Итак, «Действие номер 1» и «Действие номер 2» не работали.
Уже темнело. Ни о какой вечеринке, естественно, не могло идти и речи. Мы были удручены происходящим и, естественно, расстроены. Только не понятно было, что же происходит с воздухом? Он стремительно наполняется каким-то удушающим газом.
Конечно же, каждый из нас знал с детства об экологических проблемах — все мы выросли в эпоху экологического кризиса, начало которого датируется 19 веком, временем возникновения промышленного производства. Мы дети того времени, когда в школе одним из основных предметов являлась не только инвайроментальная социология, но и такая дисциплина, как медицина экологических катастроф, на уроках которых мы выполняли практические упражнения, отрабатывая навыки оказания первой помощи при отравлении водой или воздухом. Не нам рассказывать про симптомы «НЧВ», и как с ними бороться, применяя специальные приборы и препараты. В последние годы любой грамотный и уважающий своё здоровье человек может — и должен! иначе в некоторых случаях страховка не будет выплачена — свободно приобрести их в любой аптеке. Если вы загремите с синдромом «НЧВ» на больничную койку, и окажется, что вы не использовали в доме установку для очистки воздуха, «предлагаемую» заботливым государством ради вашего же здоровья (всего-то за пару тысяч зелёных), — вам удвоят стоимость лечения и впихнут аппарат втридорога. Сегодня он как огнетушитель, которой на всякий пожарный случай, как говорится, должен находиться в каждом помещении. Сейчас с этими нанотехнологическими штучками проблем нет — в продаже есть всё. Производство фильтров, спецпротивогазов и респираторов, системных установок регенерации кислорода для малых помещений, — чего только не напридумывали за последние десятилетия, лишь бы не менять саму технологию, не переходить на более экологически чистое и безотходное производство. Конечно же, легче водрузить колпак на заводскую трубу и обязать каждого жителя купить такой же, только мини, и нацепить его на вытяжную трубу собственного дома, чем навсегда закрыть вредное производство или перейти на альтернативное топливо или энергию.
Печально и то, что все эти новшества не приносят ожидаемого положительного результата. С января прошлого года весь мир отказался от двигателей на жидком топливе, — и теперь все автомобильные заводы перешли на выпуск электромобилей (ну, кроме пары заводов, насколько мне известно, которые продолжают выпускать дизельные движки для внутреннего рынка в Китае). Дизельные двигатели применяются только на спец- и сельхозтехнике. Городской воздух стал в два раза чище, по сравнению с прошлым веком. Возродили, наконец-то, полуразрушенный Детройт, вернули в город жизнь: автозаводы заработали вновь, как четыре века назад. Но только теперь все предприятия окружены пылеуловителями и оснащены трубами, высотой в небоскрёб. Смог исчез. Давно уже нет той знаменитой дымки над промышленными районами крупных городов, которая окутывала их ещё недавно. Казалось бы, чистота восстанавливается, но…
Но, однако, рыба по-прежнему дохнет, и…
И почему-то Мелани снова потеряла сознание.
Из газеты «Нью Рипаблик» от 23 августа 1967 года:
«Граждане США!
Присоединяйтесь к молодёжно-студенческому общенациональному движению в защиту окружающей среды. Сегодня нельзя закрывать глаза на то, что уничтожаются леса, истребляются редкие виды животных, загрязняется атмосфера и водные ресурсы…»
Сомнений больше не оставалось — воздух отравлен. На всякий случай мы надели противогазы.
Наша первичная помощь ничем не помогла Мелани, и было решено, что врачи ей помогут существеннее — «Действие номер 3». Я набрал номер окружной больницы в Бей-Сити, но никто не поднял трубку. Оставив телефон на автодозвоне, мы с Ричи перенесли Мелани в джип, на котором они приехали. Когда спустя пять минут из больницы так никто и не ответил, Ричи сам повёз её туда, пообещав нам позвонить сразу, как только Мелани осмотрят доктора.
Они уехали.
Ричи, как обещал, так и не сообщил нам о том, как они доехали. До сих пор о них ничего не известно.
Из истории мировых экологических катастроф:
«3 декабря 1984 года в Индии, в городе Бхопал, произошла техногенная катастрофа. Причины не установлены до сих пор. С одного из заводов было выброшено в атмосферу около 42 тонн ядовитых паров метилизоцианата. Сразу погибли 3 тысячи человек. Ещё 15 тысяч — в последующие годы».
Прошёл час, как Ричи уехал в больницу. Все наши попытки дозвониться ему оказывались тщетны — городская и мобильная телефонные сети были отключены: ни гудков, ни автоответчиков — полная тишина. Телевидение тоже прекратило вещание. Я поспешил в кабинет, чтобы воспользоваться компьютером, надеясь, что в интернете прочитаю последние новости и узнаю, что же происходит в нашей местности (а может и не только в нашей, а и во всём штате). Не дай бог, конечно, но не исключено, что где-то произошла серьёзная авария, допустим на каком-нибудь химическом заводе, а мы и не знаем об этом; или произошла утечка отравляющих веществ на одном из предприятий Детройта.
