Смерть с привкусом клубники

прикосновения. Будешь терзаться, предвкушая близость. Тебе ведь надоели ласки Кая... Ты ведь подсознательно ждала чего-то другого?
  — Откуда вы знаете?!
  — О, я много чего знаю... — он втолкнул ее в какое-то помещение. — Как тебе плеть, разрывающая плоть до мяса?
  Герда простонала, когда плеть со свистом обожгла плечо.
  — Пока хватит. Жаль уродовать такую нежную шелковистую кожу.
  Он подошел, не развязывая ей глаз, и впился в губы, кусая их до крови. Его руки разрывали одежду едва ли не вместе с кожей.
  — Ты — сама Боль... Ты — сама Смерть, — стонала она в безумном экстазе. 


  Когда все закончилось, повязку сорвали с глаз. Герда не сразу поняла, что происходит. Она лежала в объятиях...
  — Дед?! Что это за шутки?!!
  Дед принялся застёгивать ширинку:
  — Твоя кожа и в правду слаще меда, дорогая.
  До сознания Герды никак не могло дойти, что она только что совокупилась с собственным дедом.
  — Ты же не ходишь?!
  Он засмеялся:
  — Это всего лишь игра, дорогая. Я люблю играть. Ты же любишь нарушать запреты, любишь инцест? Надеюсь, я удовлетворил твои извращенные желания.
  — Нет, такого не может быть... — прошептала Герда, как помешанная. Рядом с дедом стоял тот человек, которого она встретила на вокзале. Тут находились и другие люди. Они расселись по своим местам, словно зрители в кинотеатре, пялясь на ее обнаженное кровоточащее тело.
  — Сатана! — закричал кто-то и все дружно рассмеялись. — Смерть вам, дети сатаны!
  — Не обращай внимания, дорогая, мы актеры и шутники. И немножко разыграли вас.
  — Ты подстроил весь этот фарс?! — выйдя из себя, спросила Герда.
  — Ну почему же обязательно я? Нас тут много. Добро пожаловать в наш клуб! Мы играем с Запретами, играем с Болью, играем со Смертью, с вами играем... Кажется, что ваши игры, по сравнению с нашими, просто ничтожны.
  Герда принялась натягивать одежду. Слов у нее не было. Открылась дверь. Вошел Кай.
  — О, а вот и еще один персонаж! — захохотал дед.
  — Герда?? Что тут происходит?
  — Наш старик помешан!
  — О да! — сказал дед. — Вспомни, как ты только что стонала тут от удовольствия, которое никогда не доставлял тебе он, а доставил я!
  — Что?! — вскричал Кай. — Чем вы тут занимаетесь, я придушу тебя!
  — Спокойнее, внучок! Иначе, у меня и на тебя мужской силы найдется. Ты же любишь нарушать правила? А я-то как люблю! Сейчас начнется игра.
  Послышался вой сирены. Кай почувствовал, что его куда-то тащат. Его спустили на веревках в неизвестное пространство.
  — Герда! Что здесь происходит, черт подери?!
  — Поиграем со Смертью, внучок? — захохотал дед.



                         
                                 
                                   


                                           


                                   

                                  5

  Сколько времени Кай сидел в полной темноте, он не знал. Время здесь значения не имело. Зловещую тишину нарушала только капающая вода. Ожидание Смерти хуже самой Смерти. А здесь все превратилось в ожидание неизвестного, зловещего. Неизвестность томила, заставляя сердце биться чаще, а кровь сильнее циркулировать по жилам.
  И тут раздался такой сильнейший грохот, что, казалось, голова сейчас оторвется и взлетит на воздух. Как контуженный во время войны, Кай закрыл уши руками и побежал вперед, крича не своим голосом. Так бежал он, пока не ударился об стену и не упал. Пролежав какое-то время на полу, здравый смысл постепенно начал к нему возвращаться. Кай вспомнил, что в кармане у него лежит зажигалка с фонарем. Он увидел, что стена, время от времени, на несколько минут приоткрывается. Раздвигаются острые, как ножи, прутья. Но, если пролезть туда, прутья могут изрешетить, не оставив живого места!
  Через некоторое время Кай почувствовал, что ему стало нестерпимо душно и жарко. Пол накалялся с каждой минутой все быстрее. Он почувствовал себя цыпленком в духовке. Наверняка дед задался целью подшмалить ему зад. Будь ты проклят, хорошо шифрующийся сумасшедший! Кай понял, что еще минут пять и он запечется. Он Смотрел на раздвигающиеся и задвигающиеся прутья решетки. Пол накалился так, что сидеть было уже невыносимо.


