Почти фантастика!

Удивительно прочно вышло! Штатив соорудили непростой, регулируемый по высоте, окуляр с поворотным зеркальцем приладили, чтобы шею не скрутить… Я торопился, всё подгонял – хотелось поскорее наблюдением заняться, а не технической рутиной, но Николай Петрович притормаживал, учил меня терпению. «Поторопишься, говорил он, любое дело испортишь! В работе всякий шажок важен и требует к себе уважения! Хотя, кто же спорит, последний шаг – он самый приятный! Однако и первый, самый трудный, может радость доставлять! Но лишь потом, после победы».
– Дед! А каким же боком твой телескоп с английским связан?
– Не перебивай старших! Не то бестолочью останешься, хотя ты мой любимый внучок! – сказал дед строго, но с доброй усмешкой. – Всё тебе сразу подай!
5
А как всё получилось дальше, я передаю со слов деда и от его имени, чтобы не запутаться.
Несколько дней спустя, говорит дед, на чердаке нашего дома я шарил телескопом по небу в полном одиночестве. Крыша дома покатая, и напротив дом имеется. Потому сектор обзора не большой, но лучшего места всё равно не найти. В нашем дворе-то телескоп запросто отнимут, да и накостыляют заодно.
Потому каждую ночь со своей крыши я наблюдал одну и ту же картинку. Впрочем, я об этом тогда не жалел, ибо мне не успело надоесть, ведь к вечеру часто наползали тучи, прерывая мои наблюдения. Оставалось идти спать с надеждами на завтрашний вечер.
Но в тот раз с погодой мне как раз очень повезло. И никто не мешал, только холод слегка донимал. Всё-таки жутковато, знаешь ли, одному в черную непознанную бездну заглядывать. Но мать меня, кажется, давно уж звала, прямо из подъезда кликала. Стал я нехотя собираться, да только за спиной вдруг прозвучал голосок какой-то девчонки. Спрашивает она:
– Ну, и что там видно? Отодвинься чуток, если не жалко, дай и мне в космос заглянуть.
Я опешил, поскольку, как ни всматривался в темень чердака, никого не обнаружил. А в те годы – это тебе, Сергей, обязательно надо представить – вся планета бредила космосом. Незадолго до того Советский Союз вывел на орбиту первый спутник… Что тогда творилось! Весь мир ликовал, невзирая на гражданство! Именно тогда все усвоили русское слово спутник! И все безоговорочно признавали и прославляли заслуги нашей страны! Потом мы сфотографировали обратную сторону Луны, которая к нам никогда не поворачивается. Следом наши собаки, обычные «дворяне», стали в космос как на прогулку летать. В общем, интереснейшее время было. Все люди мира только и ждали от нас очередных сюрпризов из космоса! И, конечно, равнодушных не оставалось! Лично я тоже в небе спутник высматривал… Потому-то сразу оценил желание девчонки, пожелавшей заглянуть в мой телескоп. Но никого рядом я не нашёл, хотя голос опять попросил подвинуться. Уже настойчивее. Я ответил, озираясь:
– Ты где прячешься? Подходи, да и смотри! Мне не жалко.
Только, знаешь, Сережка, у меня возникло странное ощущение, будто этот голос звучит не где-то в стороне, а в моей собственной голове. Ну, понимаешь, слышу я его ни сбоку, ни сверху, ни снизу даже. Так откуда же?! А голос на мой вопрос, который я ещё и задать не успел, уже отвечает, будто мысли мои читает:
– Не беспокойся – я уже поглядела! Действительно, интересно! Только ничего стоящего ты со своей игрушкой всё равно не разглядишь! Баловство это! Впрочем, для начала неплохо!
– Дурака-то не валяй! Выходи сюда, а то уши надеру! – решил я припугнуть задаваку.
А она надо мной задорно так, колокольчиком, смеётся – опять же в моей голове:
– Как же надерешь, если найти меня не можешь! Себе и надери!
