Наш викарий громко плачет

                        Путаясь в одежды сновидений
                                  Утро по хрустальным ступенькам рассвета
                                  Взлетело в небесный храм,
                                  Вместе с пением птиц.
                                  Отражённый прудом
                                  Солнечный луч неугасимый
                                  Замер улыбкой на твоём лице.

Лина. Охренеть можно, как красиво!

Сандра. Меня что-то даже немного пробрало. До слёз ли, не понимаю, однако…

София. А второе, Лика, второе такое же … прочувствованное?

Лика. Надеюсь, да. Слушайте.
                   
                                    Небо – крыша нашего дома;
                                    Бамбуковая роща – стены.
                                    Хрупкий мотылёк
                                    Вспорхнул с чайной ветки,
                                    Два лепестка
                                    Опустились в пиалу с водой.
                                    Утро наполнилось
                                    Тонкими ароматами
                                    Тихого счастья. 
 
                          Встреча третья, или Вместе весело визжать

Как неисповедимы пути господни, так неисповедимы пути размышлений его детей. Одно чадо смотрит на вечернее небо и начинает мыслить эпохальными рассуждениями; второе, наперекор всему, пытается соорудить из простых кубиков мироздания сложную систему построения разрозненных атомов, соединённых в процессе трудного решения задачи с применением интегрально-интуитивных уравнений; третье чадо идёт к намеченной цели по головам, сметая на своём запылённом предшественниками пути с радостно-мстительным чувством превосходства. Чей путь верен, чей ошибочен, кто придёт к победе затуманивания над разумом, кто узнает горечь побед, почему следующий вторым окажется у кормушки и соберёт все сливки или почему вечно сдерживающий свои эмоции вдруг вскипит и разрушительной силой своего контролируемого гнева аннигилирует пространство до квазисостояния.

Лина расхаживала по комнате, ломая пальцы, и страстно шевелила губами, что-то произнося мысленно или считая, что маловероятно, возможность падения Тунгусского метеорита в наши, что ещё более невероятно, учитывая, сколько посланников космоса ежедневно приземляется на поверхности планеты и находит вой космическо-планетарный покой. Наоборот, она соединяла известные слова в неизвестные конструкции, известные под простым определением – предложения. Этому предшествовал рассказ подруги, у которой состоялась вторая встреча с институтским ловеласом Игнатом, поражающим многих девушек неизвестно чем, то ли начитанностью, то ли образованностью, не важно, главное – не венерическими болезнями.

Лина. Сексуальное несовершенство!

Сандра. Ты чего орёшь? Мы не глухие.

Лина. Пардон муа, задумалась.

Лика. О чём?

Лина. После твоего повествования разве можно думать о чём-либо постороннем!

София. Поясни нам…

Лина. Всё же и так ясно.

София. Если возникают вопросы – не всё.

Лина. Э-э-э… Спрашивай.

София. О каком сексуальном несовершенстве ты начала говорить и так прекрасно, артистично, - блям-блям-блям, - это чтоб не ругаться, не закончила.

Лина. За-а-а… Затрудняюсь вот так сразу взять и ответить.

София. Можно подскажу?

Сандра. Ты ещё руку подними, как первоклашка, чтобы тебя заметили.

София. Я и ноги подниму, если понадобится.

Девушки после слов подруги вместе с Софией громко прыснули, затем расхохотались. Каждая представила, в зависимости от полёта фантазии и подсознательного раскрепощения, поднятые ноги. И только одна, сумев совладать со смехом, приняла серьёзную морду лица, сжав губки алые утиной попочкой.

Сандра. А ещё лучше разведи.

И снова хохот сотряс пространство комнаты, соединённое с остальным планетным и космическим пространством невидимыми нитями.

Лина. Чтобы разводить ноги не нужно обладать большим мастерством.

Лика. Стоп, подруги! Уходим в сторону.

София. Ах, эта изящная способность женщины уходить от проблемы в дремучие дебри первобытного невежества. Чтобы ни случилось, всегда готова отмазка: попробуй решить иначе.

