Чужая дуэль

радостно взвыл и кинулся обниматься. С трудом угомонив околоточного, все же на ребрах, после пинка Козыря, красовался громадный синяк и шевелиться, так же как и двигать губами, было ощутимо больно, я усадил его в кресло.
Тот, все порываясь вскочить, затараторил:
- Нет, ну ты, Степан Дмитрич, даешь! В рубашке родился, не иначе! Мало того, что я успел в последнюю секунду, так еще этот упырь одноногий, считай, в упор промахнулся! Душегубу своему башку продырявил, а тебя пуля только вскользь зацепила! Буквально чуток в сторону и… - он махнул рукой.
- Не шуми, без того в ушах звенит, - я осторожно прикоснулся к повязке с левой стороны, но полицейский, переполненный эмоциями, перебил меня:
- Да, кстати, господин Исаков, ты как всегда оказался прав. И откуда ты все знаешь?
Я опустился в кресло напротив, вопросительно поднял бровь и тут же скривился от болезненного укола, вследствие движения поврежденной кожи.
- Ты о чем?
- Как о чем? – сначала неподдельно изумился околоточный, затем звонко хлопнул себя по лбу. – Совсем запамятовал, ты же еще ничего не знаешь. Поганец-то, как ты и предсказал, вылез сегодня утром.
- Какой поганец? Откуда вылез? – все никак не могло дойти до меня.
- Да все оттуда же! – Селиверстова буквально распирало. – Из собора вылез! Нашлись, камушки-то!
- Ну-ка, ну-ка? – мне действительно стало любопытно, потому как, если откровенно, я и сам не очень-то верил в действенность данного накануне совета. – Расскажи поподробнее.
Полицейский повозился, устраиваясь удобней, закинул ногу на ногу, разгладил щедро напомаженные усы и приступил к повествованию:
- Как ты намедни предложил, я всех из церкви выгнал, окна-двери на замки запер, а еще поверх сургучом залил и свою печать поставил. Как настоятель шумел и ногами топал, лучше не вспоминать. Я ж от него даже на квартиру сбежал. Все ключи отобрал и спрятался. А тут еще ночью подняли тебя выручать. Ты, вообще, догадываешься, кому жизнью обязан?..
- Давай, пока, о камнях, - перебил я. – О моей истории позже подробно поговорим.
- Хорошо, - легко согласился околоточный. – Так вот, забылся я только под утро, а тут уже гонец в дверь колотит, так, мол, и так, в церкви изнутри кто-то скребется. Само собой, какой уж тот сон? Прибежал туда, благо недалече, дверь отворил. А там, кто бы ты думал? – он ударил обеими ладонями по плюшевым подлокотникам, выбивая еле заметное облачко пыли. – Мальчишка на пороге сидит, худой, что твой скелет.
- И откуда он там взялся? – пришла моя очередь удивляться.
Селиверстов погрозил мне пальцем.
- Не прикидывайся, Степан Дмитрич. Ты ж заранее знал, что он за иконостасом схоронился.
- Вот, здорово живешь, - я достал из лежавшего на столе портсигара, так и не доставшегося бандитам в качестве трофея, папиросу, закурил, затем поднялся и открыл форточку. – За иконостасом же целая толпа палками все истыкала. Я сам лично видел.
Околоточный победно усмехнулся.
- Твоя правда, тыкали, да все без толку. Он-то, почитай, под самый купол вскарабкался. Никак они его достать не могли.
- Тогда понятно, - я вернулся обратно в кресло. – И кем же этот умник оказался?
- Учеником ювелира, - Селиверстов тоже вытащил из моего портсигара папиросу, а я бросил ему спички. – Его на побывку из столицы отпустили, а тут как на грех икону привезли. Нет, ну вот скажи мне, откуда в двенадцать лет столько коварства? – возмущался околоточный. – Он же, как рассчитал: после службы спрячется, ночью камни выковырнет, а день и следующую ночь за иконостасом пересидит. Когда в церкви искать перестанут, с народом так и выскользнет. И ведь получилось бы у него, ей Богу получилось, если бы не ты. Век не забуду, - полицейский подскочил ко мне и долго с чувством тряс мою руку.
