хотя и были уверены в том, что понимаем достаточно хорошо. Так молния не только высвечивает ярким блеском неизвестный нам ранее и удаленный от нас ландшафт, но и освещает новым светом то, что находится в непосредственной от нас близости. Поэтому мы вправе сказать, что нечто нами внове усвоенное не только увеличивает количество нами познанного, но и повышает качество познания того, что было нам ранее известно; иначе говоря, делает его не только более доступным нашему пониманию, но и высвечивает в нем нечто ранее нам неизвестное. Вот почему новый взгляд на что-либо всегда является фактором, облегчающим и расширяющим наше познание. Если этого не происходит, то, скорее всего, пытаясь создать нечто новое, мы двигались в не совсем верном направлении.
п. 3. Отграничение понятия бытия от понятий сущего, истины, мышления, идеи
А теперь мы подходим к изложению, во-первых, вопроса понимания бытия через сущее, через мышление и через идею, во-вторых, вопроса разделения