Вижу я, на испуг девчонку не взять. Решил её хитростью выманить, но как? А она сама мне советует:
– Ты напрасно напрягаешься! И хитрости свои зря не придумывай – всё ведь напрасно, меня никогда не увидишь! А мысли твои я действительно читаю. Все твои вопросы и ответы наперед знаю – ты впредь со мной можешь вообще молчать. Мне и без слов понимать тебя легко!
– Уж лучше я буду говорить – так привычнее. Мало ли чего я надумаю! А слово – не воробей! Ты кто, вообще?
– Ты мне так познакомиться предлагаешь? – смеется она опять. – Ладно! Меня зовут никак. Вернее, зови, как хочешь. Мне это безразлично, я в любом случае понимаю, если ко мне обращаются.
Призадумался я, начиная воспринимать эту несуразицу всерьез, и, перебрав некоторые девчачьи имена, остановился на Пат. Имя красивое и необычное. Это как у Ремарка в романе «Три товарища», который я недавно прочитал. После той книги, признаюсь, я долго находился под сильнейшим впечатлением и очень жалел умирающую Пат. Вот и придумал – пусть Патриция Хольман сейчас воскреснет, хотя бы в таком виде.
Новая знакомая оказалась покладистой – моя идея пришлась ей по вкусу:
– Хорошее имя. Мне нравится! – согласилась она. – А тебя Алешкой зовут – отрицать не станешь?
– Так и есть, – пришлось сознаться мне. – И откуда ты всё знаешь? И почему я тебя не могу увидеть? Я в невидимок не верю, а с тобой ничего не пойму! Где же ты прячешься? Ловко у тебя всё-таки получается!
И тогда мы с Пат затеяли долгий-предолгий разговор. Рассказала она мне чистейшую фантастику, будто сама является неким излучением, вполне материальным, но всё же не-видимым. Они все у них такие, хотя раньше были, вроде нас. Рассказала, будто живет настолько далеко от Земли, что даже свет до ее планеты летит почти двадцать семь лет! А еще я узнал, что на нашей Земле Пат обосновалась немыслимо давно. Даже трудно поверить, более сорока тысяч земных лет! Узнал, что она может жить вечно – если с их источником энергии ничего плохого не случится.
На нашей планете таких же пришельцев, как она, – так я их для себя прозвал – еще восемь. Чуть не сказал – восемь человек! Все они следят за нашей планетой, но стараются якобы ни во что не вмешиваться. В это мне верится с трудом! И самой Пат нельзя напрямую влиять на социально-политические процессы у землян. Тем не менее, разрешается с ними дружить – она ведь еще, по меркам пришельцев, совсем ребёнок. Хотя возраст для них – всего лишь условность. Эти существа рождаются очень редко – так сказать, по производственной необходимости. И только с разрешения их Высшего Совета. После этого новорожденному пришельцу выделяется его несущая частота, на неё модулируется нужная информация – и всё! Появился ещё один полноценный индивидуум, готовый для от-правки на какую-нибудь бесконечно удаленную планету! Точно также и Пат получила свою зону ответственности – в Северном полушарии нашей Земли: от Гринвича и до шестидесятого меридиана. Мы в эту зону и попали! Правда, Пат контролировала ее, когда присутствия на Земле людей ещё и не намечалось. Чего только она за это время ни повидала! Представляете, сколько ей известно об истории Земли, о доисторических и прочих животных, о первобытных и нынешних людях! Всё ведь протекало у нее на глазах с нуля и до сегодняшнего состояния. Но об этом мне не удалось узнать какие-то подробности, о чем позже я весьма жалел. Теперь уж то упущение не исправить!
Впрочем, и от узнанных подробностей голова у меня пошла кругом, продолжал дед. И всё же я понемногу стал доверять Пат, хотя ещё старался ее в чём-нибудь уличить, надеясь таким образом разгадать ее непостижимость. Пат же посмеивалась, поскольку мгновенно разгадывала мои наивные устремления.
Самое удивительное, что я вполне сознавал объективную несуразность моего приключения – ну, какие могут быть пришельцы? Это же фантастика бредовая, да и только! И, в то же время, как не верить, если живая Пат сейчас передо мной, но я её не вижу? Да что там! Она каждую мою мысль отслеживает! Как это считать нереальностью? Но и понять эту немыслимость нашим опытом невозможно! Факты, как говорится, налицо!
