- Только-то… - сказала разочарованная Дэзи. – Я ожидала большего. – Она встала, её лицо загорелось. – Я ожидала, что в письме будет признано право и счастье моего мужа, видеть всё, что он хочет и видит, - там, где хочет. И должно ещё было быть: «Вы правы, потому что это сказали вы, Томас Гарвей, который не лжёт».
Александр Грин «Бегущая по волнам»
Глава 1. Сломанное крыло
Посёлок, о котором по всему краю ходили легенды: то жуткие, то красочно-смешливые; в котором бесследно исчезали люди, а нечистой силы проживало больше, чем в повестях Гоголя, - посёлок этот встретил меня стрёкотом кузнечиков, которые лишь одни нарушали тишину ясного летнего дня. Ухоженные дома и чистота деревянных тротуаров как-то не очень вязались с дремучими бывальщинами окрестных жителей, подвинувших меня своими рассказами бросить отпускные занятия и добираться в Кириллов Берег, невзирая на настойчивые предупреждения Клавдии, моей тётки по матери, у которой я наконец-то собрался погостить, что «оттудова запросто и не возвернуться можно». Но любопытство моё разожжено было до предела и требовало всё увидеть своими глазами.
Лесная дорога, приведшая меня в посёлок, раздваивалась недалеко от аккуратного двухэтажного дома, привлекшего внимание не только резными наличниками и просторным балконом по фасаду второго этажа, но и по особенному естественным положением на местности, когда дом видится выросшим вместе с окружающими его деревьями, а не построенным человеческими руками. Основная дорога, надо было полагать, направлялась в центр посёлка, а отворотка узкой лентой петляла по берегу реки мимо нескольких домов, то пропадая, то появляясь опять, и вдали поднималась на покатый, почти безлесый холм, на вершине которого стояло странное сооружение, издали напоминавшее остов башни причудливой формы.
Путь порядком утомил меня, так как пришлось километров двадцать пройти пешком: попутка пригодилась лишь до Кухляниц, небольшого лесопункта вниз по Соне от Кириллова Берега. Говорили, что есть кирилловобережский автобус до райцентра, но как он ходит – толком никто не знал, так что пришлось добираться на авось. Говорили также, что вскоре до «Чудинова» (так ещё прозывали Кириллов Берег в народе) будет легко доехать, так как недалеко от него пройдёт шоссе на Вологу. Но дорога эта была ещё не построена, и пока приходилось, добираясь в кирилловобережскую глухомань, полагаться на случай, да на крепкие ноги. Случай мне не помог, от Кухляниц, где я заночевал, шагал по лесной дороге до самой цели, в напрасной надежде на попутный транспорт. И потому первая мысль была об отдыхе, хотя волнение от встречи с легендарным посёлком и придавало дополнительные силы. Поколебавшись немного, я направился к дому около развилки. Стучаться в дверь не пришлось, так как рядом с крыльцом, за кустом смородины, увидел молодую женщину, поливавшую цветы.
- Добрый день, хозяюшка… Извините, что от дела отрываю – где бы мне здесь на постой дня на два определиться?
- День-то добрый, - она выпрямилась, обнаружив открытое, живое лицо и упругий стан, - а ещё на добром слове спасибо. – И чуть прищурилась на меня полувнимательно, полуозорно. – На постой, говорите? Так это можно. Мить, выйди на минуту! – крикнула она в дом.
На крыльцо вышел среднего роста худощавый мужчина в ситцевой рубахе, старых джинсах, босой. На вид ему было лет около пятидесяти, но глубокие морщины на смуглом лице, усиленные двумя короткими шрамами, и обильная седина в густых тёмно-русых волосах скрадывались гибкостью тела и живым блеском глаз. Он поздоровался, вопросительно посмотрел на женщину.
- Митя, человек на постой просится, дня на два.
- Так пусть проходит, да и устраивается, - лицо Дмитрия засветилось широкой, совершенно благодушной улыбкой, - чего человека-то у ворот держишь, а, мать?
Несколько обескураженный столь скорым разрешением своего вопроса, я начал сбивчиво отговариваться:
- Да мне бы, собственно… Знаете, не хотелось бы стеснять. Я думал, может что-нибудь вроде гостиницы в посёлке есть…
- Ну, лет через десять, может быть, будет, - Дмитрий снова улыбнулся. – А пока вроде как надобности нет – туристами не избалованы. – И, посмотрев внимательно на меня, добавил, - вы, пожалуй, первым будете за всю нашу историю. Так что проходите… как вас звать-величать?.
Мне ничего не оставалось, как представиться и воспользоваться приглашением. Вошли в дом. Прямо из коридора я поднялся за хозяйкой на второй этаж и был определён в небольшую комнату, в раскрытое окно которой протягивала руки-ветви раскидистая черёмуха. В комнате стоял старый диван, такой же старый стол, два стула и небольшой шкаф, на котором пылился кассетный магнитофон, видимо, неисправный.
- Лена! – крикнула вниз хозяйка, - поднимись ко мне.
На лестнице тут же послышался звук бойких шагов.
- Что, мама? – в дверь комнаты просунулась русоволосая симпатичная головка девочки лет двенадцати. Живые чёрные глаза с любопытством уцепились за меня. Мать отдала ей необходимые распоряжения относительно моего обустройства и лёгкие каблучки стремительно застучали вниз по лестнице.
- Ну вот, Лена вам постелит, покажет, где ванная, туалет. Располагайтесь. А я пойду чай ставить. – И, предупреждая мой вопрос, - меня зовут Татьяной, мужа, слышали уже, Дмитрием, дочку Лену видели, внизу ещё Егорка бегает. Запомнили? – И, засмеявшись, добавила, - денег за постой не надо.
