не может быть и речи у Алекса, чьё горло спазмом схватило. А выглядело это с точки зрения Евы, а потом уже этого Алекса так, как будто он, может и не категорично отказывался знакомиться с Алексом, – не вижу я в упор плюсов от такого для меня знакомства, и вообще я не желаю за зря растрачивать своё время на то, что всё равно не запомню, – но строил из себя человека сам по себе и на одной своей волне.
И Еве пришлось приложить все свои силы своего впечатляющего и берущего за живое взгляда, чтобы привести в чувство Алекса, и проявить хотя бы вежливость. К тому же и этот Алекс начал проявлять нетерпение, с долей дерзости вопросив: Вас что-то удивляет?
– Да, кстати, мы ведь с вами так и не познакомились. – Вдруг вспоминает Ева то, что, по мнению Алекса, не то чтобы забывать, а пропускать мимо себя не стоит. – Как же вас зовут? – спрашивает Ева, тут же сама представляясь. – Я вот Ева.
Ну а теперь, когда и Ева представилась, Алекс готов вроде как, – гортань себя сегодня ведёт до крайности предсказуемо сухо и вечно его перебивает в ответном слове, начав першить и закидывать в горло комков, – ответить и себя представить.
– Да также. – Отвечает Алекс.
И если Ева слегка растерялась от этого его ответа, приняв его на свой счёт и тогда, что тут такое и в голове тех людей, кто дал такое имя этому человеку происходит, то другой Алекс всё понял правильно и верно. И даже нашёлся, что на это сказать.
– А это даже логично. – Говорит другой Алекс. – Мы все с вами живём в одном времени, со своими нарративами, значениями и символами времени. И наши взгляды на себя и друг на друга наиболее близки и схожи. И почему бы нам друг с другом не встретиться, как, к примеру, здесь.
– Согласен. – Говорит Алекс, вслед спрашивая. – И по какой причине вы здесь оказались?
– По учёбе. – С долей растерянности отвечает другой Алекс.
– И на кого учитесь? – спрашивает Алекс.
А вот теперь пришло время удивляться Еве. – На юристов. – Отвечает она и, тоже затем спрашивая. – А вы разве нет?
– А почему вы решили, что да? – вот так интересно переспрашивает Алекс.
– Ваш подход к обрисовке треугольника, не оставил мне шансов иначе думать. – А теперь Ева демонстрирует умение облекать простые фразы и мысли в изящные формы предложений.
– А какая связь между геометрией и юриспруденцией? – вопросом отвечает Алекс, заставляя Еву непонимающе на него посмотреть. Он что шутит, заявляя такое невежество. Ведь все знают, что основа всякой юридической практики – это геометрия в совокупности с квантовой физикой и высшей культурной математикой.
– А разве нет? – Ева даёт шанс Алексу не быть столь противоречивым.
– Надо подумать. – Отвечает Алекс.
На что полноценно-словесного ответа от Евы не последовало. А всё по причине того, что со стороны кабинета наметилось какое-то движение, которое отвлекло на себя внимание всех людей, находящихся в этом кругу. Правда, Алекс так и не понял и не заметил, что послужило причиной этому движению, больше душ и нервов, чем физики чьего-то тела. А когда он собрался было спросить: «Что происходит?», его рот и всё остальное были заткнуты Евой, неожиданно и почему ему сунувшей свой надлизанный «чупа-чупс», да ещё с таким много чего подразумевающими и убеждающими словами: «На, подержи».
Алекс, чуть-чуть в восторженных впопыхах, без лишнего вопроса: «За что мне такое счастье, оказано такое доверие?», отчасти на рефлексах перехватывает этот «чупа-чупс», и начинает во все глаза смотреть на причину оказанного ему со стороны Евы столь высокого доверия (всё-таки так). А именно на её поспешное приготовление к тому, чтобы зайти в дверь этого кабинета, за которым от всех них скрывается злобный волшебник Профессор. Кто с помощью своих магических и простому человеку на ум такое даже не придёт, что за формул человеческого равновесия и баланса, порабощает людские умы, убеждая их в том, что их бессознательное важнее сознательного. Чего вы, остолопы, понять не можете, и оттого так критически ко мне и ко всему мной декларируемому относитесь.