  На громадном экране, как в кинотеатре, крупным планом виднелось измученное и озадаченное лицо Кая, который решал, что ему делать.
  — Давай, внучок, мы в тебя верим! — комментировал дед. Все остальные с интересом следили за Каем, будто смотрели фильм в кинотеатре.


  Когда припекло как следует, Кай прыгнул  между раздвинувшихся прутьев решетки. Еще пару секунд, и его бы навсегда пригвоздило к острым прутьям. Но Каю повезло, он только ободрал себе бок. Все это начало напоминать компьютерную игру, в которой герой переходит оз одного уровня в другой.
  Кай обо что-то споткнулся и ему на голову упала сетка. Его поймали, словно птицу. Сетка начала опускаться все ниже и ниже. Кай увидел внизу яму, наполненную кипятком, от которой исходил пар. Он понял, что если его не удалось запечь, как цыпленка, то из него выйдет неплохой бульон.
  — Господи! — воскликнул Кай. Сетка с каждой минутой опускалась все ниже и ниже. Нужно было срочно что-то делать. Кай ухватился за выступ стены пальцами и повис, как муха, запутавшаяся в паучьей сетке.


  — Молодец, малый! Смекалистый! — восхищенно сказал дед. — Посмотрим, как он выберется отсюда. Знаете, — сказал он, обращаясь к залу, — жаль, что мы не научились считывать человеческие мысли! Бьюсь об заклад, что этот маленький засранец думает сейчас, что получает наказание от Бога, которого раньше ни во что не ставил и мысленно вымаливает у него прощение сам не зная за что! Это же как вилами по воде! Психология человека такова, что если случается что-то, то он думает, что это кара небес и начинает винить себя во всех смертных грехах сразу. Преступление и наказание. Не так ли, господа? Уж вам ли не знать! Уже сколько лет мы смотрим этот остросюжетный фильм, в котором меняются персонажи! — он взял в руки пульт. Картинка поменялась. Вместо Кая, висящего над ямой с кипятком, который силился, чтобы в нее не упасть, появилась Герда. Она кричала не своим голосом, потому что ее камера была полна крыс. Как и большинство женщин, Герда терпеть не могла крыс, они вызывали у нее жуткое отвращение.
  — Крысы голодные, — пояснил дед. — Когда она перестанет кричать, они накинутся на нее. Ненавижу женские крики! С детства не люблю! Моя мать вечно визжала, как истеричка. Они вопят с таким усилием, будто их крик перевернет весь мир! Хотя на самом деле это лишь портит настроение и слух окружающих. Нет, вы только посмотрите, это же надо, так орать! Человек, который раскрывает объятия Смерти, дрожит, как от бубонной чумы, при виде маленького зверька, которого можно прикончить, раздавив ногой! Сил моих больше нет! Музыкальное сопровождение, господа! Герда с детства так красиво играла "Реквием" Моцарта на пианино, что я даже запись сделал. Сейчас это поддержит в ней боевой дух.
  Раздался "Реквием" Моцарта. Герда перестала кричать и одна из крыс вцепилась ей в руку. От ужаса и отвращения девушка начала карабкаться по стене. Под музыку Моцарта это зрелище выглядело гротескно.
  — Люди, как насекомые, вечно куда-то карабкаются, чтобы выжить, — пояснил дед. — Хотя за столько лет нашей практики выжить не удалось никому. Сюжет предсказуем и это становится скучно.
   

