пустой или полный, дорогие дамы? Мариночка?
Она передернула плечами.
-Психотерапевтические штучки. Дурацкий вопрос!
- Марина...
- Всё в порядке, Аллочка. Я забыла предупредить. Этикет и благопристойность у нас запрещены. Захотите ругаться матом – пожалуйста. Марк умеет на трёх языках. Я - только на двух. Итак?
- Ну, пустой. Пусть будет пустой, ваш хренов стакан.
Я насыпал доверху белых пластмассовых шариков.
- А сейчас полный.
Я насыпал шариков поменьше размером.
- Полный?
- Алла?
- Конечно же полный.
- Можно добавить ещё?
Я сыпанул совсем мелких гранул. Потом налил воды.
- Видите? Я показал относительность. Относительность наших представлений о мире. Условность наших правил и норм. Вот пробирка с порошком. Он называется пропердин. Каковы его свойства по вашему? Что он делает в организме? Марину я не спрашиваю, она слишком деликатна.
- Помогает пердеть! Вот!
- Неплохо. Ты делаешь успехи, Марин. Он растворяет оболочки микробов. Вот француз, который его открыл, так и назвал – соответственно свойству.
Но француз. В середине прошлого века в русском посольстве в Париже был страшный скандал. Слуга в гардеробе подал даме шубу со словами: «Ваш салоп». Дама рухнула в истерике.
- Опять какая-то гадость?
- Ага. По французски «ваш салоп» - распутная корова!
Ольга и Алла Ивановна расхохотались. Марина тоже заулыбалась.
Я развлекал компанию смешными историями, быстро повышая градус неприличия.
- Вы идёте по улице и видите вывеску «ТАМХУЙ». Что там по-вашему?
Марина освободилась от своей скованности и веселилась вовсю. Ещё бы! Оля уже забралась с ногами на тахту, пересадила девушку к себе и, закатываясь от хохота, то и дело в полном восторге толкала и хлопала её. Разряжая очаги мышечного напряжения и освобождая зажимы. Смеховой запас у меня уже подходил к концу. Оля закашлялась.
- Так вот, там благотворительная столовая. Ну, так она называется на одном из семитских языков.
Обе девушки уже валялись на тахте. В обычной ситуации эти бородатые хохмы ни за что не вызвали бы такого гомерического хохота, но мы с Олей изо всех сил индуцировали «зоовеселуху», а Алла Ивановна старательно нам помогала.
Я сменил курс. Начал с голых негров в экспедиции Стэнли, переплыл к рассуждениям Энгельса о стыде и направился к описанию развлечений с раздеванием в деталях и подробностях. Стараниями Оли, их с Мариной облачения уже были в изрядном беспорядке. Алла Ивановна, ну же.
- Ох, Марк, уморил. Спасибо. Тебе бы на эстраду. От смеха уже живот болит и в горле пересохло.
- А мы счас чайку.
Ольга ракетой взлетела с тахты и исчезла на кухне. Стало тихо. Только Алла Ивановна тихонько всхлипывала, утирая слезы и размазывая косметику.
- Мам, ну на кого ты похожа!
- Ты на себя посмотри.
- Ой! Ужас! Марк, отвернитесь.
- Даже не вздумай! Наконец-то я вижу свою живую дочь, а не пересушенную воблу. Не... английскую дуру из твоего анекдота. Маринка, замри! Оставь всё, как есть. Ты сейчас само очарование.
- А я вообще обожаю растрёпанных девушек. Они живые, а не куклы из витрины. Ты просто прелесть! И мы же договорились: в нашу компанию приличиям вход запрещён. Против оОьгиного заявления об этом ты не возражала.
Честно, я ею любовался. Такой контраст. Ай да Контик, ай да сукин сын!
- Ну и жарища! Тут своя котельная... Им, похоже, топливо надо списать, мать их Чебурашка. Маринка, сними свой дурацкий жакет, расплавишься на фиг.
- И я не догадалась. Но...
- И без свитера не замёрзнешь! – Это Оля выглянула из кухни. – Снимай, тут все свои.
Мгновенный жалобный взгляд в мою сторону. Я с безжалостным интересом разглядывал Аллу Ивановну. Поколебавшись ещё секунду, она решительно стянула свитер и бросила его на пустое кресло.
- Да, так намного приятнее. Маринка!
Вот туда я смотреть не стал. Тёмно-коричневый жакет упал на свитер.