– А зачем я тебе понадобился? – решил я выяснить у нее напрямик. – Какие-то опыты на мне будешь ставить? Или что другое?
– Полная ерунда! Просто хочу быть тебе другом. Совершенно бескорыстно. Мне от тебя ничего не нужно, а я во многом могу быть тебе полезной! Я столько знаю, что вашим ученым не постичь этого и за тысячи лет! И кое-чем я с тобой поделюсь – мы же теперь друзья?
После этих слов дед надолго замолчал, а глаза его от воспоминаний затуманились. Наконец-то он вышел из туманного состояния и задумчиво протянул:
– Знаешь, мой любимый внук Сережа, тогда голос Пат мне казался настолько участливым, даже нежным, что я, можно сказать, растаял от ее ласки. И сомнения мои сами собой развеялись. Потому-то, больше по инерции, нежели для проверки, я брякнул первое, что пришло в голову:
– Пат! Если ты… Знаешь, мне как-то хотелось на двадцати двух языках говорить, как Вавилов Николай Иванович. Неужели поможешь?
– Пустяки! Легко и приятно! – зазвенел во мне голос Пат. – Но понадобится время. Пожалуй, две ночи нам хватит.
– Вот и попалась! Сразу ясно, что разыгрываешь! Где тебя искать потом, невидимку? Если бы ты могла, так сразу бы и сделала!
6
Сергей не отрывал глаз от деда, следя за рассказом, и боялся пропустить хоть одно словечко. Рассказ ему нравился, но верить такой ерунде, конечно же, он не мог, не маленький. Потому, улучшив момент, выразил своё отношение к этой истории:
– Похоже, дед, ты забыл – я давно из детского возраста вышел? Сказку ты, конечно, классную придумал, полный отпад, только не выдавай ее за быль! И дыму не напускай!
Дед не обиделся, но усмехнулся:
– Видишь! Ты и сегодня не веришь, а мы в то время даже про Гагарина не знали – он позже полетел! Мы и не думали, что люди так скоро, уже при нашей жизни, окажутся в космосе. Вот и представь, как трудно мне было принять за реальность всю эту фантастику. Но пришлось поверить, потому что Пат и это терпеливо мне разъяснила:
– Друг мой Алешка! Представь себе такую задачу: мне требуется поместить в твой мозг знания и умения по двадцати двум языкам. Всё-всё, включая правильное произношение! Вавилов эти языки изучал в заграничных командировках по мере необходимости лет двадцать, а ты просто не выдержишь ускоренной перекачки всей информации. Ведь в твоем мозгу придется дополнительно сформировать огромное количество извилинок. Чтобы мозги не сварились и не стали субпродуктами, лучше бы этот процесс растянуть хотя бы на две ночки. По ночам твой мозг загружен слабо, вот я неспешно с ним и поработаю. Договорились?
И лишь я наморщил лоб, сообразив, что Пат не может знать, какие мне нужны языки, как она рассмеялась:
– Ты всё еще мне не доверяешь? И напрасно, я же неплохо знала твоего кумира. Даже не раз ему помогала. И список языков мне точно известен! Не беспокойся! Утро вечера мудренее, как смешно у вас говорят. Я завтра опять приду, а теперь иди-ка спать.
Я повиновался и заснул в одно касание с подушкой. А утром взвился с постели с неистовым восторгом, неизвестно, откуда появившимся, словно всю ночь меня поджидал приятнейший сюрприз. О Пат я почему-то не вспоминал. В том числе, когда мама спросила, не заснул ли я вчера в обнимку с телескопом? И только в школе я по достоинству оценил ночную работу Пат! Моя дискуссия с учительницей на бойком английском буквально потрясла весь класс. А уж учительница открыто восхищалась моими познаниями, произношением и пыталась выведать, почему я так долго скромничал, изображая из себя тупого. В конце занятия, которое она, всем на