  Каю удалось взобраться наверх. В камере взад и вперед качался огромный молот. С каждым разом он становился все ближе и ближе к Каю. Думать надо было как можно скорее.
  — Ну же, включай мозги, внучок! А какая славная на улице погода, какое небо, какой ветерок, жить, да радоваться жизни, а не лезть Смерти на рожон, она и так возьмет свое!
  — Старый помешанный дурак! — в сердцах крикнул Кай, когда молот пронесся совсем рядом от него. Он кубарем перекатился на другую сторону и пополз по узкому тоннелю. Ползти нужно было активнее, потому что время от времени из боковых стен вылезали острые ножи.
  — Жить захочешь, не так еще перекатишься! — захохотал дед. — А как хочется жить, когда Смерть становится неизбежностью! Вот вам пример, господа! Люди думали, что Они играют со Смертью, а оказалось, что это Смерть играет с ними. Теперь они карабкаются, как жалкие сосунки, по стенам, и молят всех богов, чтобы те помогли им выжить. Как же легко загнать человека в тупик!
  Ужас омерзения помог Герде долезть до самого верха, однако следующую камеру заполонили птицы. Их было множество. Они цеплялись за волосы, царапали руки, раздирали шею.
  — Кар, кар! — передразнивал дед, истерически хохоча.
  — Вон, вон, пошли вон! — отмахивалась Герда, изо всех сил жестикулируя руками. Она схватилась за огромный канат, так как  он был единственным спасением в сложившейся ситуации. Взобравшись по канату, можно было запрыгнуть наверх. Герда едва не свалилась вниз, на пол, из которого торчали острые металлические колья. Желание выжить придало ей нечеловеческих сил.
  Верхняя камера была наполнена змеями. Они кишели везде, кольцами извиваясь на стенах, свешиваясь с потолка.
  Дед залился смехом безумного:
  — Девочка моя, не переживай так, они не все ядовитые!


  Кай попал в огромную мясорубку. Он понял, что сейчас его перемелют на фарш, и начал кричать.
  — Как смешны в его ситуации крики о помощи! — философски сказал дед. — Посмотрим, что будет дальше, господа.
  Одолеваемый безудержным страхом быть перемолотым заживо, Кай вцепился в прутья громадной машины и, слегка раздвинув их, сделал себе лазейку.
  — Козырный ход, не правда ли, господа? — сказал дед.
   

  — Кыш, кыш от меня, твари! — кричала Герда, швыряя змей в разные стороны.
  — Прав был мой отец, когда говорил, что все женщины истерички, — спокойно говорил дед. — Давайте поможем даме избавиться от этих ползучих гадов? — он хитро прищурился. — Нехорошо кидать даму на произвол судьбы! — на пол стали падать громадные камни, давя не только змей, но едва не придавив Герде ногу. Герда прижалась к стене. С потолка, извиваясь, свешивалась здоровая змея.
  — Чокнутый придурок, сколько лет никто из нас не замечал, что у тебя психическое расстройство! — кричала Герда.
  — У нас в роду все чокнутые, — сказал дед. — Это семейное. Хотя где грань между нормальным и ненормальным? Согласитесь, господа, что это весьма риторический вопрос! Стоит выйти за рамки, установленные большинством, как ты уже чокнутый! Да каждый из нас по-своему чокнутый, разве нет? Чокнутый ли тот, кто вместо сахара сыплет в кофе соль просто потому, что ему это нравится? Или тот, кто любит черный цвет, когда все предпочитают красный и синий? Какая тоненькая грань между нормальным и ненормальным! А вы, сосунки, уставшие от серых будней, и возомнившие себе, что имеете право дразнить Ее величество Смерть, получите Настоящую Игру!
  — Хватит, дед, довольно, заканчивай свои игры! — закричал Кай.
  — Игра только начинается!
  Плита на полу преподнялась и сильный толчок заставил Кая вылететь прочь, проломив некрепкую стену. Он приземлился в камеру, доверху наполненную какими-то игрушками, колокольчиками, звоночками, часами, клоунами и прочей белибердой. Звон стоял такой, что Каю показалось, что мозг его, пробив голову, улетел в другую галактику. Он застучал в стену: 
  — Дед, а дед, заканчивай