Дом

Прости, больше не буду.

    - Нет, я не против. Просто странно, ни к кому больше, насколько я знаю, вы так не обращаетесь.

    - А я когда вижу тебя, вспоминаю маленькую девчушку с русыми косичками, такую шуструю и постоянно чумазую. Помнишь? Тогда-то я и стал тебя так называть.

    - Надо же, а я уж и забыла. Ну, ладно, мне пора. Дон Педро ждёт вас.

    Когда она ушла, Фернандо посидел ещё несколько минут, глядя на реку, а затем с тяжёлым вздохом встал и медленно пошёл в город.


    ***

    - Привет, давненько тебя не видел, проходи, садись. - Педро подал ему обе руки - такая манера здороваться была у него.

    Фернандо сел. Педро протянул ему конверт.

    - Вот, пришло сегодня утром. Я даже удивился: сколько лет ты не получал никаких писем. Читай. Мне тоже страсть как хочется узнать, что в нём. Если, конечно, это не секрет.

    - Какие у меня могут быть секреты? - Фернандо разорвал конверт. - Вот только очки...

    - Возьми мои! - Педро Паломар снял с носа очки и протянул другу.

    - Очень странно, - сказал Фернандо, прочитав письмо.

    - Что там? - Вспотевший от нетерпения алькальд взгромоздил свою объёмную задницу на стол.

    - Умер мой отец.

    - Какой такой отец? Он же, царство ему небесное, отдал богу душу, насколько я помню, лет сорок пять назад...

    - Это был мой отчим. А то отец, настоящий.

    - Так, значит, твоя матушка ещё до того?..

    - Вот именно. По сути, я незаконнорождённый, хотя, по всем документам, мой отчим считается моим законным родителем.

    - Ну, и что дальше? Что ещё там написано?

    - Что он оставил мне в наследство дом в Сан-Мигеле. Кстати, где это?

    Педро вернулся на своё кресло за столом.

    - Километров триста на юг. Сперва на поезде, а потом ещё несколько километров по шоссе. И большой дом?

    - Здесь не написано. Я должен явиться к нотариусу и вступить в права наследника.

    - Так это же здорово! Сорок лет у тебя ни кола ни двора. Пора бы уж остепениться. Ночевать по чужим сараям - это, конечно... я не спорю, романтика, но на старости лет каждый человек заслуживает собственного гнёздышка. Вот и тебе повезло в жизни. Ты ещё крепкий, красивый, без вредных привычек, так что будет дом - будет тебе и жена.

    - Право, не знаю. Не хочу я покидать этот город. Здесь есть всё, что мне нужно.

    - Всё, кроме крыши над головой. Кстати, не хочешь перебираться в Сан-Мигель - и не надо! Поедешь туда, продашь дом отца и вернёшься с деньгами...

    - Что???

    - Прости, совсем забыл. Ну, хорошо, покупатель положит деньги на твой счёт, ты вернёшься, и мы на них построим тебе дворец твоей мечты, с балконом и фонтаном. Как тебе такое предложение?

    - Даже не знаю...

    - А тут и знать нечего. Прямо сейчас иди ко мне домой, прими ванну, Наталия постирает твою одежду, а завтра с утра купишь билет... Прости, я сам сегодня куплю тебе билет, завтра ты сядешь в поезд - и вперёд! Всё просто. Ну как, уговорил я тебя?

    - Пожалуй...

    - А я пока подготовлю тебе необходимые документы, свидетельства. Тебе повезло, что твой друг - такая шишка. Ладно, ступай. И не сомневайся, всё у нас получится.

    - А я не уверен. Ты же знаешь, я типичный неудачник, что касается всяких таких дел... Даже любимая девушка досталась другому...

    - Я понимаю тебя, мой друг. - Педро погрустнел и устремил в потолок мечтательный взгляд. - Да, хороша же была Сусана! - Он глубоко вздохнул и стал разглядывать свои холёные ногти. - Сам до сих пор не могу забыть её. Раненько она покинула нас...

    - Но ты хоть был на ней женат. Она была твоей целых двадцать лет, а теперь у тебя Наталия, женщина что надо, а я...

