преувеличения – мировой музей она не посещала: ее колдовской зарплаты не хватило бы не входной билет. От себя придумать тоже не смогла бы: святостью Мартинэ при жизни не отличалась, тем более склонностью к мученичеству. По земной логике возникает вопрос: откуда взялось на лице безмерное страдание? Опять вступила в силу местная нелогичность?
Как ни странно, бабка предоставила удовлетворительное объяснение.
– Дело в следующем, Жанна, - признесла она глубоким, трагическим голосом и даже, вроде, стала меньше шепелявить. - Нами всеми движет эгоизм. В свое время я... Перрина... короче, лежит на сердце камень грехов, не отпускает душу на волю. И не только у меня. Потому сидим здесь, варимся в собственном ядовитом соку... Надоело. Чувствую, пришло время. Пора делать Богоугодные дела. Тлеет надежда. Может, за помощь невинному человеку и нас Наверху заметят. Простят, пустят, наконец, на небеса... Ты вот что. Ты вообще знаешь, зачем здесь?
- Нет, а зачем?
- Скоро узнаешь, - пообещала бабка и замолчала.
Странно опять. Вроде она собралась что-то важное сказать, а теперь передумала? Жаннет вопросительно посмотрела в зеркало, будто в ожидая ответа.
12.
Зеркало в ответ промолчало. Может, ждало от Жаннет просьбы-присказки: «свет мой, зеркальце, скажи»? Да девушка не догадалась озвучить поговорку. Две благородные дамы, будто на картине, были по-прежнему изображены на его поверхности. Которая у бабки не вызывала доверия, а у Жаннет вызывала наполовину.
Пауза в разговоре позволила ей еще раз на себя зазеркальную полюбоваться. Окончательно и навсегда она поверила, что выглядит именно так, как отражается. Роковой красавицей, из-за которой каждый мужчина, имеющий пистолет, посчитает за счастье застрелиться.
Бабкино же отражение девушка по-прежнему считала сильно искаженным в сторону приукраса. Если бы отбросила деликатность, сказала бы прямо: зеркало произвело подлог. Наверное, по знакомству польстило мадам Мартинэ, ведь она в замке свой человек.
Впрочем, Жаннет нашла в том выгоды и для себя. Приятнее общаться с миловидным образом в зеркале, чем с отталкивающим в жизни. Вдобавок получила другое удобство: созерцание красивой дамы повлияло на обоняние. Хотя старуха стояла близко, ее дурной дух больше не ощущался.
Беседа прервалась на самом интересном месте и непонятно почему. Обе знали, что разговор далеко не закончен. Обеих распирало изнутри: Жаннет полнилась вопросами, Мартинэ – ответами на них. Однако, диалог временно застопорился: то ли не знали, с чего начать, то ли каждая ждала от собеседницы первого шага.
Наконец, как наиболее заинтересованная сторона, Жаннет очнулась и, вернув реалистичность мышления, спросила у старухинового визави:
- Где я? Для чего тут оказалась? По чьей воле? Как выбраться отсюда?
- Не спеши, - ответила дама профессионально поставленным голосом и без шепелявства. – Давай по порядку. Сначала немного истории, чтобы знала, с кем имеешь дело. Ты в крепости Тиффож, как сказал тот мерзавец Прелати...
- Почему мерзавец? – тут же встряла Жаннет со своим неограниченным любопытством, которое не стеснялась выражать. – Я уже заметила, что у вас с ним натянутые отношения...
- Натянутые – мягко сказано. Я его ненавижу. Франческо – безжалостный, беспощадный, неисправимый негодяй! Он меня изнасиловал в свое время, особо изощренным способом, сразу во все возможные места. Как тебе такая наглость? Не спросил согласия, не сделал скидку на мою девственность и неопытность. Даже букетик цветов или кулек конфет сначала не подарил. Проклятый итальянский бандито! Повторяю, Жанна, его опасайся вдвойне. Настоящий сексуальный гангстер. Мафиозно-беззаконные привычки сидят у них, окаянных спагетти-пожирателей, в крови.
Благородная дама в зеркале поднесла к сухим глазам кружевной платок, делая вид, что промокает слезы. Настоящая бабка тем временем прочистила горло хриплым «кррге-кррге», вытерла пальцами уголки губ от возмущенной пены и продолжила рассказ. Причем, Жаннет заметила особенность: если смотрела на старуху – слышала корявую речь, если на даму – слышала безупречную.
- Я тогда не знала, что Прелати - известный в Европе авантюрист и соблазнитель. Поверила его обманным словам. А зря. Воспользовался он доверчивостью юной девушки в низких интересах. И потом не раз удовлетворял свою ненасытную похоть. Ну-у... если честно сказать... я несильно сопротивлялась. Он жутко красивый в молодости был, высокий, кудрявый. Сексуальный - просто итальянское животное, - призналась Мартинэ.
В голосе слышалось восхищение.
- Размерами – настоящий половой гигант, - откровенничало отражение одновременно с прототипом. - Когда я с ним... когда он на мне... В-общем, любила я его. Хоть и знала, что негодяй, отказать сил не было. Вот до какой степени умел женщинами манипулировать! Жениться обещал. Я, дура, верила... Лучшие годы с ним потеряла.
Дама в зеркале нахмурила брови, собираясь опять сухо заплакать. Передумала. Вперившись в Жаннет, обвела взглядом с головы до ног. Улыбнулась благосклонно.
– Я раньше красавица была, вот как ты... А теперь он на меня даже косого взгляда не бросит, - обидчиво произнесла она и стрельнула глазами в сторону закрытой двери. - Ну, мы отклонились.
