Другой-1. Учительница.

так и разглядывали, пока я спал?

–  Не всё время. Я ещё творила кулинарные шедевры. Но часто отвлекалась - на тебя полюбоваться. Не у каждой девушки на тахте валяется такой красивый сувенир. Ну, не обижайся. Я же тебе тоже разрешила на меня смотреть. И не только... смотреть.

Она взяла мою руку и положила себе на грудь. Вторая рука уже сама собой  оказалась там же.

– Смелее,  малыш. Нравятся?

Я не мог выдавить из себя ни слова. Простые слова не годились. А непростых не было. А было Чудо.

Тётя Оля нежно взъерошила мои и без того растрепанные волосы.

– « Миром правят вновь плетью боли голод и любовь!» - процитировала она торжественно. - Даже у великого поэта еда была на первом месте. Иди в ванную попи...лескайся и будешь есть, что у меня не сгорело. Вставай, лежебока!

Я окончательно проснулся .  До меня стало доходить, что происходит и что сейчас ещё может быть. Уууууххх! Мне дарят счастье! Так дурь долой с одежей вместе! Вскочил с тахты и вытянулся, как раньше сама тётя Оля, в позицию « смирно».

- Cлушаюсь, вашбродь! Усё исполню в точности! 

Что-то внутри меня переключилось. Душный горячий туман рассеялся. Мне стало вдруг приятно и легко стоять голышом перед этой очаровательной  женщиной. Я принял её весёлую бесстыдную игру.

- Дозвольте иттить или ишшо погодить?

Что-то неуловимо изменилось в нас и между нами. Как будто мы бежали по пояс в воде против течения и вдруг выскочили на берег - стало свободно.  Лукаво улыбнувшись, она легонько ткнула меня кулачком в низ живота.

- Беги, пока не лопнул. Там краны перепутаны, не ошпарься.

Последние слова я услышал, уже скрываясь за дверью туалетно-ванной комнаты.  Облегчив душу, которая, как известно, находится под мочевым пузырем, я врубил душ. На ванну, к тому же короткую и неудобную, жалко было тратить время.  Зато под душем намылся тщательно, не жалея ни воды, ни мыла.  Уже вытираясь розовым мохнатым полотенцем, услышал:

- е растворился? Греть не буду. Потрескаешь всё холодное. Или ты не голодный?

Бросил полотенце на вешалку, распахнул дверь. И узрел тётю Олю, голенькую и очаровательную. «Всё можно. Всё» - вспомнилось мгновенно.                                                                                                                                                                                              Я подхватил её на руки. Она оказалась совсем не пушинкой, но какая это была блаженная тяжесть...                                                                                                                                                                                                                  Ойкнув от неожиданности, она обняла меня за шею. Чуть-чуть повертела попкой, устраиваясь поудобнее.

- Неси на кухню, силач!

Мне пришлось изо всех сил прижать её к себе, чтобы протиснуться в крохотную кухоньку.  Сердце колотилось где-то в горле, когда я опустил её на мягкую табуретку.

–  Спасибо. Не разбил и не сломал, медвежонок. Садись с той стороны. Всё, что на столе — твоё.

– А вы?

– А я - на десерт.

Слега опешив, я уставился на неё. Улыбка была такой кокетливой и лукавой, что через секунду до меня дошло. Я смущенно хихикнул.

– А с десерта можно начать?

– Фигушки! Я знаю, что ты сластёна. Съешь всё по порядку. А потом уже перейдем к урокам.

– К каким урокам ещё?!

– К страшно интересным. Я тебя буду учить. Пойду приготовлю место для занятий. А то, пока ты ешь глазами мои сиськи, у тебя рот простаивает. Осторожно! Не снеси своей указкой посуду со стола!

И исчезла.

Я со страшной скоростью умял почти всю приготовленную тётей Олей вкуснятину, старательно вымыл руки и осторожненько вышел из кухни.

Тахта была застелена белоснежной простыней. Лежали две подушки в таких же наволочках. Окно было задернуто полупрозрачной золотистого цвета шторой. Свет был неяркий и теплый. Тёти Оли не было... А меня слегка трясло.