    - Ну, ты сам виноват. Продал дом, сжёг деньги и стал жить как птичка небесная. Кому нужен такой странный, такой бродяга? Не наделай ты столько глупостей - кто знает, может быть, и ты был бы сейчас при власти, при деньгах и с женой под боком.

    - Но ты ведь знаешь, что я в тот день понял нечто такое, чего никто вокруг понять не может... и ты, видимо, тоже.

    - Почему же, я понимаю тебя, Фернандо, хорошо понимаю. Самого меня иногда подмывает всё бросить и уйти в свой собственный мир, но я не могу. Я уже врос в этот образ жизни, я стал его частью. И потом, не так уж и плоха моя жизнь, чтобы ни с того ни с сего бросать всё нажитое и учиться этой твоей свободе.

    - Вот я и говорю, Педро, что ты меня не понимаешь...

    - Ладно, оставим философию. Главное сейчас - твоё будущее. А я чувствую, что оно - в том доме в Сан-Мигеле. Так что хоть раз послушайся моего совета. Старику не место на улице. Тем более моему другу, которого я так люблю.


    ***
 
    Когда на следующий день Фернандо, помытый, тщательно выбритый, в одежде, остро пахнущей стиральным порошком, вышел из дома Педро Паломара, ему показалось, что утреннее солнце подошло к нему совсем близко, на расстояние вытянутой руки. Никогда раньше оно не приближалось к нему так доверчиво и никогда не глядело на него с такой грустью.

    «Наверное, оно хочет со мною попрощаться. Видимо, не только мне - ему тоже не нравится, что я вот так запросто покидаю родной город. И ради чего? Ради денег? Да, на них я смогу построить дом. И смогу наконец найти себе женщину... А стоит ли? Что хорошего во всём том, что стоит денег? Ведь и женщина, если вдуматься, появится у меня лишь благодаря этим злополучным бумажкам. И что из того, что они будут лежать в банке и я даже не увижу их в глаза? Они будут моими, а я буду принадлежать им, и они смогут управлять мною по собственному желанию. Боже, как же злы и порочны были люди, придумавшие деньги! Разве не в погоне за деньгами забываем мы своё время, это милое здесь и сейчас, и убегаем от самих себя? - Фернандо остановился в нерешительности. - А если плюнуть на всё и вернуться к реке? А потом сходить к Лидии, исправить ей половицу и наесться её чудесных пончиков? Нет, уже поздно. Педро купил мне билет, я обещал ему, что поеду... Вот так. Если уж эти проклятые деньги возьмут человека в оборот, он непременно станет их рабом. Я ещё не получил их, а уже лишён свободы - что же будет со мной дальше?»

    Фернандо сел в купе и подумал, что, дожив до шестидесяти, ни разу ещё не путешествовал поездом. Впрочем, он никогда ни на чём не ездил - разве что на автомобиле, и то один раз, с матерью, когда ему было около восьми, до ближайшей деревни и обратно. Всю жизнь он провёл на одном маленьком клочке огромной планеты, и ему ни разу не хотелось узнать, что же там, в том месте, где небо встречается с землёй. Ему хватало родного городка и его жителей. Может быть, потому, что он всех их любил и его никто не обижал. Он сроднился со своим пространством и своим временем, он знал их, говорил с ними, следовал их зову, их простым советам: «будь здесь», «живи сейчас», «не торопись, а то не заметишь, как оставишь самого себя далеко-далеко позади».

    Поезд тронулся. Фернандо глядел, как медленно уплывают от него родные места, и тоска вошла в купе и села на противоположное сидение. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть, как родина уходит от него, предателя, но продолжал смотреть в окно.
    Послышался грохот колёс по мосту, и внизу появилась его река, та, что несёт никому не нужное время. Почему же никому? Ему оно нужно, оно его друг. Фернандо глянул на реку и заплакал. Он сам не понимал, почему плачет, ведь уезжает он ненадолго, он не собирается жить в каком-то чужом Сан-Мигеле, даже если там в сто раз лучше, чем в его родном городке.

