На «Уралхиммаше», как и повсюду, столкнулись с трудностями, непосредственно связанными с переходом на рыночную экономику.
Во-первых, катастрофически стал падать спрос на изделия завода, которые оказались не конкурентно способными — и по цене, и по качеству, и даже по дизайну, на что прежде не обращали особого внимания.
Пришлось идти на серьезные издержки, чтобы начать техническое и технологическое обновление всего производственного цикла. Цель: расширить ассортимент выпускаемой продукции, повысить ее качество и существенно снизить затраты в пересчете на выпуск единицы продукции, то есть добиться большей кокурентности не только внутри страны, а и на мировом рынке.
Труднее всего, пожалуй, пришлось инженерам—технологам. Дирекция так и сказала: раскачиваться некогда; или мы в кратчайшие сроки перестроим производство, или загнемся: завод прекратит существование, точно так, как уже случилось с десятками уральских предприятий, лежащих сейчас в руинах.
Дирекция, чтобы сберечь финансы и сосредоточить их на выполнении главной цели, решило на два года, как минимум, затянуть пояса, заморозить фонд зарплаты, отказаться от премий. Режим жесточайшей экономии, как в большом, так и в малом, поддержал трудовой коллектив, посчитав, что выживать сообща куда легче, чем поодиночке.
Большое общественное значение имел тот факт, что на два года собрание акционеров заморозило выплаты процентов по акциям.
Технический отдел работал, не покладая рук. И не восемь часов, а все десять, а то и двенадцать. Никто не бурчал.
Разве что жены. Как-то и их удавалось приструнивать.
Мартьянов, реагируя на ворчание, Светланы обычно говорил:
— Всем трудно. Посмотри, что творится на других заводах. Тысячами выбрасывают за ворота и без положенных выплат. Худо-бедно, нам зарплату не задерживают — уже благо. Чего еще надо?!
Светлана уходила, обычно в ответ пофыркивая.
И НЕВОЗМОЖНОЕ ОБРЕТАЕТ РЕАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ
Материальная сторона, бесспорно, важна в жизни человека, вскормленного на идеях построения коммунизма, такого общества, где от всех по способности, но всем по их потребности. И где же то самое светлое будущее, то ест, райские кущи? В одночасье призрак (по Марксу) коммунизма испарился; с ним случилось то, что неизбежно следует за мифом, то есть, за тем, что нереально, за всяким другим призраком.
Последовала жестокая пора, на смену сказкам пришла суровая реальность, в которой и поговорки пошли в ход соответствующие. Вот одна из многих: деньги — зло, но их отсутствие — зло двойное.
Заводчане, затянув потуже пояса, терпели, поверив в то, что трудности временные, ждали перемен. Да, они ждали, не теряли надежд. Они не только ждали, но и усерднее прежнего работали. Все работали — от генерального директора и до слесаря-сборщика готовой продукции.
Воцарилось единение. Заводчане доверяли руководству: если не все, то, по крайней мере, лучшая часть коллектива.
Конечно, были и пышущие пессимизмом ворчуны, но и они по прошествии тех самых двух лет вынуждены были поутихнуть. Потому что успехи модернизации уже впечатляли. Выпуск продукции вырос на сорок процентов, себестоимость стабилизировалась, производительность труда также существенно пошла в рост.
Мартьянов видел и плоды усилий непосредственно техотдела. Так, за счет внедрения современных технологий удалось втрое снизить уровень ручного, стало быть, неэффективного труда, особенно, на сборочном производстве.
Кто мог подумать, что инженерно-конструкторская мысль дойдет до того, что появятся на сварке и сборке конструкций роботы-манипуляторы, каждый из которых заменил до десяти человек. Их разработала и внедрила в техотделе группа инженеров, которые получили авторские свидетельства.
Увы, проблем не становилось меньше: с решением одной на горизонте возникали две новых и не менее технически сложных задачи. Это не огорчало, а, наоборот, только радовало Мартьянова, потому что повышало интерес, требовало неустанного творчества.
Неожиданно подкинули работёнки газовики и нефтяники. Они заявили о том, что для доставки до конечного потребителя и длительного хранения требуются более современные и более надежные и безопасные в эксплуатации ёмкости, особенно, подчеркнули заказчики, слабым пока местом являются запорные устройства — вентили, форсунки и прочее в этом роде; на западе, мол, можем закупить, но нужна конвертируемая валюта, а с ней туговато даже у газовиков, которые гонят за рубеж миллиарды кубометров природного газа. И это еще не все: вмешалась политика, и европейский импортер стал вставлять палки в колеса, под надуманными предлогами отказываясь поставлять нужную высокотехнологичную продукцию.
Заводчане спросили:
— Как сейчас выходите из положения?
— С трудом, — ответили заказчики и уточнили. — Закупаем через третьи страны и можете представить, во что нам обходится.
Заводчане представили и задали другой вопрос, имеющий для них принципиальное значение:
— Список изделий немалый, а на какой объем в годовом исчислении можно рассчитывать?
— На самый максимальный… Потребление тех же углеводородов растет, а это значит, что добыча и поставки увеличатся на следующие десять лет не менее, чем на половину. Так что работой надолго обеспечим. Уральцы (это всем известно) — партнеры надежные, не раз убеждались в этом, поэтому готовы сотрудничать на взаимовыгодных условиях. Вместе с вами мы избавимся от иностранной зависимости, от диктата Запада.
Стороны подписали договор на десять лет с правом пролонгации в последующем и был получен аванс на проведение инженерно-конструкторских разработок.