Она появилась, как всегда бесшумно, из прихожей. Уселась на тахту и, взяв меня за руку, притянула к себе.

- Иди ко мне, малыш. Ну, не дрожи так, немножко расслабься. Ну, отпусти себя... Вот, опять застеснялся. Не надо Ты такой большой и сильный мужчина. А я - твоя женщина. Тебе сейчас можно всё. Это всё - тебе. Смотри.

Она откинулась на спину, широко раскинула ноги и обеими руками раздвинула, открыла необыкновенное, розовое, влажное...

– Ну, входи же, входи!

Голос у неё стал  хриплым, низким.                                                                                                                                                                          Я наклонился над ней, оперся руками о тахту  и ринулся в эту розовую, горячую, живую глубину. И погрузился в неё до предела. И лег на горячее, нежное, прекрасное, фантастическое тело, придавив его всей тяжестью своего. Вдруг я её раздавлю?!

Я попробовал приподняться, но нежные сильные руки притянули меня и прижали еще плотнее.

– Не бойся, мне не тяжело. Смелее, глубже, малыш, сильнее!  Вот так. Да, да, да так! Умница, малыш. Ещё, ещё, ещё...

Не соображая уже вообще ничего, я двигался в ней и на ней, целовал волосы, лицо... как попало и куда попало, мял её чудесную упругую грудь... Откуда возник этот ритм движений, аккорды дыхания, сердца, полуслов-полубреда... Вдруг у меня перехватило дыхание,  взрыв света и тьмы, и из меня запульсировало, ударило, полилось... в неё, в волшебную, милую.Всё,  свершилось.

Еле дыша, я лежал на ней, не в силах даже шевельнуться. Медленно приходил в себя.

– Понравилось, малыш? - ласковый мелодичный голос проник в сознание.

– Так не бывает... Так не может быть... хорошо...  Но вам же тяжело.

Она тихо засмеялась.

– Да уж, ты не пёрышко. Но такой  приятный.

Она вздохнула глубоко, задвигалась подо мной, и я всей кожей почувствовал, как мягкая волна прошла по всему её телу.

- Ты ещё узнаешь, как это... Но, боже мой, малыш, ты выйдешь из меня или навсегда решил остаться?

Она ласково похлопала меня по попе.

– Добирайся до подушки. Полежим еще немножко, помурлыкаем.

Удивительно, я даже не смутился. Слегка приподнявшись, вышел из неё и полез на наше ложе. Добравшись до подушки, перевернулся на спину и вытянулся во всю длину.

Она медленно, лениво встала, выпрямилась и расправилась, потянулась уже знакомым мне кошачьим движением, давая мне полюбоваться собой. Потом она забралась на тахту и, став на колени, устроилась надо мной. Наклонилась. Большие, белые, круглые груди  сами собой оказались в моих руках. Я осторожно приподнял их, чувствуя прохладную живую тяжесть.

– Ну, как? Есть, что подержать? Приятные игрушки?

Я млел от новых ощущений.

– Красавец молодой!
Как ты стыдлив! Ужели в первый раз
Грудь женскую ласкаешь ты рукой?

Что-то сработало в моей башке.

– В моих объятьях вот уж целый час
Лежишь - а страха всё ещё не превозмог.
Не лучше ли у сердца, чем у ног?

– Ух ты, какой ты вундербобик!  Хотя... мальчишки, наверно, специально выискивают такие стихи... Но память у тебя!    Я обещала, что почувствуешь.

Она поразительно плавным движением пролилась на меня. Я даже не успел убрать руки, и её великолепия  так и остались лежать в моих ладонях.

– Не шевелись. Почувствуй...

Мне совсем не хотелось двигаться. Я лежал под ней,  наслаждался её спокойной тяжестью и нашим общим теплом.
И мы молчали.

Потом я осторожно высвободил руки и они пустились в путешествие по её телу. Гладили её волосы, спину, спустились к талии, Ладони легли на упругие выпуклости её попы. Попытались  раздвинуть нежные половинки и проникнуть глубже.  Она не пошевелилась, но задышала чуть глубже и чаще. Живот слегка напрягся. Я убрал руки от попы, Скользнул вверх, стал нежно гладить спину. Напряжение пропало, а всё её тело стало ещё мягче, податливее...