Шаги её на лестнице были почти столь же легки, как и у дочери.
Я подошёл к окну. Сквозь ветви черёмухи была видна река и тот холм со странным сооружением на вершине. Пришла Лена с охапкой постельных принадлежностей. Её стройная фигурка замелькала по комнате, и через минуту диван мой был ухожен для проживания.
- Спасибо, Лена, - поблагодарил я девочку и хотел спросить её о непонятном сооружении на холме, но не успел: прямо над головой раздался странный, ни на что не похожий свист, а затем лёгкое подвывание. Я замер и вопросительно посмотрел на Лену.
- Харитошка, баловник, перестань, не мешай гостю! – звонко крикнула она в потолок.
Вой сразу оборвался.
- Что это? – я был в совершенном замешательстве.
- Да домовой наш, на чердаке живёт, - просто ответила Лена. – Обиделся, поди, что диван заняли – он тут иногда спит.
Я ошарашенно присел: «Начинается…»
- Так это… хм, почему же Харитоша? Может, Харитон? Харитон Иванович, например…, - пробормотал я первое, что пришло в голову.
- Не, Харитошка. Он у нас молодой ещё, озорник. Да вы не пугайтесь, он вас больше не потревожит. Он меня слушается, - в голосе хозяюшки явственно прозвучала важность. Ещё раз поправив подушки, которых притащила аж три, она объяснила, что где найти в доме и, сверкнув по мне смешливыми, в пол-лица глазами, ушла.
Я только успел умыться, как позвали к столу. Стол был накрыт в той комнате на втором этаже, что имела выход на балкон – просторной, светлой. Убранство её было столь же просто, сколь и неожиданно. Не было ни обоев, ни побёлки, ни паркета, ни ковров. Стены, пол, потолок – всё было обшито светлой плитой, расписанной красками так, что каждая стена, а также и пол, и потолок представляли из себя отдельное полотно. Справа от входа, на самой большой по площади рисунка стене и самой яркой по оформлению, изображён был, похоже, всемирный шабаш нечистой силы: ведьмы, черти, водяные, ещё невесть кто – и всё это блестело, плясало, смеялось, корчило рожи под могучим деревом, в свете огромного костра, над которым была подвешена сковорода, столь большая, что на ней уместился городской квартал с со всеми его домами, машинами, магазинами, суетой прохожих. Часть левой стены закрывал камин, расписана она была менее ярко, но не менее запоминающе: по пустынному серому холму поднималась пустынная серебристая дорога, поднималась прямо в пугающую и манящую бескрайность звёздного океана. С потолка струился свет – там было ясное, блестевшее голубизной небо, часть которого закрывал лебедь, легко парящий в этом радостном свете. По полу же был изображён, ни много, ни мало, Змей Горыныч, покорно сложивший свои головы к порогу. И надо сказать, что вся роспись была выполнена с незаурядным мастерством.
- Всё Таня моя старалась, - отвлёк меня голос Дмитрия. Он стоял у стола, одетый так же, как и при встрече, и разливал что-то, похожее на красное вино, по бокалам из пузатой бутылки. Пришла Татьяна, принесла еще закуски, хотя стол и так уже был плотно уставлен.
Я выразил хозяйке своё восхищение росписью комнаты. Она не ответила, лишь улыбнулась, и я бы не сказал, что польщённо – скорее, это была улыбка знающего себе цену человека. По лицу же Дмитрия было видно, что он искренне рад похвале.
- Это что, художества, - довольно произнёс он, - вот по закускам Таня ещё большая мастерица, сейчас убедитесь. – И неожиданно спросил: – Давно из Питера?
- Да недели три будет, - ответил я и осекся: откуда ему известно, что я из Питера?
- Ладно, давайте-ка выпьем, - сказал Дмитрий, видимо, заметив моё замешательство.
- Вот уж действительно – давайте-ка, а то кормим гостя разговорами, - поддержала Татьяна.
Выпивка оказалась приятной на вкус, хотя, пожалуй, была покрепче водки.
- Кирилловобережский коньяк, бабка Поладья по своему рецепту делает, - пояснил Дмитрий, закусывая.
Потом хозяева поинтересовались, как я добрался до посёлка. Сошлись на том, что мне, пожалуй, не повезло с таким длинным переходом. Но ни о цели моего появления в посёлке, ни о том, кто я таков, чем занимаюсь – вопросов задано не было.
- А что у вас за сооружение на холме? – осторожно приступил я к расспросам о посёлке.
- Памятник основателю Кириллова Берега, - просто ответил Дмитрий. – Но на пальцах объяснять не буду – пройдёте, посмотрите. Тут история длинная, если интересно будет – расскажем.
Разговор оборвал Егорка, малыш лет трёх, попав мячом в салатницу.
- Ага, вот Егор Дмитриевич говорит батьке – пора, - засмеялся Дмитрий, вставая. – Оставляю гостя хозяйке – пусть развлекает. Пойду в свою кузню – заказ есть. Не то чтобы срочный, но все же…
- Митя кузнецом работает, - пояснила Татьяна, подливая мне из бутылки.
[justify]
Дмитрий ушёл. У меня было желание подробней расспросить хозяйку о поселковой жизни, но в то же время не покидало ощущение, что расспросы эти почему-то неуместны и вряд ли будут благожелательно приняты. Поэтому беседа сбилась на темы совершенно банальные: погоду и политику. Про политику лишь вскользь,