Она помолчала, давая себе время вернуться из сладкого прошлого в горькое настоящее. Затем состроила строгое лицо и торжественно объявила:
- Жанна, ты находишься в лапах Синей Бороды.
- Того самого? – механически спросила девушка, еще не зная - радоваться ей или начинать бояться.
- Да, того самого. Которого представили мучителем детей и героем кровавых сказок. Только не верь тому, что приписали нашему барону. Деяния его переврали, преступления преувеличили, в слухи добавили ужаса и раздули до невероятности.
Прямо-таки до смешного. Интеллектуальный человек в те россказни ни за что бы не поверил. Но где вы видели интеллектуалов в средние века? Когда даже просвещенные умы полагали, что солнце вращается вокруг земли. Другие идеи считались отклонением от догмы и преследовались инквизицией. Кстати, что думают ваши ученые насчет возникновения жизни на земле?
- Они склоняются к теории случайности, - ляпнула Жаннет первое, что пришло в голову, не зная – почему.
- Опять неправильно! – торжествующе воскликнула дама-отражение и чуть не подпрыгнула от удовольствия. – Неужели и сейчас не найти логично думающих людей, знающих как работают законы природы?
Кто бы рассуждал о логичности!
- Вы отвлеклись, - напомнила Жаннет. Она не собиралась вступать в научные дискуссии с необразованной средневековой колдуньей на тему, в которой сама была несильна. А колдунья – тем более. Верней – еще менее.
- Так вот, вернемся к нашему барону... – проговорила старуха Мартинэ в своей облагороженной ипостаси, но прежде решила уточнить один вопрос: - Ты не впечатлительная?
- Когда как. А что?
- Тебе про ужасы рассказывать в деталях или сухими фактами?
- Лучше фактами, но образно. Для ясности картины.
- Тогда буду реалистично. Единственное, что в легенде соответствует действительности, это буквально - синяя борода. Вернее подбородок. Барона де Лаваля друзья иногда в шутку звали «синяя борода». Волосы у него черным-черные, потому подбородок отливал синевой, даже если бритый.
- Правда, что ваш хозяин был психически нездоров?
- Правда. Но это он потом спятил, по неизвестным причинам. Ты не бойся. В данный момент он находится в том периоде, когда болезнь уже зародилась, но еще не проявилась. Тебе повезло, что в сказках говорится неправда. Он не жен убивал. И не женился бесконечно. На самом деле барон имел одну-единственную жену - Катрин, которую хоть и не любил, но физически не мучил, в смысле пыток.
- А она его любила?
- Об этом история умалчивает, как говорят бестолковые ученые, которые о простых вещах не могут догадаться. Конечно, она его любила. Поначалу. Потом только терпела и мучилась. С женщинами в наше время не церемонились. Он женился на ней только из-за расширения владений. Увез пятнадцатилетнюю без разрешения, поставил родителей и Папу перед фактом. Вполне в духе нашего решительного господина.
- Бедная, хоть и богатая... – Жаннет не преминула пожалеть девушку, жившую сотни лет назад. Наверняка тоже из женской солидарности.
- Ничего, лучше быть несчастной и богатой, как она, чем несчастной, небогатой и незамужней, как я, – агрессивно возразила Мартинэ. – Катрин жалеть глупо, она ни в чем недостатка не знала. После смерти мужа ровно через год снова замуж вышла. На сей раз удачнее.
В тоне бабки звучала вражда, в глазах отражалась зависть.
13.
Жаннет не обратила внимания.
- А дальше?
- Сумасшествие барона началось после возвращения со Столетней войны. От безделья он затосковал. Что по-человечески понятно.
- Разве другие войны кончились? – наивно спросила Жаннет. – Не мог он где-нибудь в другом месте найти себе приложение в качестве защитника отечества?
- Не мог. И не хотел, - со знанием ситуации поведала дама из зеркала. – Он вернулся разбитым ментально человеком.
- От чего же? Французы, вроде, победили в Столетней войне?
- Барон лишился здоровья рассудка не из-за результатов сражений, а по личным обстоятельствам. Точную причину узнаешь потом, Жанна, из его собственных уст. Кстати, ты сыграла не последнюю роль в его истории. Но об этом тоже потом. Сейчас представь его подавленное состояние, когда резко развернул судьбу. Вот тебе тоже нелегко было привыкать, когда сюда переселилась.
- Ой, правда. Мысли истерические сразу полезли...
- Нашему хозяину труднее пришлось. Представь разницу между взбудораженной, ежечасно меняющейся обстановкой в военном походе и неторопливой, ленивой жизнью в замке. На поле боя - напряжение сил и эмоций: трупы людей, лошадей, крики победителей, стенания побежденных. В Тиффоже – как в стоячем болоте: невозмутимость, неспешность, монотонность, одиночество и забытье. Там – возбуждение, энергия, кипение жизни. Здесь – вечный покой и мертвая тишина, от которой свихнуться головой можно.
- Согласна. Для молодого, деятельного человека не подходит. Что-то мне подсказывает - уединившись в крепости, ваш господин захотел от себя убежать... – осторожно предположила девушка
- Возможно. Но эксперимент над собой не пошел ему пользу. Слишком резкая смена бытия. От жизни, полной борьбы, опасностей, испытаний и угроз перейти в прямую ее противоположность. Отдалиться от друзей, с которыми делил победы и лишения. Забыть оглушающие звуки труб, зовущих в бой. Отказаться от того, что составляло смысл жизни – ежеминутного риска, заставлявшего возбужденно бурлить кровь. Резко и без подготовки - превратиться в затворника. Поселиться в глухой, мирно дремлющей деревне, хоть и живописной, но до смерти скучной. Вот
