– Давай, промывай, продувай, но когда щётки извлечёшь, зови меня опять… Я за это время выясню их допустимый по инструкции износ, тогда и думать с тобой будем, как нам дальше жить! Замеряй!
Алексей вернулся к своей записке. Подумал и дописал следующее.
В пути водитель Зил-131 рядовой батареи управления Приживойт и старший машины ст. л-т Подорожко чувствовали, как буксируемый автомобиль Газ-69 притормаживает тягач и тянет его в сторону, о чем докладывали и мне. Однако в сложившейся тогда обстановке и при морозе более тридцати градусов удалось произвести лишь внешний осмотр ходовой части Газ-69. Ничего подозрительного выявлено не было. Потому движение продолжили. Его скорость до пункта назначения ни разу не превысила 30 км/ч.
Для понимания описанной ситуации важно знать, что 14-15 декабря ввиду сильных снежных заносов и низких температур, опускающихся до 32 градусов, на трассе Рига-Шяуляй образовалась многокилометровая автомобильная пробка. Движение оказалось полностью парализовано. Опасаясь разморозить двигатели наших автомобилей, их не глушили. Личный состав спасали от обморожения в КУНГе, где имелись штатные средства обогрева, к сожалению, также потребляющие бензин. Потому его перерасход к началу движения оказался столь большим, что доехать на низкой скорости до крупного воинского гарнизона, где можно заправиться, стало невозможно. Пришлось слить бензин из буксируемой радиостанции Р-125 с неработающим двигателем шасси, залив его в Зил-131 и в исправный Газ-69, чтобы продолжить движение. Неисправную радиостанцию Р-125 на основании моего решения, чтобы нам как-то доехать до места, оставили под присмотром надёжных жителей маленького посёлка, расположенного вдоль трассы в районе города Елгава.
17 декабря уже из расположения своего дивизиона я съездил за радиостанцией Р-125 и к исходу дня на буксире доставил ее к месту назначения. Командир дивизиона ждал меня и сразу распорядился, чтобы станцию забрала к себе батарея управления. Он и меня известил об этом своём решении и разрешил мне сразу идти домой. Больше я ту радиостанцию не видел.
Подписывать записку Алексей не стал, чтобы потом иметь возможность что-то дописать, и занялся своей пусковой установкой. Все работы, выполняемые специалистами ОРМ, требовали его пристального внимания. Специалистами эти солдаты лишь назывались! Доверять им можно лишь при проведении второстепенных работ. Того и гляди, чего-нибудь наворочают, а воевать на этой пусковой придется не им, а Алексею и его орлам. Им-то Алексей доверял абсолютно. Свои ребята не подведут. У них с начальником старта любой результат является общей заслугой! Всегда вместе побеждают, вместе будут и погибать, если придётся! И никто не дрогнет!
Пришлось дожидаться прихода своей стартовой батареи из бани. За это время Алексей дважды перечитал черновик объяснительной записки и остался им доволен. Почитал в Ленкомнате свежую «Красную звезду», включил телевизор, расслабился.
По возвращению личного состава в казарме началась обычная в банный день замена постельного белья, личный туалет и прочее, что нельзя ни ускорить, ни отменить. Алексею ещё повезло, потому что скоро подошло время ужинать. Вся возня моментально прекратилась, личный состав быстренько построился и под командой старшины ушёл в столовую.
Алексей подумал-подумал и отправился туда же. И правильно сделал – уже натикало почти восемь, а когда еще домой доберётся? До солдатского отбоя придется руководить индивидуальной подгонкой лыж личного состава. Заодно и готовиться к показному занятию, план которого у Алексея пока не созрел. О нём некогда было даже подумать! «И чем на таком занятии можно офицеров удивить и, тем более, привести в восторг? Сложная задача!»
В солдатской столовой за отдельным столом дежурного по части торопливо ужинал помощник дежурного лейтенант Стрига.
– Привет, Володя! Приютишь-накормишь?
– Садитесь, товарищ капитан! Очень рад вашей компании!
– Ты ешь! Отвлекать служивого я не буду… А вот меню подожду! – пошутил Алексей.
В это время дежурный по столовой прапорщик заметил капитана и уточнил, будет ли Алексей ужинать?
– Хорошо бы! Если никого не объем…
– Да что вы, товарищ капитан! Никто и не заметит одной порции, оторванной от восьми сотен других! Ешьте на здоровье! Видимо, и домой уже не получается сходить?
– Сегодня, именно так! – ответил Алексей.
Тридцать пять минут быстрого хода до дома дались с трудом. На душе Алексея было паршиво – тяжеленным камнем давила неоконченная история с этой радиостанцией-поганкой. «Нашли всё-таки крайнего! От столь очевидной бессовестности даже отбиваться как-то неудобно! Словно в грязи всего вываляли, а воды нет!»
За долгий день Алексей совершенно измотался. И потому спать теперь, когда рабочий день закончился и впереди маячил родной дом, хотелось болезненно. Несмотря на холод, несмотря на быстрый шаг, глаза сами собой смыкались от усталости, затылок отяжелел и требовались чрезмерные усилия, чтобы не отключиться прямо здесь, на дороге. Такое у Алексея иногда бывало. Ноги делают свою работу, шагают, а голова отключается, сознание не работает, никакого внимания не остаётся. Потом он пугался: «А если в такой момент произойдёт что-то нестандартное? Машина на пути… Или яма на дороге… Интересно, среагирую я или нет?»
