Чужая дуэль

только народ злобить. Вот когда банду прихватим, тогда и казачек засланный сам найдется.
Селиверстов выдернул за цепочку часы из жилетного кармана, откинул крышку и озабочено протянул:
- У-у-уууу. Однако засиделся я в гостях. Пора мне, Степан Дмитриевич, служба зовет.
Уговаривать его я не стал, так как и сам уже утомился, до конца еще не восстановившись после вчерашних приключений. Провожая околоточного, я отпустил с поста лакея, предварительно поинтересовавшись, не хотел ли кто за время беседы с полицейским подойти к комнате.
Парень, наморщив лоб, долго безмолвно шевелил губами, затем выдал:
- Да не, барин, никого не было… Разве что Ерофеич подходил. Забыл где-то метелку, вот и бродит по всему дому, - он захихикал, покрутив пальцем у виска. – Совсем старый из ума выжил.
- Ерофеич, Ерофеич, - повторил я вслух. – Что-то часто мне этот Ерофеич последнее время на пути попадается, а, Петя?
Но Селиверстов непонимающе глянул на меня.
- Ничего, не бери в голову. С эти вопросом сам разберусь, - я успокаивающе похлопал его по плечу и слегка подтолкнул к выходу. 

…Сергей Владимирович Подосинский неожиданно для всех тяжело заболел. А ведь накануне он блестяще организовал задержание налетчиков, несколько недель терроризирующих именитых купцов по всей столице. В результате были пойманы не только грабители, но и найдено практически все похищенное.
Такого успеха у городской полиции давно не случалось. Однако на следующий день после своего триумфа Подосинский прислал Бибаеву записку, в которой извещал о внезапной болезни. Личный врач Сергея Владимировича сообщил в департамент, что тот будет отсутствовать не менее недели.
Подосинский же сидел в наглухо зашторенном кабинете, прислушивался к шагам за дверью и трясся от страха, как нашкодивший школьник в ожидании неминуемого наказания.
Так жестоко уголовники его еще никогда не подводили. Несмотря на то, что информация от заказчика, как всегда пришла вовремя и была безукоризненно точна, а Исаков сам, точно заяц в петлю, влез в расставленный капкан, бестолковые бандиты по-идиотски обмишурились.
В который раз всплыл вездесущий околоточный, который за последнее время из путающегося под ногами недотепы, неожиданно превратился в реальную угрозу. По сути, только случайность помешала Селиверстову захватить банду с поличным и чувствительно припалить хвост Подосинскому.
Полковник дрожащей рукой, разливая на зеленое сукно стола, плеснул в стакан водки из початой бутылки. Одним глотком выпил, не ощущая горечи.
Он с леденящей ясностью осознавал, по какому тонкому лезвию прошелся. Не сумей Староста сбежать, пристрелив бестолкового Козыря, выбирал бы сейчас Сергей Владимирович: либо чистосердечное признание прокурору с последующим судом и каторгой, либо побег и последующая жизнь до самой смерти под чужим именем.
Подосинский кривя лицо, помассировал грудь с левой стороны и снова наполнил стакан.
- Чтоб ты сдох, сволочь, - с ненавистью выдохнул он, вытирая губы. 
Сергею Владимировичу не давал покоя стоящий перед глазами образ счастливого Селиверстова, бойко докладывающего Бибаеву о спасении Исакова и обнаружении похищенных в церкви драгоценных камней из оклада иконы.
Этот сосунок едва не стал причиной краха карьеры, да что карьеры, всей жизни, казалось всемогущего заместителя директора департамента. Клокоча от ненависти, Подосинский в глубине души однозначно приговорил выскочку околоточного.
Алкоголь все же ослабил напряжение и в голове у Сергея Владимировича, наконец, начал складываться план. Прекрасно понимая, что увяз в этом деле по уши и заказчик теперь вряд ли просто так отпустит его, полковник решил переть напролом.