- Устраивайтесь поудобнее.
Оля катила перед собой довольно большой столик на колесиках. С кучей прибамбасов. Опять складная самоделка! Призваний у неё точно - два. Первое – инженер.
- Боже, какой аромат!
- Индийский чай с индийскими травами. И восточные лакомства. Марк, ты не помнишь, куда я запрятала палочки?
Я достал с полки набор для воскурений. Зажёг пару ароматических палочек.
- Вот теперь полный антураж. Меня один знакомый снабжает этой экзотикой. Угощайтесь.
Пока мать и дочь осторожно дегустировали необычную снедь, Оля незаметно отрегулировала освещение.
Нельзя сказать, что светская беседа за файв о’клоком была слишком чопорной. Растрёпанные леди, весьма пикантные темы. Оля аккуратно поддерживала должный уровень непристойности.
- Вот Марк рассказывал о разных фривольных развлечениях. Но это всё не у нас.
- У нас тоже. Хотите, покажу стриптиз?
Оля вскочила с места. Алла Ивановна очень старательно пренебрежительно фыркнула. Артистка из тебя, блин...
- Не сомневаюсь, что Марк уже насмотрелся. Это для мужчин. Но бывает же что-то для всех. Танцы, игры.
- Алка, не мудри. Ты про что?
- Помню, студенткой... мы играли в карты на раздевание. Было не скучно, а очень даже... очень.
Она свободно откинулась в кресле. Марина – глаза с чайное блюдце – таращилась на мать. Пересевшая к ней Оля по-дружески обняла её.
- Ну, мать у тебя! Огонь с дымом!
Я отлично видел, что она делает и как. Марина прижалась к ней. Классно, тысяча чертей! Давай, подруга! Так держать.
- У нас тоже не скучно было в "Химтехе". Школьные годы чудесные, с бабами, с водкой и с песнями. Хорошо напомнила, аж внутри потеплело.
- А что нам мешает сыграть? Марк, у вас карты есть?
- Только школьный атлас. Но на картах свет клином не сошёлся. Можно в очко на пальцах, можно в чёт-нечет. В бутылочку играли.
- Марк, кати шарабан на кухню. Играем!
Марина тревожно оглянулась. На окно во всю стену. Есть!
Мамочка. Ты что, правда будешь в это играть? Ну, ну, ну стыдно же.
- Это от тоски подыхать стыдно. Воровать стыдно. Предавать стыдно.
- Точно, Оленька. Совсем я с Маришкой закисла. Я е щ ё н е с т а р у х а. (Она произнесла это твёрдо и раздельно.) И ты играешь.
Я снова перехватил тревожный взгляд на окно.
- Мы с Олей в технике петрим. Там особая подсветка. Снаружи ничего не видно. Так для тебя спокойно. А нам с Олей плевать на дураков. Пусть завидуют.
- В очко на пальцах Марина не умеет. Остаётся чёт-нечет. Нас четверо. Играем пара на пару. Согласны?
- Оля, а это как? – голос у Марины был дрожащий, но не от страха была дрожь, не от страха.
- Разбиваемся на пары. Проигравшая пара раздевает друг друга.
- А выигравшая?
- Любуется на них.
- А потом?
- Уже интересно?
Олиному лукавству мог бы позавидовать сам Лукавый.
- Да вот ещё, интересно! Бесстыдники.
- А потом те, кто выиграли, играют между собой.
- А потом?
- А... в самом деле, что потом?
Оля была такой озадаченной-озадаченной и беспомощной- пребеспомощной.
- Предлагаю: победитель имеет почётное право выбора. Кто его или её разденет. Ставлю на голосование. Кто против? Один голос. Принято!
Начинаем по старшинству. Пара для Аллы. Чёт – зачёт. Не чёт – следующий.
Выбрасываем одной рукой. Начали. На Олю. Раз, два, три.
Сейчас главное - не запутаться в наших сигналах. Иначе всё осложнится.
- Тринадцать. На Марину. Восемнадцать. Продолжаем. На меня. Восемь.
Между мной и Мариной. На Марину.
От души сочувствую девушке. На глазах у чужих людей догола раздевать маму. Ужас! Но от игры не отказывается. Её уже захватил азарт. Правильно. Потерпи ещё немножко. Надо, Федя, надо!
- Девятнадцать. Пары у нас есть. Мы с Аллой. Марина с Олей.