Прохожие не попадались. В такой мороз да около полуночи трудно кого-то выгнать из теплой квартиры. Разве что, особые обстоятельства заставят. Или как у Алексея – стремление домой. К жене, к детям. И он шёл. Шёл по дороге, знакомой каждым своим камешком, каждым бугорком и выбоинкой. Сколько километров находил он здесь за эти годы? Искать ответ на этот вопрос теперь не хотелось. Хотелось спать…
И мозги уже спали. Они больше не могли удержаться в рабочем состоянии. Они больше не искали выходов из сложных ситуаций. Они не решали многочисленные служебные задачи, как делали днём. Они просто спали, едва уловимо контролируя движение домой…
Алексей поднялся на свой третий этаж, открыл дверной замок и тихонько подкрался к комнате. В щёлку он увидел жену, опять непроизвольно заснувшую, уткнувшись лицом в перекладину детской кроватки. "Бедняжка! Для нее такая поза уже сделалась правилом!" - пожалел жену Алексей.
Дети тоже спали. Он осторожно прикрыл дверь, скинул с себя шинель и прочее и отправился в кухню. Там присел было на табуретку, но сообразил, что так здесь и заснёт, потому зажёг спичку – газ загорелся. «Значит, оттаял! Значит, Людмиле стало легче! Это хорошо!» Он поставил на огонь чайник.
Тихо вошла жена:
– Алёшка… Ты когда пришёл? – пробубнила она, продолжая спать на ходу. – А Ванюшка долго не засыпал… Я, видимо, и заснула над ним… Тебе ужин подогреть?
Сонная жена подошла к сидящему безвольно Алексею, прижалась теплая, потеребила его волосы и попросила заплетающимся языком:
– Тогда я пойду? Я лягу? Спать так хочется…
– Ты у меня герой! Не представляю, как здесь со всеми передрягами справляешься? – подбадривающими словами проводил жену Алексей, дождался чайника, но не стал ничего пить. Потом вымыл ноги в ледяной воде, потому что в ванной комнате никогда после эвакуации немцев не было ни отопления, ни горячей воды. На цыпочках добрался до кровати, поставил рядом с собой будильник на пять тридцать. И всё! Куда-то провалился, потеряв до звонка над собой контроль.
Когда утром противно задребезжал будильник, Алексей торопливо шлёпнул по нему наугад, чтобы никого не разбудил, – Ванька ночью опять устроил переполох – полежал без движения пять минуток, вспоминая, что сегодня его ждёт, и резко поднялся на ноги. Пару раз дернулся вместо зарядки, не открывая глаз, – теперь не до нее – и поставил чайник на газ. Быстро поплескался, проглотил две ложки обжигающе холодного салата, запил его кипятком – заварки не оказалось – мазанул сапоги пару раз щеткой и был таков! Новый день начался как обычно!
Опять та же дорога… Но теперь ожившая – людей стало совсем уж много, почти как раньше. Все спешат! Все извергают пар! Все скрипят снегом.
Через сорок минут Алексей пересёк КПП. До подъема в казарме осталась четверть часа. Как он и рассчитывал. Предупредил дежурного по батарее, чтобы вместо зарядки он построил личный состав с лыжами и с нагрудными номерами. Сначала здесь – в коридоре. Форма одежды – номер четыре.
«Сейчас проведу тренировку с лыжами, потом допишу объяснительную записку, организую работу на пусковой установке, напишу план проведения показного занятия. Ещё надо подготовиться к занятиям с солдатами по политической подготовке… Что еще? Остальное в голову пока не идёт…»
Когда Алексей вернулся из автопарка, ему подвернулся посыльный:
– Товарищ капитан, пожалуйста, распишитесь за приказание!
Алексей взглянул в книгу приказаний, и злоба стала в нём стала закипать. «Опять козья морда! В четверг заступить дежурным по караулам!»
Он не стал расписываться, взял книгу и, подгоняемый плохо контролируемой злостью, зашел к Сальникову:
– Василий, ты совсем от жизни и от людей оторвался? Чего ты тут нацарапал?
– А что я могу поделать? – взвился помощник начальника штаба. – Свиридов бы пошёл, как планировалось, но он в госпиталь ложится… Кто-то должен идти, а ты почти месяц отдыхал, в наряды не ходил, гость наш рижский!
Алексей ничего не ответил и направился к начальнику штаба.
– Товарищ майор! Когда у нас появится хоть какая-то забота о людях?
– Алексей! Остынь! Чего это ты на людей кидаешься?
– Сил больше не осталось, чтобы терпеть плохо скрываемое издевательство, Юрий Семёнович! Я когда-нибудь домой попаду? У меня младенец без присмотра, а я месяц по командировкам без выходных, весь в работе! А вместо заслуженной награды за находку вашей станции, которую не я и потерял, меня от чьей-то щедрости наградили нервотрёпкой и расследованием моей якобы преступной антигосударственной деятельности! А тут еще и дополнительные наряды подбрасывают…
– Ну не шуми ты так… Офицеров в дивизионе почти не осталось. А «дырки» затыкать кем-то нужно!
– Ясно! – не успокоился Алексей. – А вы учли, что по приказу командира бригады меня ставить в наряды нельзя, пока пусковая на ТО-2!
– Хорошо! – легко согласился НШ. – Тогда пойдёшь завтра! С субботы на воскресенье. В выходной же не будешь проводить ТО? Вот видишь, всё устроилось наилучшим образом, ведь так?
[justify]Алексей оторопел – над ним просто смеялись, понимая его неспособность себя защитить. И тогда он ощутил то особое своё состояние, когда загнанный в угол, он готов на всё, не обращая внимания ни на звания, ни на авторитеты, ни на свои