Предисловие.
Согбенный старик, обутый и одетый во всё пепельно-серое, брёл по раскалённым пескам, не без мудрой насмешки провожая особо крупное перекати-поле долгим взглядом тёмных глаз. Он шёл прочь от того места, что было ему домом пять лет, а грешной жизни и вовсе не счесть, сами местные жители уже не знали, когда пришёл сюда первый человек и начал строить тут города с сёлами, а после решил потонуть в пучине греха. Странник без устали учил их праведности и рассказывал им, как должно жить, дабы избежать рока, той жестокой участи, что необратимо погубила его родной край уже двадцать пять лет тому назад. Он шёл от палящей пустыни тогда, увидев бесполезность попыток возродить Северный Камаан, и направился севернее, где степь ещё не стала жгучей пустыней, и где можно ещё вырастить сильное поколение праведников вроде бывших друзей и соратников старого странника.
Увы, его долгие и подробные рассказы о тех днях не приняли всерьёз, думая, что согбенный и старый дедушка просто уже не в здравом рассудке или же рассказывает страшные сказки для поднятия собственного авторитета в глазах молодёжи. Отделались от него скромной наградой в тысячу обсидиановых монет, от чего он тоже грустил, так как такую сумму он получал в бытность смотрителем священной библиотеки за каждые десять дней. Его рассказы о правильной жизни тоже никто так и не понял по-настоящему, все так и предпочли остаться в невежественном разгуле и выращивании дурманящих трав для себя и скота, после которых буянили и веселились каждую ночь и шли в бессмысленные походы на соседей с бойней в итоге. И вот, неумолимая пустыня заслуженно поглотила и эти грешные края, чему сам старик, которого звали Бен Ганн, был несказанно рад. Грех всегда приводит единственно к бессмысленному вырождению и гибели, что кочевой народ Голтенов прямо год назад и продемонстрировал, к угрюмому торжеству старого праведника. Но, всё равно, он втайне истово прослезился из-за явной неспособности многих людей быть свободными от излишеств и греха. Это было то, что очень огорчало старца больше всего остального.
Почему, почему люди витают в лабиринте греха, им же и созданном, не видят ли они разве, что кровь и грех рождают лишь кровь и грех, а все блага, что добыты ими, приносят снова лишь страдания и опустошение соблазнённым ими или просто воспользовавшимися с умыслом? Или всё понимают, но надеются в безумии, что избегнут той ужасной участи с показательным итогом? Разве неясно любому уму, что быть праведным намного лучше, чем грешить без пути и смысла? Спрашивал всё это снова и снова, и не находил ответа праведный странник, ибо понимал, что только умеренность без излишеств правильна, а главное в жизни это крепость сил народа и богатство его разума.
А библиотеки, которыми он заведовал ещё в тихом Западном Камаане, поведали ещё молодому на тот момент Сыну Ганна о более древних и, к его удивлению, технически более развитых временах, распущенных и ужасно лицемерных. Как и предполагалось, это приносило беды и болезни, одна другой хуже, в том числе и недуги врождённые, а употребление ядов для мрачных иллюзий только передавало это вырождение следующим всё более жалким поколениям. К счастью, кончились эти мерзкие эпохи разом, страшным ударом огненной стрелы с неба, от которого пять тысяч лет как на пять сотен километров южнее самого Камаана стоит почти сплошная и округлая стена из гладких гор размером с бывший Южный Камаан. Люди, впервые их обжившие, звали их Священной Стеной, за которой в их воспалённых умах им очень предсказуемо грезился край всеобщего зла или же изобилия, распространённое и почти прошедшее ныне безумие тех лет.
Собственно, разрушившись, часть этих неприступных из-за гладких склонов гор и пустила на родину Бен Ганна страшные суховеи с Южных Пустынь, бывших в центре древнего кратера и также покрывавших все южные земли, и рождающие смертоносные поветрия. Западный и Южный Камаан обезлюдели за тридцать лет совсем, Восточный и Северный чуть позже, ибо все мелкие реки высохли, а жар с поветриями валили всё живое хуже нашествия врагов и обычных недугов вместе взятых, что страшной болью терзало праведника. Та же смерть потом убила более северный Ярат и ещё тридцать стран помельче, не меньше пятидесяти небольших народов пали жертвой пустыни. Все их свершения навеки были уничтожены стихией и собственной неумеренностью. Но не теперь, не сейчас, годами постоянно твердил Бен Ганн, это не повторится никогда больше. Праведник Камаана обязан любой ценой спасти свой народ и, что намного важнее, истинную мудрость, от страшного конца. Это на всю жизнь стало его миссией, всё это навсегда и во всей полноте было усвоено, когда в бытность юным учеником праведник по традиции навсегда отрёкся от собственного имени, и теперь он мог представляться лишь по имени своего отца как "сын Ганна", то есть, Бен Ганн.
Три положенных после проповеди года он жил бедным отшельником в этой пустыне около маленького оазиса и не разговаривал ни с одним человеком. И вот, идя снова по ставшими родными просторам, он увидел караван верблюдов с жилистыми людьми, немедля направившись к ним.
Глава 1.
Надо поставить свою жизнь в такие условия, чтобы труд был необходим. Без труда не может быть чистой и радостной жизни.
Чехов А. П.