Сандра. Софа, сейчас ты о чём это?! Мы, напомню, собрались выслушать Лику. Выслушали. Теперь нужно составить план третьего встречи.

Лина. Зачем? Мне всё ясно.

Сандра. Мне, вот, не совсем… ясно…

Лина. Вот и иди с Ликой и экспериментируй.

Сандра. Х-ха-ха!

Лина. Да засмейся…

София. Не разводи, Лина, руками. Как правило, смеётся тот, кто смеётся последним.

Сандра. Мой смех, это… Короче, не забуриться бы в дебри… Экспериментировать не буду.

Лика. Почему? Страшно?

Сандра. Экспериментатор из меня, как из куриного яйца токарная заготовка.

Кому-то покажется неловким сравнение, кто-то найдёт в нём изюминку, вероятно даже, некто примется на его основе делать производное. Наши подруги снова рассмеялись. Весело и задорно. Как умеет это делать молодость, когда многие проблемы рассасываются сами, как прыщ, смазанный йодом.

Сандра. Вернёмся к Игнату. Вот такого извращённого перца встречаю впервые. Доведи, - кх-м, - жизнь встретиться с ним, я бы ему так дала…

София. Успеешь ещё.

Сандра. Что успею?

Лина. Дать. Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!

Сандра. Девочки, я не то имела ввиду.

Лика. А вот Игнат «то» и так введёт, застонешь соловьём весенним.

Сандра. А мне до пениса, то есть, хочу сказать – по фаллосу, что он там введёт! Вот так! Не пугай ежа афедроном голым!

Лина. А что можно испугать вульвой голой?

Смех и ещё раз смех разлился звонкими весенними ручьями по комнате. Лина хваталась за живот и всё твердила, как заведённая: «До пениса! То есть – по фаллосу!»; Сандра твердила, начиная икать: «Что испугаешь голой вульвой?»; в истерике почти что билась София, всегда чуточку более сдержанная эмоционально: «Ежа… афедроном… пу-угать…»; Лика вытирала постоянно выступающие слёзы: «Игнат введёт… что надо…»

Как волной нахлынуло эмоциональное безумие, так оно и сошло. Тяжело дыша, отдуваясь, посматривая друг на друга, девушки входили в прежнее, хоть и называемое ныне модно пост-возбуждённое состояние.

Лина. Сюр какой-то, клянусь Асклепием!

Сандра. Я тоже им и его же прелестями!

Лика. Не так уж много их у него. Стандартный набор, как у всех мужиков.

София. Набор у каждого автомобилиста стандартный, только не каждый с этим набором может вытворять чудеса. Один пыхтит, весь взопрев, час-другой и выдыхается из сил, другому – море по колено, как и некоторые детали организма. И вот когда… то есть тогда… В итоге и начинается самое настоящее представление способностей. Возможность акробатических трюков, гибкость организма, некоторых членов…

Сандра. Не хочу быть пошлой, но представить в боевом состоянии член гибким и пластичным никак не получится.

Лина. Ли-ика!

Лика. Что?

Лина. А как дела обстоят у Игната?

Лика. С чем?

Лина. С тем самым… В боевом состоянии…

Лика. Отлично. Претензий нет.

Сандра. Лика, послушай, Лина кажется хотела узнать нечто другое.

Лика. Так пусть прямо и спрашивает! Я же ж как на душу перед вами распинаюсь, не утаиваю ни детали, ни подробности. Спрашивайте!

Лина. Какой у него…

Лика. У него?

София. Чего вдруг заскромничала, Лина? Так и спроси: каков у Игната калибр.

Лина облегчённо выдохнула, будто несла, горбясь, неподъёмную ношу и внезапно нашёлся помощник, взявший на себя эту святую обязанность.

Лина. Да… Именно это хотела узнать – каков его калибр?

Лика. Отличный. Вот такой… примерно, длины и такой… Могу ошибаться, он в диаметре.

Сандра. И как он?