Мне стало интересно. Всем своим телом я воспринимал малейшие изменения в ней. Она отзывалась на всё, что делали мои руки. И я увлёкся. Проходил её от макушки до нежного местечка между ног, ощущая, запоминая и начиная понимать...

– Ну что, дочитал? - вдруг сказала она своим обычным, спокойным и чуть насмешливым голосом. - Погоди, сейчас переверну страничку.

Слегка приподнявшись на руках, она долго и внимательно разглядывала моё лицо и вдруг лизнула в нос.

- Какой ты смешной, Контик. Смешной и милый умница.

Упруго и грациозно она перевернулась и снова устроилась на мне, уже спиной. Вытянулась, устраиваясь удобнее, подняла и закинула руки за голову. Мне пришлось спасать свой нос от её локтя и моя голова оказалась на её руке.

- Как  хорошо! Не зря тебя считают вундеркиндом. Ты же изучал меня, малыш. Исследовал. Я хотела перейти к этому потом, позже, но ты всё время немножко опережаешь меня. Книга на тебе открыта. Читай дальше. Исследуй. Ты так приятно это делаешь.

Она легко вздохнула, снова расслабилась и прикрыла глаза. А я продолжил своё путешествие по фантастической стране её тела.  Через некоторое время мы оба почувствовали некоторое неудобство, как сейчас принято говорить, дискомфорт.

- Тётя Оля, приподнимитесь немножко.

Она с коротким смешком послушно слегка раздвинула ноги, приподнялась и передвинулась выше по мне.

- Ну, так лучше? А ты терпеливый парень! Будешь ещё исследовать меня или уже хочешь кончить?

Я не успел ответить, как вдруг зазвонил телефон. Инстинктивно я дёрнулся вскочить, но где там...  С какой-то сверхъестественной грацией она перевернулась на мне и дотянулась до телефонной трубки. Моё лицо оказалось между её грудей.

- Алло! Да, это я, Берта Григорьевна.

Трубка была громкой. Я отчетливо слышал бабушкин голос. Каждое слово. Бабушка была крайне взволнована, но старинное воспитание - это что-то с чем-то! Наконец бабуля перешла к делу.

- Олечка, я могу надеяться, что Контик ещё у Вас?

- Да, Берта Григорьевна, пока у меня.

Тётя Оля говорила абсолютно спокойно.

- Подо мной – хотел я вставить, но мой рот был мгновенно запечатан нежным и упругим.

- Что?  Я не расслышала.

- Ничего, просто у Контика рот занят одной моей вкусной штукой.

- Спасибо, что Вы его накормили. Как только закончится этот ливень, отправьте его домой, пока не стемнело.

- Непременно и обязательно!

- Олечка, Вы не сможете одолжить ему свой зонтик? Вдруг снова пойдёт дождь.

- Да естественно.

- Тогда ещё раз спасибо, до свидания и всего Вам хорошего.

- И Вам всего доброго, Берта Григорьевна, и Давиду Михайловичу привет.

Тётя Оля вернула трубку на место и уселась на меня верхом.

- Ты просто поразительный нахал! И ещё корчил из себя стыдливую барышню! Вот тебе! Вот тебе!

Она ухватила меня за соски и стала их тянуть и покручивать.

От неожиданного и удивительного ощущения я чуть не спятил. Что, возможно ещё и такое?!

- Ну что, отдышался?

Я только молча таращился на неё.

- Кстати, давно хотела спросить: почему тебя зовут Контик? Ты же Марк.

- Вы не знали? Это старая семейная история. Когда я был совсем маленьким...

- Совсем недавно.

- Когда я был совсем маленьким, мне подарили самый настоящий кортик. На желтом ремне! Я в него прямо влюбился. Ходил с ним везде: и дома, и во дворе, и в детском саду. Только купался без личного оружия.

- Стоп! Букву Р ты ещё не выговаривал?

- Вот, так оно и прилипло.

Она слегка приподнялась и подвигала попкой. На лице изобразилось что-то между удивлением и восхищением.

- Да, кортик у тебя что надо! Не согнёшь! Девкам смерть в экстазе!

- Тётя Оля, мы