Отбившись от очередного бурного выражения признательности, я задал давно вертевшийся на языке вопрос:
- Слушай, Петр Аполлонович, а как ты вообще здесь оказался? Тебя же Прохоров на дух не переносит?
Околоточный довольно хохотнул:
- Так ты и здесь, Степан Дмитрич, мне подсобил. Их высокопревосходительство за твое спасение меня в друзья дома записал. Теперь, можно сказать, я здесь желанный гость.
- Ну и слава Богу, - я затушил окурок в пепельнице. – Ты завтракал?
Селиверстов неопределенно пожал плечами:
- Так, с утра на бегу чайку хлебнул.
- Понятно, - усмехнулся я. – Пошли в столовую, составишь мне компанию. Что-то я проголодался. Там и о делах наших скорбных покалякаем.
- Почему скорбных? – удивился околоточный.
- Да так, к слову пришлось, - не объяснять же ему, что по странной причуде подсознания в памяти вдруг всплыло выражение горбатого бандита из классического детективного фильма всех времен и народов  – «Место встречи изменить нельзя».
За завтраком полицейский изложил подробности моего чудесного спасения. Оказалось, что, по сути, жизнью я обязан не кому-нибудь, а Андрею Васильевичу Стахову.
Старый пройдоха, оказавшись невольным свидетелем моего похищения, не растерялся, проследил, куда меня отволокут, благо сторожевая будка на Московском тракте, где обосновались бандиты, оказалась совсем недалеко. Но, как бы там ни было, пока он добежал до Селиверстова, пока тот собрал людей и команда спасения добралась до места, я едва не стал потерпевшим.
Околоточный, шустро расправившись с филейчиками из куропаток с трюфелями и приступив к крему баварскому с мараскином, сыто отдуваясь, заметил:
- Да уж, поварам Палыча далеко до здешних. Хорошо устроился, их высокопревосходительство.
Я улыбнулся, умиляясь его провинциальной непосредственности, щелкнул изящной гильотинкой, отрезая кончик сигары, прикурил и поинтересовался:
- А что, Петр Аполлонович, удалось кого-нибудь из моих обидчиков захватить?
Селиверстов скривился, словно у него внезапно заболел зуб. Выдержал паузу, вытирая усы салфеткой.
- Увы, Дмитрич, увы. Только два трупа нам и достались. Их на опознание эскулапы из департамента забрали. Деду одноногому и еще одному сбежать удалось. Я как в будку заскочил, то с ходу рукояткой по затылку рубанул тому, что тебя держал. Он когда валиться начал, громила рядом финку выхватил. Вот в него палить пришлось. А этот гад старый в это время в тебя выстрелил. Но попал в своего.
- В Козыря, - я непроизвольно провел языком по зубам.
- Ну, раз кличку одного знаем, - радостно потер руки околоточный, – значит и остальных в картотеке раскопаем. Они явно все бывалые острожники, через каторгу прошедшие. У убитых запястья кандалами чуть не до костей стерты.
- А как же старик умудрился свалить? На одной ноге упрыгал? – этот момент у меня в голове не укладывался.
- Стало быть, упрыгал, - Селиверстов вытянул сигару из ящичка, откусил кончик и сплюнул его на пол. – Прыткий дед. В будке за занавеской еще один выход оказался. Мне-то недосуг было людей расставлять, и так еле-еле успели. Вот они туда и шмыгнули. А в темноте ищи-свищи. Мало того, что в двух шагах ни черта не видно, так у них еще и оружие. Постреляли бы нас как куропаток и весь сказ.
Околоточный сжал коробок со спичками в кулаке и сокрушенно пристукнул им по столу:
- Если бы собаки были, или снег на худой конец выпал. Так бы хоть по следам можно было погоню организовать. Но, видать не судьба. Досадно.
- Вот уж не говори, - я глубоко затянулся ароматной сигарой. - Ну да ладно, что было, то было, назад не воротишь. Меня сейчас больше другое занимает – кому же так покоя эти уголовные дела не дают? Ведь все вокруг них вертится.
Полицейский молча пожал плечами, сосредоточенно раскуривая сигару.