Лика. Да что вы всё загадками! Как он что?!

Сандра. Что… Ну-у… Входит и выходит…
Будто поддавшись массовому гипнозу, след за ней Лина и София начали повторять: «Входит и выходит… Входит и выходит… Входит… и – выходит…»
Лика серьёзным взором посмотрела на подруг, не придуряются ли, за ними не заржавеет. Нет. Они вполне серьёзно, с умными минами на затвердевших восковых лицах, враз пожелтевших и приобретших историческую матовость музейных экспонатов твердили: «Входит и выходит… Входит и выходит… Входит… и – выходит…»
Чтобы прервать этот заколдованный круг спонтанного гипноза Лика резко хлопнула в ладоши. Звонкий звук тональности ре-минор второй октавы, в которой написано будет вскоре знаменитое произведение «Забытая соната», разлетелся по комнате мелкими брызгами и заиграла радуга на всех предметах.

Лика. Знаете, девочки, как говорит моя тётя Маня из славного города Ростова-на-Дону?

София. Просвети – узнаем.

Подруги с серьёзными взорами, обращёнными куда-то вдаль сквозь Лику, видимо в сторону славного Ростова-на-Дону, замерли в предвкушении очевидного и невероятного.

Лика. Моя тётя Маня говорит так: если этот хлопчик такой цикавый, то нужно пойти и разобраться, чем же он цикав.

Сандра взлетела гарпией под потолок со скоростью курьерского поезда, способного долгие расстояния пути совместить в одно мгновение, едва не пронзив макушкой потолок.

Сандра. А и пойдём! Разберёмся! С Игнатом! Посмотрим, какой он на самом деле – как там, Лика?

Лика. Цикавый.

Сандра. Верно: цикавый или нет! Идём, девочки?

София. Идём! Что нам терять? Что надо, давно потеряли, чего не надо – нашли.

Лина. Поддерживаю! Поддерживаю! Вперёд! Сметём баррикады застенчивости и разберёмся с … с…

Лика снова подсказала.

Лина. Разберёмся с его цикавостью! Выведем хлопчика на чистую воду из заболоченных берегов! Решено?!
Подруги хором – в другом случае можно было сказать: в унисон – крикнули: «Ре-ше-но!» Вскинули сжатые девичьи кулачки над головами и десять раз, может более, история об этом умалчивает, проскандировали понравившееся слово, так удобно подходящее для речёвки и принялись экспрессивно собираться. Толкаясь друг с другом, перешучиваясь, каждая выдвигала свою версию, как она этого «цикавого хлопчика» Игната так, затем этак, а потом ещё несколько раз как-нибудь с садомазохистским подходом. Лика кричала: «Я ему припомню томик сонетов домиком!» Сандра вторила, яростно блеща разъярёнными очами: «Он у нас на китайском будет петь и читать!» Лина, попадая почему-то всё каждый раз в одну штанину двумя красивыми и стройными ногами, повторяла: «Придёт к нему фаллос и наступит ему – пенис!» София сквозь зубы мечтательно цедила: «Ох и повертишься ты у меня, ох и повертишься!»

Такси везло распалившихся амазонок по улицам города, заполненным спешащими по своим делам людьми, по заполненным автомобилями дорогам. Светофоры давали страждущим чего-то необыкновенного «зелёную волну». Водитель, старый дядька, настороженно посматривал на необычных пассажирок и крутил незаметно головой, вспоминая из своей долгой и насыщенной приключениями жизни волнующие моменты.

Время в пути пролетело незаметно. Взвизгнув тормозами, водитель лихо остановил машину возле дома. Выскочил. Открыл девушкам двери. Пожелал приятно провести оставшееся время и умчал, оставив после себя расплывчатое воспоминание в виде быстро рассеявшегося газового облачка со специфическим запахом октановых чисел.

Боевой задор подруг слетел с них снежной шапкой при порыве сильного ветра с вершины ели. Игнат встретил девушек с приятной улыбкой, стоя перед в облачении Адама.

Игнат.