И хотя вы жить и существовать и дальше сможете без этих моих знаний, тем не менее, вопрос заключается в другом. А именно: С чем и как вы будете жить? Бессознательно в сознательном или же наоборот, сознательно в бессознательном. Ну а в чём разница, то тот, кто осознал, то тот поймёт.
Что же касается Евы и её приготовлений в заходу в этот кабинет, то в них тоже было что-то от магического и волшебного. Она достала помаду и начала с помощью неё колдовать над своими губами, которые с каждым её мазком начали приобретать такого рода притягательную силу, что Алекс, до того завороженный этим эффектом наполнения её губ блеском, изяществом форм и силой притяжения вашего сознания, всё в себе забыл (честь, совесть и другие нормативные акты человеческого поведения), и без всякого зазрения того, чего в нём отлично видно, а что нет, засунул в рот «чупа-чупс» Евы, и начал его, как и должно быть и ему даже это сладко, сосать.
А между тем приготовления Евы были отлажены и закончены, и она, проделав все эти приготовления, с интригующим интересом посмотрела на то, как обошёлся с её сосательной конфетой Алекс, – ну и ну, вот как вы интерпретируете подержать, – и со словами: «Всё, я пошла», оставляет за собой право последнего слова, а уж затем всё остальное.
Алекс проследил за ней весь путь до захода в кабинет, и, посчитав, что его здесь больше ничто ни с кем не связывает, отошёл к противоположной от этой двери стене, и занял там свободное место на скамье. А вот сейчас у Алекса возникло свободное время из-за его неопределённости в плане этого ожидания Евы, которую он почему-то счёл обязанным подождать. Когда как между ними нет такого рода неписанных договорных отношений, которые регламентируют вот такой ход событий: Куда она, туда и я. Она отошла по делам, ты должен принять в них участие, её подождав.
Что незримо приводит Алекса к тому, что он начинает искать, чем себя занять. И он, забравшись руками в карман куртки, находит решение этой незадачи в виде вручённых ему конвертов. Которые при внешнем осмотре Алекса, держащего под контролем ситуацию у двери и по сторонам, где всегда находятся полные любопытства к тому, что их не касается лица, друг от друга ничем не отличаются. И Алексу только и остаётся, как раскрыть конверты, и узнать их внутреннее содержание.
И вот же какое не удивление Алекса, раскрывшего один за одним конверты, то они и внутри друг от друга ничем не отличались, содержа в себе по чистому листу бумаги. И сколько на них со всех сторон и сквозь них не смотри, ничего больше в них не обнаружишь.
– И что это значит? – глядя на конверты в своих руках, задался этим вопросом Алекс. А так как ответ на этот вопрос давать ему самому, то над ним надо подумать.
– Единственное, что приходит на ум. – Рассудил Алекс. – Так это то, что мне самому решать, чьи имена записывать в конверты. – Здесь он посмотрел в сторону всех этих столпившихся в прежде всего на своих мыслях людей, и это навело его на мысль о том, что в число этих людей должны входить те люди, кого он знает. А навело его на эту мысль то, что он, рассматривая людей в коридоре, пришёл к выводу, что он никого из них не знает. А это значит, что он вообще никого, за исключением отдельных лиц из той аудитории не узнает. И получается, что ему нужно остановиться на известных ему людях.