- Ты мне вот что, Петя, скажи – ты же на все последние убийства выезжал? – я подался вперед, напряженно ожидая ответа.
Селиверстов, продолжавший сражаться с сигарой, кивнул без тени сомнения.
- И следов убийцы ни разу не нашел?
Околоточный поднял глаза к потолку, задумался, но вынужден был признаться:
- Ничего, за что бы можно было зацепиться.
- Вот, - задрал я вверх указательный палец. – Мне тоже на месте последнего убийства следов человека, который мог совершить преступление, найти не удалось. Но… - Я сделал многозначительную паузу. – Но, теперь, Петя, напрягись и вспомни, а может, ты уже видел следы животного, подобные тем, что были на месте гибели несчастного Казановы?
На этот раз Селиверстов надолго застыл, прикрыв глаза. Затем как-то странно взглянул на меня:
- И опять ты, Степан Дмитрич, прав. Один раз было. И знаешь где?.. Никогда не догадаешься… Неподалеку от того места, где Колю Прохорова убили. Там они тоже по мокрой земле шли, вдоль ручья.
- Что и требовалось доказать, - я удовлетворенно откинулся на спинку стула. – Больше тебе скажу. Эти следы на месте гибели младшего Прохорова ты нашел, потому как знал, что с тебя начальство с живого не слезет. Вот и рыл землю носом, за соломинку цеплялся. Вот если бы столь же тщательно на остальных убийствах работал, то уверяю, что-нибудь подобное точно нашел.
Околоточный удивленно вылупился на меня, начиная понимать, к чему я клоню.
- Ты хочешь сказать, что мне зверя искать нужно?
- Людей, Петр Аполлонович, людей, - постучал я указательным пальцем себе по лбу. – Тех, кто этим зверем управляет. Зверь-то существо безмозглое, выборочно убивать не будет. А за убийствами система стоит. Вот когда ты ее поймешь, поймать убийц, подчеркиваю, убийц, потому что одному человеку провернуть подобное не под силу, будет пара пустяков… А сейчас, раз уж ты в этом доме теперь желанный гость, поднимемся ко мне, кое-чего покажу.
Выходя первым из столовой, я с такой силой распахнул дверь, что чуть не прибил старого лакея, который в свое время доставлял мне письмо от Селиверстова и известил о пожаре в полицейской части, но не придал этому эпизоду никакого значения, только в сердцах ругнул деда за неповоротливость.
На лестнице мы столкнулись с другим слугой, здоровенным, недалеким, но исполнительным молодым парнем. Я, починяясь внезапному порыву, остановил его, на ходу ухватив за рукав и приказал охранять вход в комнату, пока мы с околоточным не покинем ее, строго-настрого запретив кого-либо даже близко подпускать, кроме, само собой, хозяина дома.
Убедившись, что за нами никто не может подсмотреть, я открыл околоточному секрет тайника. Тот оттопырил большой палец и одобрительно зацокал языком.
- Молодец, Степа, здорово придумал.
Не подавая вида, что польщен похвалой, я, хитренько улыбаясь, спросил:
- В случае чего, сумел бы найти?
Селиверстов прищурился, вздохнул и решил все же ответить откровенно:
- Найти бы, скорее всего, нашел. Но не сразу. Пока весь двор не перерыл, сюда бы не сунулся.
- О чем и речь, - я вновь замаскировал тайник, - Когда меня урки прихватили, все время одна мысль мучила – если выкрутиться не получится, сумеет ли Петя сейф найти?
На самом деле, конечно, я лукавил. В той будке про тайник я ни разу не вспомнил и сообразил показать его околоточному только за завтраком. Но ему об этом знать не стоило.
- Думаю, Петр Аполлонович, - я выглянул из-за занавески в окно, - тебя нет нужды лишний раз предупреждать о сохранении тайны. Хотя бы потому, что даже здесь сейф уже кто-то искал.
Полицейский понимающе кинул:
- Наслышан. У их превосходительства, когда речь об этом заходит, до сих пор яд с клыков капает. Все грозиться дворню напрочь запороть.
Я покачал головой:
- Еле-еле от экзекуции отговорил. Смысла никакого,