Ранним утром, зябко поёжившись, молодой человек встал с соломы в глинобитной избушке и пошёл в большой город Песов, надев куртку из плетёной травы с добавлением специй и продымлённую во избежание гниения после очередного дождя. Он взял с собой немногие полосатые раковины, которые у него были после покупки снадобий для больного Проклятьем Паука брата, и пошёл за специями с редкими лакомствами. По дороге он поймал в ловчую коробочку с молотыми ягодами пять крупных, как вымершие ещё в детстве парня мыши, золотистых жуков и с большим удовольствием зажарил их. Золотистые панцири он оставил сушиться для дальнейшего изготовления недорогих бус и прочих украшений, коими торговал в своём селе и чем имел свой скромный заработок уже десять лет со времён смерти его родителей в бою с лесовиками.
Вздохнув, Уар добрался до города и сразу же увидел несчастье – снова Проклятье Паука без всякой пощады убило одетую в походное платье молодую женщину вместе с ребёнком, которого она ещё носила в себе. Страж порядка в черной одежде с жёлтыми браслетами на руках уже был на месте и уже что-то писал лезвием на обычной берёзовой табличке, на таких табличках все граждане Ярата делали заметки и записывали покупки, и пр. Его скучающий вид и свежая татуировка на лбу показывали, что несчастная была не первая даже сегодня, эта недавняя и страшная болезнь поражала горожан, одного за другим, через купцов, ехавших с юга на своих верблюдах. Купив все необходимое, Уар пошёл по краю города и добрался до лавочки с лакомствами, где сразу же закусил дорогим и давно ставшим редким домашним вороном, приобрёл два внушительных мешочка пряностей и четыре небольших связки сушёных фруктов с западных стран, которые всегда продавали всему миру сушёную рыбу и приобретала в Ярате обильные пряности с комками лечебной паутины, пять из которых лежали в кармане сумки самого парня. Он в своё время нагрел руки на продаже паутины, но после этот рынок сузили, и он остался тогда не у дел. И вот теперь он пошёл домой, прочь из шумного города в родную деревню, увидев по дороге, как страж порядка поймал очередного купца с настрого запрещённой для продажи белой пряностью под названием Радость Птиц и убил по закону Ярата при всех честных людях.
* * *
В том же городе, в трёхэтажной библиотеке и больнице с дюжиной лекарей по совместительству, в окно случайно выглянул сорокалетний мудрец по имени Ы-рол, которого привлекла свалка по поводу обыска купцов. Он понимал, что с болезнью, которую они незаметно и вроде как ненамеренно приносят, явно что-то не так. Сами купцы были худы и немногословны, от них мало что можно было узнать, но мудрец имел право осмотреть убитых и их вещи, в итоге он вышел на улицу и в присутствии стража порядка принялся за свою работу. Он обыскал всё, убитый купец имел при себе ту же вещь, что и прочие приехавшие с болезнью - это были нанизанные на прочную нитку в форму бус мелкие серо-чёрные с красными пятнами раковины лесных улиток, которые были смертельно ядовиты просто после прикосновения к их скользкому брюху или усикам. Сам мудрец не касался раковин или нити, с помощью короткого бамбукового ножа и щипцов из бамбука же снял бусы и положил их в свою котомку. Страж порядка поморщился от изысканий мудреца, но ничего не сказал, мудреца не то, что обидеть, трогать даже лишний раз, в Ярате по закону нельзя, ибо веками принято, что их мудрость помогает народу, что было чистой правдой, и сам Ы-рол был мудрецом хоть куда. Ему поручили понять причину новой смертоносной болезни, и он не мог это дело провалить, в противном случае его бы казнили позором и ядовитой стрелой в сердце, как неудачливого воина или бежавшего с поля боя градоначальника, что не было желательным концом для любого человека.
Пока она поражала купцов и всех, кто с ними общался, но не было никаких сведений о том, что её вызывало, и откуда именно она появилась. Раковины могли дать ключ к этому, потому немолодой мудрец месяц как ставил опыт с письменного разрешения немолодого градоначальника города Песов, и с новыми бусами сразу отправился на место казни, где отдал их приговорённому к смерти за бесчестие в бою. Как он и рассчитывал, здоровый ранее человек быстро умер от Проклятья Паука, загадка была разгадана, сам мудрец не касался бус голыми руками, только палкой, отчего и не заболел сам. Рассказав всё это градоначальнику и записав новую мудрость на положенных для этого случая алых письменных досках, мудрец получил положенные ему три тысячи обсидиановых монет и право утвердить новый способ казни преступников. Теперь этих улиток выращивали намеренно и применяли их ядовитую кровь для карающих и боевых стрел, и ножей тоже, ведь противоядия от этой малоподвижной смерти так никто и не нашёл, а в малой дозе эта отрава лечила буйное безумие. За открытие этого Ы-рол получил не меньшую сумму, чем за разгадку причины Проклятья Паука. Купцам с Ярата, ехавшим на верблюдах на юг и запад для торговли с местными народами, отныне было запрещено привозить с собой таких улиток, за ношение бус из их раковин навсегда изгоняли из города сразу же.
Одного мудрец хотел больше всего на свете - выжечь лес на юге, который всё время рождал нечисть похуже тех улиток, среди которой самой страшной и жестокой были лесовики. Их настоящее название никому не было известно, ни один мудрец или воин после похода к ним не вернулся домой, даже посланный год назад отряд из полусотни отборных мужчин не вернулся, в лесу лежали только их еда и иногда деревянные доспехи. Участь самих людей навсегда оставалась тайной, лишь два раза удавалось убить лесовика и забрать его тело для осмотра и изучения. Они были ниже людей и более жилистыми, руки и шея немного длиннее человеческих, волосы брили, как и