По проекту Подоскинского околоточный надзиратель Селиверстов должен погибнуть в неравной схватке с вооруженными преступниками. Следствие возглавит лично заместитель директора департамента, так как Бибаев с удовольствием отдаст это гнилое дело на откуп Сергею Владимировичу. Вот тут-то и всплывут на свет пропавшие уголовные дела. Правда, после того как с ними поработают высококлассные фальшивомонетчики, способные слепить любой, самый сложный документ неотличимым от оригинала.   
В результате объективного и всестороннего расследования откроется истинное лицо околоточного надзирателя. Вовремя найденные материалы будут неопровержимо свидетельствовать о том, что продажный полицейский Селиверстов сумел таки найти убийцу-маньяка, которым  оказался некто Исаков. Но алчный околоточный за крупную взятку покрыл душегуба, а когда почуявший неладное Подосинский затребовал уголовные дела для проверки, убил курьера, похитив и спрятав бумаги.
При таком раскладе, даже если вдруг суду предъявят копии, ни один присяжный не поверит Исакову и его однозначно, в лучшем для него случае отправят на бессрочную каторгу. А если Подосинский  вовремя подсуетится, так и прямиком на виселицу. И тогда все нынешние проблемы Сергея Владимировича благополучно разрешаться.
Но на этот раз, более не доверяя исполнителям, он твердо решил лично контролировать операцию с начала до самого конца.                 

Утром я проснулся в приподнятом настроении. Раны успешно заживали и почти не беспокоили, а за ночь чудесным образом как рукой сняло все симптомы сотрясения мозга. 
Более того, симпатичная горничная правильно поняла намек и поздно вечером тайком поскреблась в мою дверь. Ближе к трем часам ночи, осчастливив девицу целковым, строго-настрого приказав держать язык за зубами, я выставил ее и как в темный колодец провалился в глубокий сон.
В столовой, куда я прямиком устремился влекомый не на шутку разыгравшимся аппетитом, нежданно-негаданно наткнулся на Прохорова, хотя обычно в это время он уже отбывал из имения в столицу.
Как ни в чем ни бывало поздоровавшись, я спросил разрешения присесть и дождавшись благосклонного кивка, устроился за столом. Владелец имения дал команду прислуге подавать на стол, терпеливо дождался окончания моей трапезы, после чего пригласил наверх, в свой кабинет. 
Пока я раскуривал сигару, Прохоров достал из секретера деревянный ящик, отпер замок на нем и вынул револьвер. Любовно огладив оружие ладонью, он вдруг протянул его мне.
- Полюбуйтесь на этот «Гассель», Степан Дмитриевич. Новейшая модель с ударно-спусковым механизмом двойного действия под патрон центрального боя, - Прохоров цокнул языком от удовольствия. – Какой красавец. На мой взгляд, это лучший образец личного оружия. Я приобрел его недавно, по случаю. Не смог удержаться, когда увидел… Берите, берите, не стесняйтесь. Судя по всему, - бросил он выразительный взгляд на свежую повязку на моей голове, - вам он сейчас нужнее.
- Ну что вы, что вы, Александр Юрьевич. Зачем? – мой голос  дрогнул, а рука помимо воли потянулась к револьверу.
Прохоров усмехнулся.
- Не тушуйтесь. Без сомнения вы сможете с ним управиться. Посему – дарю.
Я осторожно принял оружие, ощутив его солидную тяжесть и глубинное тепло дерева ребристых щек рукоятки. «Гассель» как влитой лег в руку. Направив ствол в сторону окна, я слегка придавил второй фалангой указательного пальца тугой спусковой крючок. Прохоров, тоже закурив, одобрительно понаблюдал за моими манипуляциями, затем выложил на журнальный столик две нераспечатанные бумажные пачки с патронами.
- На первое время вам хватит. На следующей неделе по моему заказу еще подвезут, так что можете смело тренироваться. Вижу, что не терпится пострелять.