Компьютер загружался медленно, а когда моё терпение уже иссякло, и я хотел было уйти, на экране монитора появилась надпись «Нет соединения интернета!»
Пришло осознание: в мире произошло что-то плохое…
Из истории мировых экологических катастроф.
«25 марта 1989 года у берегов Аляски произошла авария, нанёсшая наибольший ущерб этому побережью. Танкер «Эксон Вальдез» 24 марта 1989 года налетел на Блайт-риф. В воду вылилось, по официальным данным, около 40 миллионов литров нефти. Защитники природы с этой цифрой не согласны.
В результате этой катастрофы пострадало около 1700 миль побережья».
В моё сердце закрался страх — точно такой же, какой я испытывал в больничной палате, когда умирала Стефани: страх перед будущим, в котором не будет рядом самого дорогого и близкого человека.
Об отсутствии интернет-связи я сообщил друзьям. Но они уже об этом знали: Ронни хотел позвонить в Луизиану детям, не получилось. Нона надела противогаз и в сопровождении Рони вышла на веранду. Я последовал за ними.
— Досадно-то как, — под маской голос Ноны был приглушённым, — такой вечер испортили. — Она имела в виду правительство и промышленных магнатов.
— Да уж, такого ещё не хватало, — высказал досаду Ронни, — вместо праздника залечь в больницу. И всё из-за этого воздуха. Грёбаные заводы!
Со стороны Бей-Сити слышался вой сирен медицинских и пожарных машин.
— Началось, — сказал я, и подкурил сигарету.
— Стив, а ты ещё и куришь, — сделал мне замечание Ронни — ярый противник курения. — И так дышать нечем, а ты ещё и травишь себя. Пожалей свои лёгкие.
— Да ладно, — отмахнулся я, и отошёл в сторону, чтобы табачный дым не попадал им в лица, — Мы и так дышим непонятно чем. Больше вреда в воздухе, чем в сигаретах.
— Да уж, к сожалению, это так, — согласилась Нона.
Уже стемнело, и с озера повеяло прохладой. Мы вернулись в дом. Я нажал клавишу выключателя, чтобы зажечь люстру, но электричества не было. Некоторое время мы стояли в полутьме в тревожном молчании, глядя на чёрные силуэты друг на друга. Ни у кого не было, по-видимому, ни слов, ни каких-то предположений по поводу происходящего, хотя каждый из нас понимал, учитывая «молчание» Ричи и события, предшествующие этому, что грядёт невидимая — пока ещё невидимая — беда.
Из истории мировых экологических катастроф.
«13 ноября 2002 года произошла крупная морская экологическая катастрофа у берегов Европы, возле Галиссии, Испания. Взорвался «Престиж» — однокорпусный танкер, плавающий под багамским флагом. В течение недели из танкера вытекало около 1000 тонн нефти в сутки. 19 ноября 2002 года «Престиж» раскололся на две части и затонул в 130 милях от Галиссии. В море вылилось более 20 миллионов галлонов нефти».
За час до полуночи Нона внезапно сорвала с головы противогаз, и как пойманная рыба, глотая ртом воздух, закатила глаза и потеряла сознание. Удушливый воздух нагрянул так неожиданно, словно его ветром занесло в дом. Ронни пытался привести жену в чувства, распыляя над её лицом баллон с кислородом, теребил щёки, без конца прощупывая пульс, плакал и начал тоже задыхаться и кашлять. Я испугался, и от паники ничего не соображал. Принялся в темноте метаться по комнатам, пытаясь понять происходящее. Когда почувствовал одышку, выбежал на веранду. Закурил. Уже плевать было на табачный дым — и так всё плохо.
Вдали, со стороны пляжа, слышался звон колокольчика, а в окрестностях — шум автомобильных моторов; отовсюду доносился запах костров; между деревьев мелькали отсветы огней самодельных факелов; люди в панике покидали жилища, плакали дети. Мои соседи, спешно запрыгнув в машины, семьями покинули свои жилища.
И тут я впервые за вечер почувствовал (заметил) кое-какое различие: на улице дышать было чуть легче, чем в помещении. Разницы почти никакой, совсем на чуть-чуть, но на открытом воздухе было значительно легче дышать. Странно: казалось бы, всё должно быть наоборот: ведь это с улицы в помещение поступает загрязнённый воздух, а внутри дома, который к тому же ещё и наглухо закрыт и в котором включён регенератор воздуха, а на лицах надеты респираторы, — должно быть намного свежее, чем снаружи. Я обнаружил ещё одну аномалию: воздух был отравлен не полностью, а местами. В одной зоне тебе нечем дышать, а в другой, переместившись на шаг в сторону, вроде как становится легче.
[justify]Со стороны палисадника послышался шорох и сдержанный кашель: кто-то продирался в темноте сквозь кусты шиповника. Через мгновение передо мной появились два испуганных мальчика лет десяти. Они остановились, заметив меня. Страх в их глазах сменился выражением горя. Лица блестели от испарины.