На лицо Марины вернулся приближенный к нормальному цвет. Она даже слегка покраснела. Правильно раскачиваем качели, правильно.
Мы рассаживаемся. Алла в кресле. Я на стуле. Девушки рядышком на тахте.
Маринка явно стремится к Оле. Ищет у неё защиты. Оля обняла её, ласково прижала к себе. Осторожно, невинно ласкает. Хорошо.
- Алка, начинай. Что-то Марк раскомандовался.
- На кого считаем?
- Давай на нас с Маришкой. До пяти раз.
- Раз, два, три! Так.... Десять. Ещё раз. Семь. Ещё. Шестнадцать. Снова. Четыре. И последний. Восемнадцать. Пятьдесят один! Ой!
- Игра сделана, - объявил я голосом киношного крупье. – Алла Ивановна, прошу.
В противоположность дочери Алла Ивановна краснеет отчаянно. И это ей очень идёт. Она встала со своего кресла и робко приблизилась ко мне. Изобразив улыбку хищника, расстегнул ремешок и снял у неё с руки часы. Потом медленно расстегнул пару пуговиц на рукавах. Чувствую, как она дрожит. Наклонившись, поцеловал её в шею и тихо-тихо прошептал:
- Держитесь. Всё идет лучше, чем мы ожидали. ( И уже обычным голосом продолжил). Ты прелесть. Поэтому продолжай ты. Сколько хочешь.
Информация дошла, и к ней вернулось самообладание.
- Ну, я тебя счас покажу, мальчишка!
После некоторой возни расстегнула на мне ремень и молнию на брюках, крючок, и брюки упали. С тахты донёсся странный звук. Стряхнув с ног штанины одновременно незаметно избавился от носков.. С пуговицами рубашки она возится дольше, но справляется. Остаюсь в трусах. Алла очень смущена.
- А дальше – слабо? Тогда я.
Взялся за молнию её юбки. Она слегка отскочила назад и со словами «Давай руку!» начала возиться с браслетом часов. Слегка помог ей. Возня с часами помогает ей успокоиться, да и я успокаиваю, настроившись на её дыхание и постепенно выравнивая ритм. Она довольно резко – есть сила в руках, однако – развернула меня лицом к сидящим в трёх шагах девушкам и заняла позицию сзади.
- А вот и не слабо!
Моментально с меня слетают трусы и:
- Обещала тебя показать? Девки, любуйтесь.
Спокойно стою голышом, потом принимаю позу карикатурного атлета и не спеша поворачиваюсь, давая обозреть себя со всех сторон. Марина со звуком, похожим на кошачий мяв, зажмуривается и закрывает лицо руками.
- Ты чего испугалась, дурёшка. Смотри. Мужчина обыкновенный. Довольно симпатявый экземпляр, но слишком выпендривается. Да убери ты лапы с морды! Полюбуйся, бесплатно же.
Марина ещё некоторое время не решалась, но всё же открыла глаза и стала созерцать. Так-с, это на четверть, а то и на треть - показуха. Неплохо, даже хорошо.
Повернулся к Алле Ивановне, стоявшей в трепетно-покорном ожидании, но очень внимательно наблюдающей за дочкой.
Провёл руками по всему её телу, выбирая с чего начать.
- Мамочка, неужели ты ему позволишь?! (Она аж пристанывала.) Как же стыдно...
- Есть немножко, милая. Но и приятно. И мы же играем честно? Оля не права: он очень красивый. А я с тобой уже почти забыла, что я – Женщина!
Она гордо выпрямилась. Погладила меня с неожиданной силой.
- Какое тело! Тебе помочь, мальчик?
Она быстренько расстегнула мелкие пуговки.
- Дальше справишься сам.
Вот это экспромт! Моё уважение к этой женщине устремилось к наивысшей отметке. Блузка снялась без проблем. Под ней был чёрный лифчик. Она сцепила пальцы и вытянулась вверх, выпрямившись ещё больше. С молнией затруднений не было. Она переступила через юбку, и я очень осторожно освободил её от капроновых колготок. Торопиться просто грешно. Надо дать ей время. Хороша она в этом своём черном. А поза! Дейнека, ау!
Подойдя к ней сзади, расстегнул застёжку и она опустила руки, давая свободно упасть предпоследней детали своей одежды. И вернулась в ту же позу.
Марина захлюпала носом.
-