Чтобы понять, от чего надобно оттолкнуться, группа специалистов, возглавляемая начальником техотдела Мартьяновым, через неделю вылетела в Уренгой, на месте внимательнейшим образом изучила зарубежные образцы, вернулась с творческими планами.
Отчитываясь перед руководством, Мартьянов, зараженный энтузиазмом, заметил, в частности:
— Думал, что увижу нечто фантастическое, но… Нам по силам создать и покачественнее, и побезопаснее.
— Но-но! Только, пожалуйста, без шапкозакидательства, — остудил Егоров, главный инженер. — Я тут тоже порылся в документации и могу сказать, что импорт более, чем…
Мартьянов согласно кивнул:
— Да, нам до них пока что, с точки зрения технологии, далеко, но мы сможем достигнуть большего.
— Например, Игорь Владимирович? — недоверчиво усмехаясь, спросил генеральный директор. — Говори без утайки.
— В разговорах с эксплуатационниками обратил внимание на одно обстоятельство: они мимоходом указывали на слабое место в импортном оборудовании.
Егоров заинтересовался:
— А именно?
— Ненадежны трубопроводы, точнее говоря, места соединения с емкостями или запорными устройствами.
— В чем может быть причина?
— Не знаю пока. Но готов предположить…
— Поделитесь, Игорь Владимирович?
—Зарубежные образцы не рассчитаны на климат крайнего Севера, Урала или Восточной Сибири. Будем думать, как устранить проблему. Все-таки материалы не те используются, не морозостойкие. Вывод: наша новая продукция должна быть полностью адаптирована к российским климатическим условиям.
Егоров сдержанно и скупо, но все же похвалил:
— Зря времени не теряли.
Мартьянов невольно подумал:
«Все верно: не теряли. Но кто конкретно?»
Уточнять не стал, посчитав излишним. Труд — коллективный, а вот спрос — персональный, то есть, стружку снимать станут с него. Груз ответственности не страшил. Привык.
Любил Игорь Владимирович повторять (чаще про себя, чем вслух): глаза — боятся, а трудолюбивые руки — делают.
Споро пошла работа. Идеи следовали одна за другой, наиболее оригинальные тотчас же принимались и без боязни ошибиться опытные образцы направлялись на апробацию. Были и неудачи. Без них не бывает. Не ошибается лишь тот, кто, лёжа на боку, ничего не делает.
Мартьянов крайне удивился. Оказывается, в его отделе нет бесталанных инженеров.
Коллектив также открыл кое-что весьма важное для себя. Даже вечные брюзги вынуждены были признать за неоспоримый факт, что их шеф не только парень мозговитый, но и умеет толково руководить; не раз замечали, как неожиданно появлялся возле инженера, столкнувшегося с техническим затруднением, присаживался напротив и вызывал на откровенный разговор, а потом начиналось совместное обсуждение, иногда переходящее в жаркий спор, в спор не начальника с подчиненным, а двух равноправных инженеров. В результате спора рождалась истина. И затруднение исчезало, будто и не было никогда.
Мартьянов сам не терпел, когда стоят над душой и зудят, подобно надоедливо жужжащей мухе, а и себе, став руководителем творческого коллектива, не позволял подобного.
Подчиненные между собой, качая головами, толковали:
— Природное чутьё, что ли. Непонятно, как узнает, что помощь нужна; не раньше и не позже, а в самый раз… Поможет и о том забывает, будто ничего и не было. Поразительная интуиция!
Да, человек, наделенный чувствительной нервной системой, не из числа толстокожих, всегда обладает интуицией. И не только. Мартьянов еще и чрезвычайно наблюдателен, о чем никто не догадывается: по лицу, по выражению, написанному на нем, может читать. Волшебство? Да нет. Обычное дело. Ученые давно разгадали чудеса, творимые не шарлатанами, а подлинными экстрасенсами.
Вот и на сборочной площадке завода вырос первый и пока опытный образец уникального шарового резервуара, предназначенного для длительного и безопасного хранения под давлением сжиженных углеводородных газов и жидких продуктов химических производств.
Это был не просто отличительный по внешнему виду резервуар, хотя и в этом было достижение, ибо был компактен и, одновременно, большей и разнообразной вместимости (заводчане планировали производить ёмкостью от 600 и до 3000 кубометров сжиженного газа), но и технически сложен, технологически абсолютно в духе времени. Достаточно сказать, что процесс эксплуатации основан на электронике, данные контроля выводятся на дисплеи.
Все разработки отечественные, даже программное обеспечение и сенсорные панели. За одним исключением: ЧИПы — из Тайваня, являющийся почти единственным в мире их разработчиком и производителем. Поставки не напрямую, а через КНР. Дорого эти устройства обходятся, ибо наши «друзья», то есть китайцы, улыбаясь, бесстыдно, пользуются моментом и дерут с россиян три шкуры. А других друзей нет. Как говорится, скажи, кто твои друзья, и я безошибочно скажу, кто ты. Банально? Да, но истины, проверенные веками, все такие.
Уральские разработчики подумали и о безопасности и надежности. Так, принципиально новые шаровые резервуары (так изначально было проектантами предусмотрено) могли быть изготовлены толщиной стенки от 16 и до 36 миллиметров, что обеспечивало высочайшую прочность.
Причем, что чрезвычайно важно в рыночных условиях, только заказчик решает, какую продукцию, какой вместимости или какого запаса прочности может заказать.
