Он давно это понял: Она уходит от него. Молча. Сказаны все слова. Закончились все «бури в стакане». И в черепки бить посуду уже нет никакого смысла. Сколько раз так было - хлопала она дверью в своем сознании, оглохнув, замерев от боли его слов. Отогревала себя в солнечных лучах, возвращалась, снова неся в себе свет и тепло, отогревала его Душу.
- Невыносимо мне без тебя, - он помнил. И тогда сердце его, устав от тоски по ней, говорило:
- Я никогда никому тебя не отдам. Не отдаст – верил в это. Но ничего не происходит от бездействия. Одолевала его Лень. Каждый раз поднимать себя на ту высоту, куда воздвигла Она его. Слишком высоко, слишком...для него.
-Ну почему с ней все так сложно? - эта мысль служила оправданием. И тогда можно было открыть другую дверь и выйти, сбежать от неё, затеряться среди людей, стать таким же, как все, как многие, одеть маску, смешаться с толпой и почувствовать себя свободным от неё, чтобы стать никем в ее судьбе. Никем – так проще. А потом сам уставал от этой серости бытия и тогда хотелось снова увидеть ее глаза. А возвращаться через ту боковую дверь к ней становилось все сложнее, и говорить «Здравствуй» после очередного «Прощай». Усреднял себя, таким и казался – как все. Но в сознании его продолжала жить мысль: есть та, для которой он особенный. Быть таким – не простой статус. И надо отдавать. Легче было только брать. Малодушие шептало на ухо
- Зачем тебе это напряжение, оставь ее. Она не для тебя…Для тебя другие.Зайди в любую таверну – там их много, а та…не от мира сего.
- Да не хочу я тех… Кто они для меня? Масса. Без слов ее задыхаюсь, без смеха ее и детской наивности, и мир не кажется разноцветным.
-Не капризничай, краски возьми – разукрашивай сам себе мир
-Нет желания малярством заниматься. А вдохновения нет – ушла Муза.
Он затухал, сидел просто так в сумерках, созерцая свое Одиночество напротив себя. Пропадало желание даже маску одеть и выйти из дома, найти случайного собеседника, излить душу.
- Да и кому она,Душа моя, нужна? Только ей и была необходима.
Тогда на смену Одиночеству приходила к нему Горечь. От ее глаз некуда было скрыться. Ничего не утешало: ни работа, ни случайные увеселения, ни кривляние паяцев в цирке, ни балы – маскарады. Там тоже были одни маски и цели у них были подобно его – найти случайного собеседника…на время.
-Я тебя никогда не отдам, – со временем он перестал сам верить в свои обещания.
-Почему ее надо держать в клетке? Она птица, ей летать нужно. Иначе она просто умрет от неволи, - цеплялся за это свое «благородство». Малодушие становилось его адвокатом в такие минуты. Выстраивало защитную речь.
- Имеешь право жить так, как ты хочешь. Живи…
Он жил. А Душа снова стремилась к этим наивным ее глазам. Круг замыкался. Все возвращалось до поры… Но каждый круг поднимался по спирали его понимания – она не выдержит этого долго.
Теперь она уходила, он смотрел ей вслед. Затихал ее голос, отдалялись ее шаги. Не слышен стал ее смех. И глаза ее больше не обращались к нему с вопросом, гневом или недоумением. Он по своей воле сошел с ее пьедестала. Запылившиеся маски висели одиноко в шкафу. Мишура маскарада валялась под ногами. Может быть, еще пригодится ему для следующего бала, чтобы потом снова так же лежать мусором у него под ногами...
Уходила любимая, перестав верить его словам. Да и верил ли он сам в них, когда бросал их на ветер для красоты слога.Уходила, оставив горький запах полыни своих губ, которых он ни разу не коснулся
