– А если я найду, кому в наряды ходить? – запальчиво уточнил Алексей.
– Тогда – другое дело! Если кто-то согласится! Если кто-то свободен! – согласно развел руками НШ.
– Ладно! Считай, Юрий Семёнович! И сразу вноси их в график нарядов! Первые претенденты – наши командиры батарей. Почему они в наряды не ходят? Они что же – святые? Далее! Начальник штаба и его помощник! – тут НШ подпрыгнул от подобной наглости. – Почему не ставите в наряды заместителя по тылу и замполита? Почему у нас недотрогой стал секретарь комсомольской организации дивизиона? Целый старший лейтенант, между прочим! Почему партийный секретарь капитан Морозов в наряды не ходит?
– Остановись, Зотов! Остановись! Ты так всех, включая командира дивизиона, по нарядам раскидаешь! Ты хоть понимаешь, сколько и каких врагов сейчас себе нажить собираешься? Им в наряды ходить не положено! Одних освободил начальник политотдела, других – командир дивизиона!
– А где написано, что черным людям, вроде меня, ходить в наряды положено, а белым людям – нет? Где написано, покажи мне? – уже совсем не сдерживался Алексей.
– Зотов! Не усугубляй!
– Нет! Сам знаешь, Юрий Семёнович, что наряды должны распределяться равномерно, то есть по-справедливости! По-человечески! – не унимался Алексей. – Такой принцип противоречит порождению у нас в дивизионе касты неприкасаемых! Сколько я их сейчас отыскал? Кажется, девять? Вот и планируй на них по два-три наряда в месяц! Тогда младшим офицерам, совершенно затюканным нарядами, останется время, чтобы заниматься личным составом и техникой, и физподготовкой, и семьёй! От такого подхода боевая готовность только выиграет! Так почему же черные люди должны преодолевать тяжести воинской службы, в то время как белые от этого кем-то заботливо освобождены?
– Всё сказал? – уточнил НШ, и, помедлив, уточнил с нескрываемым сарказмом. – Так тебя планировать в наряд завтра или как в книге приказаний записано?
Это была крайне обидная издевка. Она по мнению НШ подводила итог всему состоявшемуся разговору. Иными словами, «Можешь, товарищ Зотов, возмущаться, сколько тебе влезет, но в наряд ты всё равно пойдешь, как я решил ранее!» Потому Алексей надумал не сдаваться:
– Сами решайте, Юрий Семёнович, как у вас по совести считается! Но мой ненормированный рабочий день не может, как сказал товарищ прокурор, продолжаться ни двадцать пять часов, ни даже пятнадцать часов ежедневно! Как это у нас в дивизионе принято устраивать для неких якобы черных людей! Ибо это – нарушение закона, за которое кто-то обязательно будет отвечать! – выдал Алексей.
– Что-что? – изменил тон НШ. – Какой ещё прокурор?
– Военный прокурор! Военный прокурор, Юрий Семёнович! Скоро он многим здесь, желающим меня сожрать, не только аппетит отобьёт, но и зубы пересчитает! – подтвердил свою угрозу Алексей, разумеется, блефуя. Но начальник штаба поверил. Поверил и внутренне заволновался.
– Ты что же? Ты… Ты ходил в прокуратуру?
– А что мне оставалось делать? Чужую радиостанцию на меня вешают, к которой я ни ухом, ни рылом! Задумали даже треть оклада удержать! Наряды издевательски распределяются! Командировки в никуда! Выходных весь месяц никаких! Зато всякие вечерние поверки, подъемы, отбои! По выходным дням приходится в казарме несколько часов торчать – личный состав развлекать, хотя это обязанность замполита с его помощниками…
– Ладно-ладно! Какая муха тебя укусила? Неужели нельзя по-хорошему? Оставь книгу приказаний… Я что-нибудь покумекаю… Найдем тебе замену!
– Это не мне, а я кому-то заменой оказался… – взбрыкнул Алексей, уже хорошо понимая, что отношение к нему резко изменилось, а вместе с тем впредь изменится и решение многих вопросов.
«Стало быть, – подумал Алексей. – Достигнута небольшая, но важная победа. Думаю, она и на результаты расследования повлияет. Лишь бы Кривцов, к которому НШ сейчас побежит советоваться, не догадался, что я блефую. Он ведь легко может позвонить в военную прокуратуру и, прикинувшись шлангом, разведать, что к чему? Только мне теперь терять нечего! Либо – пан, либо пропал! Если политработники и командиры батарей начнут с моей подачи ходить в наряды, то, рано или поздно, они меня с сапогами съедят! Такого поражения в своих привилегиях они не стерпят!»
Алексей пошёл в канцелярию своей батареи и дописал пришедшую на ум последнюю фразу:
«С любыми обвинениями в свой адрес по поводу фактически неудовлетворительного состояния радиостанции Р-125 я категорически не согласен, поскольку никакого отношения ней никогда не имел и не имею. За исключением того, что я отыскал эту радиостанцию, безнадежно потерянную где-то в ПрибВО (по словам командира дивизиона и начальника штаба), и доставил ее в свою часть в любом состоянии, как было мне приказано п/п-ом Кривцовым. Его приказ я выполнил точно и в срок!»
Ниже Алексей расписался, поставил дату и отнёс свою объяснительную записку в руки Подорожко:
– Держи… Надеюсь, я успел вовремя? Береги ее, Гена! Чтобы мне не пришлось опять всё переписывать с черновика! Или мне самому сходить ее зарегистрировать? Ты как думаешь? Есть у меня предчувствие, что ее захотят потерять…
– Ну, что ты, Лёха, дурачка валяешь? Будто я перед тобой в чём-то виноват? Мне поручили – я делаю! – почувствовал иное отношение к себе Подорожко.
– Бог тебе в помощь в твоём правом деле! – пожелал Алексей и вернулся в канцелярию.
Там уже ждал командир батареи:
– Алексей Петрович! Где прятался весь день?
– Анатолий Петрович! Я в ОРМ весь день прятался! За колесом пусковой установки… Потом объяснительную записку там же сочинял… Чтобы она не хуже, чем у Пушкина получилась! Чтобы вам за меня стыдно не было, а то я сначала туристом в дивизионе с некоторых пор считался, а теперь превратился вообще в государственного преступника!
– Всё шутишь! Ну, забыл я! А к показному занятию ты подготовился?
– Пока не полностью! Но личный состав лыжи подогнал, немного потренировался… А что мне еще нужно? Тема-то занятия не указана. Я выбрал строевые приемы с лыжами и на лыжах! Стало быть, бери наставление по физподготовке и читай, что и как! Конспект сегодня сделаю. После обеда.
– Ладно! Я в тебе уверен! Может, тебе помощь какая-то нужна?
– От помощи я, возможно, и не отказался бы, да это ведь только ваша шутка, товарищ майор, не правда ли?
– Ладно тебе... Иди на обед! Что-то ты чересчур разговорился!
Декабрь 2019 г.