– А это прежде всего Ева, – глядя на дверь кабинета, начал записывать в число своих интересантов встреченных здесь людей Алекс. И видимо вид этой двери навеял в нём мысль об Омертоне, кого он вдруг записал в число тех людей, о ком он будет составлять свои заблуждения. – А почему бы и нет. – Подтвердил эту свою мысль Алекс. – Он такой же участник временного процесса, как и любой из нас. Ну а кто же третий? – а вот это вопрос Алекса упирался в спину дерзкого знакомого Евы. И он пока что не поддавался объективному описанию со стороны Алекса, чьи субъективные взгляды на него не будут отвечать чистоте эксперимента.
Здесь Алекс, так сказать, уже находился на пути к тому, чтобы добавить к этому списку того, о ком забывать никогда не получается и не бывает лишним хотя бы для себя, как ему в глаза бросается то, что почему-то сразу и не смог заметить на конвертах. А именно с торца конвертов проходящие окантовкой блестящие полоски. И что самое главное в их обнаружении Алексом было замечено, так это то, что они все были разного цвета.
– И это неспроста. – Отреагировал Алекс, разглядывая на этот фигуральный светофор, состоящий из полосок, зелёного, жёлтого и красного цветов. И Алекс догадывается, в чём заключена информатика этих цветов. Вот только дальше всего этого ему не даётся уйти, а всё потому, что перед ним вдруг появляется Ева, и с ходу задаётся к нему вопросом: Ну как, долго?
А Алекс не только ею застан врасплох, а ему не дают осмотреться и понять, что это такое волнительное с Евой происходит, и почему ровно уложенная на её губах помада, так уже не выглядит, смазавшись в сторону размазанности. И желание узнать это, пересиливает всё остальное, не давая возможности Алексу о чём-то другом думать. Так что он отвечает на вопрос Евы рефлекторно. – Да.
– А для меня нет. – В каком-то необъяснимо возбуждении это говорит Ева, кивком в сторону кабинета добавляя ко всему этому вообще непонятную для Алекса фразу. – Чего не скажешь о некоторых лицах.
– Это вы о чём? – ничего не понял Алекс.
– Ой, мне уже бежать надо. – Всё перебивает этой своей типа вспомненностью Ева. – Давайте, до встречи. – А вот кричать ей вслед: «Когда?», не стоит. Ты сам знаешь, когда.
– И что это такое было? – разведя в сторону руки, вопрошает Алекс, смотря вслед уходящей Евы. Где он наталкивается на конверты в своих руках, и это наводит его на ничем не связанную с этим событием с Евой мысль. – Так вот что должен был донести Омертон.
И только он это подумал, как вот же что за совпадение. Из дверей этого знакового кабинета, вокруг которого собралась вся эта людская компания, очень быстро и неожиданно для всех выскакивает Омертон, и пока никто не успел сообразить его спросить хоть о чём-то, вперёд отсюда делать ноги. Куда вслед за ним так и толкает всё внутри Алекса пойти. Но он почему-то сдерживается от этого первого позыва, и не дают ему за ним пойти эти конверты в руках.
– Разве этого недостаточно? – себя спрашивает Алекс. И тут же отвечает. – Пожалуй, нет.
С чем он убирает конверты обратно в куртку и достаёт оттуда вручённую вместе с ними брошюру. Открыв которую на первой странице, он натыкается на список тактико-технических характеристик времени, изложенных достаточно специфическим языком, в виде неких постулатов.
«Время всегда искренне и честно. Как и ты перед ним из твоих исходных природных обстоятельств, невозможности тебе его обмануть». – Прочитал Алекс, почему-то на этом месте иронично хмыкнув и себе в нос добавив: Прямо как я.
«Время всё видит, во всё вникает и понимает. Но считается только с самим собой». – А вот этот постулат переводит взгляд Алекса в сторону удаляющегося Омертона. – Всё-таки стоит за ним приглянуть. – Решает Алекс, выдвигаясь вслед за Омертоном.
– И что он ещё может до меня донести? – следуя по горячим следам Омертона, Алекс прицепился к этой фразе, которая