Ну, Александр Юрьевич, - развел я руками, - нет, слов. Поистине царский подарок. Не хотелось бы, конечно, чтобы он пригодился, но, сами видите, как события развиваются.
Вот-вот, - Прохоров опустился в кресло, стряхнул пепел с сигары в хрустальную пепельницу, - вы мне нужны целым и невредимым, поэтому и приходится заботиться. Кстати, я вас пригласил не столько за тем, чтобы вооружить, сколько сообщить, что сегодня мы вместе поедем туда, где, как я надеюсь, вы получите ответы на большинство вопросов.
У меня екнуло сердце в предчувствии неожиданных открытий, но, не подавая вида, я невозмутимо спросил:
- К которому часу быть в готовности?
Собеседник бросил взгляд на внушительную колонну напольных часов и просто ответил:
- Да прямо сейчас и тронемся. Десяти минут вам хватит собраться?
Я кивнул и встал, а Прохоров выложил на стол затейливый ключ из темного металла.
- Возьмите и впредь запирайте свою комнату. И всегда носите оружие с собой.
- Полагаете, все так серьезно? – скептически приподнял я бровь.
- Береженого Бог бережет, - не стал углубляться Прохоров. – Итак, я вас жду в четверть первого у парадного.
Я рассовал по карманам патроны, ключ и револьвер, коротко поклонился и направился одеваться.

Следуя совету Прохорова не выходить из дома без оружия, львиную долю времени, отпущенного на сборы, я потратил на попытки пристроить револьвер. В конечном итоге пришлось засунуть его за ремень, ближе к правому бедру.
Затянувшись как можно туже, чтобы револьвер не дай Бог, не провалился на ходу в штанину, я решил как можно скорее добыть для него кобуру. Хотя бы по типу той, что когда-то в прошлой жизни сшил мне кустарь-кооператор под штатный «Макаров».
И еще я вдруг задумался о бронежилете. Конечно о легком кевларовом, для скрытого ношения под одеждой оставалось только мечтать. Но, если как следует пораскинуть мозгами, некую элементарную защиту, способную в критический момент спасти жизнь,  придумать было можно.
Прохоров уже дожидался внизу, в своей роскошной карете запряженной холеной четверкой. Открыв дверь, я извинился за опоздание и получив приглашение, забрался внутрь, утонув в мягком бархате сидения. 
Весь путь занял около часа. Сановник молчал, погруженный в себя и я не решился приставать к нему с расспросами.
Выматывающая душу тряска ухабистой лесной дороги внезапно сменилась шуршанием колес по крупному речному песку. Карета плавно вкатилась в предусмотрительно открытые мощные ворота. В мутное слюдяное окошко я успел заметить двух вооруженных длинноствольными ружьями великанов-охранников.
На дворе стояла гнилая декабрьская оттепель, и поливающий второй день без остановки дождь окончательно смыл выпавший, было, в конце ноября снег. Поэтому до входа в двухэтажный особняк пришлось прыгать через многочисленные лужи. По странной прихоти хозяев подать карету к парадному подъезду возможности не имелось, так как широкая аллея два десятка метров не доходила до мраморного, украшенного резными колонами крыльца, разделяясь на несколько узких дорожек, разгороженных клумбами с густыми розовыми кустами.
Дверь нам открыл высокий лакей в лопающейся на широченных, бугрящихся от переразвитых мышц плечах, зеленой ливрее. Прохоров не обращая внимания на зверское выражением на его откровенно разбойничьей, до самых глаз заросшей густой бородой роже, уверенно направился в громадный холл.
Так, наверное, должен был выглядеть классический рыцарский зал. Высоченный, мрачный, холодный, едва подсвеченный отблесками из необъятного камина, в который легко поместилась бы целая кабанья туша. На выложенных натуральным камнем стенах угадывались головы диких животных. Вход охраняло чучело поднявшегося