    - Я обязательно вернусь! - крикнул он сквозь стекло реке.

    - Гм, - сказала тоска.

    Он пригляделся сквозь слёзы: напротив него сидел монах в тёмно-серой рясе, полноватый, с тщательно подстриженной бородкой, и пристально глядел на странного человека, говорящего с рекой.

    - Прошу прощения, - смущённо буркнул Фернандо, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.


    ***

    Выйдя из поезда, он зажмурился от резких лучей заходящего солнца, непривычного, чужого солнца. Ему стало страшно. Всё вокруг было незнакомым, неприветливым.

    - Простите, как мне добраться до Сан-Мигеля? - спросил он станционного смотрителя.

    - Автобус на Сан-Мигель уходит через полчаса. Перейдёте через площадь...

    - А если пешком? По какой дороге мне идти? - У Фернандо не было денег на билет.

    Станционный смотритель измерил странного старика любопытным взглядом и ответил:

    - Видите ту красную вывеску гостиницы? Вот по той улице, всё прямо и прямо, выйдете на дорогу, которая и приведёт вас в Сан-Мигель.

    - Благодарю за помощь, вы замечательный человек, - сказал Фернандо, и эти его слова заставили смотрителя удивиться ещё сильнее. Он прожил на свете более пятидесяти лет, но никто ещё не называл его замечательным человеком.

    Фернандо шёл медленно. Он никуда не спешил. Он давно отвык от суеты и спешки. И потом, не убежит же от него дом. Он будет стоять и ждать нового своего хозяина. Если реки несут время к далёкому океану, то дома хранят его. Чтобы понять и полюбить дом, необходимо почувствовать его время. И в этом тоже был убеждён старый философ. Он побывал в домах и квартирах многих своих земляков (всех без исключения он считал соседями) и мог отличить дух одного жилища от другого. Он даже знал, почему несчастен один человек и счастлив другой. Всё зависит от того, сроднился ли он со своим временем и с душой своего дома. Конечно, у Фернандо не было крыши над головой, но он знал, что такое настоящий дом, живой и любящий своих хозяев. Он часто перечислял в памяти лачуги, особняки и квартиры, где что-нибудь ремонтировал. Он смаковал их вкус, неповторимый вкус каждого жилища, которое больше не было для него чужим, как только он начинал чувствовать его особый дух. Иногда он рассказывал обо всём этом Педро, но не был уверен, что тот понимает его до конца, до самого дна. Педро - очень хороший человек, неглупый, совестливый, совсем не жадный, но вот беда: он боится заглядывать в себя слишком глубоко. Поэтому и не может понять истин, живущих в душе друга.

    Солнце утонуло за дальними холмами. Над головой идущего человека затрепетали яркие звёзды, словно лепестки громадного дерева, омытые дождём и сверкающие при малейшем прикосновении робкого ветерка, зачарованного таинственной темнотой.

    Из-за дальних лесов выглянул краешек луны, необычайно яркий и протянувший к одинокому бродяге неброские лучи спокойной своей мудрости. Фернандо любил луну, понимал её и чувствовал, что и она к нему неравнодушна. Её совершенный покой был сродни его тихому сердцу. Она медленно катится по небосводу, как и он неспешно идёт по тверди своей жизни. Именно так, не жизнь утекает из-под его ног, а он несёт её, как одежду - так месяц проносит над миром свой мудрый свет.

    «Вот только кто подхватит мою жизнь и понесёт её дальше, когда я умру?» - такая мысль пришла ему в голову на ночной дороге. И ему стало грустно до слёз.

    Чтобы немного утешиться, он сел на большой камень недалеко от обочины, вынул из заплечного мешка пакет, куда добрая Наталия положила ему в дорогу бутерброды с ветчиной и с полдюжины пончиков. Съев один бутерброд, он продолжил путь.
    Изредка мимо проносились автомобили, но он почему-то их боялся и, заслышав далёкий шум мотора, сворачивал с дороги, садился на землю и не вставал до тех пор, пока машина не проедет. Он понимал, что ведёт себя неразумно, однако в этой