- Ну, хорошо, какой тип лица у вашей дамы? Ну… удлиненный там, или…
Моя советчица замешкалась. Я поспешил на помощь.
- Какой? Да такой же, как у вас… мм… короче, изящный такой.
- Только, чур, потом не обижаться. Претензии не принимаются. No more pretense.
- Что?
- Простите, я случайно… Английский преподаю.
Опять улыбка, сводящая с ума. Когда она улыбалась, полные губы ее растягивались, и рот мог показаться великоватым. Но мне нравилось и это.
- Никаких претензий. No doubt.
- Really? – черные бровки поползли вверх.
- Sure, - как можно небрежней бросил я.
- О, вы меня решительно заинтриговали! И много вас там таких?
- Где «там», sorry?
- Там… в Захолустье.
- Выше по Бамбуйке, на левом берегу, пока крепка зимняя переправа.
Теперь она смеялась одними глазами, лишь искорки, преломляясь в линзах, летели во все стороны салона «Оптики».
- O’kay, man. – Моя советчица склонилась над витриной. – Я бы не советовала вашей даме вот эту, золоченую, в Захолустье жуткие морозы, так что зимой на улице их надо снимать, непрактично, знаете ли…
- А вы-то откуда знаете, мадемуазель? – искренне подивился я.
- Так… бывала как-то, недолго, - равнодушно проговорила мадемуазель. И отмахнулась, как бы закрывая тему.
- Это ничего. Мы переезжаем в город.
- Девушка, покажите нам… вот эту, - цокая на каблучках, подозвала продавщицу. Тщательно изучила оборотные стороны обеих дужек очков. - Надо брать.
Опять извинительная улыбка. Я уставился на ее сапожки. Почему-то был уверен, что ее узкую ступню увенчивают виноградинки сорта «дамские пальчики». Я незаметно бросил взгляд выше. Этот рот… Я не мог отпустить ее без боя.
- А базу глаз не помните?
- Что-о? Какую базу? – чуть не закричал я. И готов был заплакать от отчаяния.
- Извините, я поясню, - с улыбкой пояснила продавщица. – Думаю, не стоит беспокоиться. Если вы редко бываете в городе, то можете оставить заявку на наш адрес… Диоптрии помните? Только выберите фасон. Вот свежие поступления, каталог…
Вся троица у прилавка заулыбалась.
И все-таки я выбрал точно такой же фасон очков, как у девушки в зеленом пальто. Почему-то был уверен, что он окажется Лори впору.
На улице я чуть не наступил в лужу, натекшую к крыльцу салона. Со мной положительно что-то творилсь.
- Ой! – вскрикнула моя попутчица на пороге. - Надо было калоши захватить!
- Могу отнести вас на руках. Например, в кафе.
- Нда? Это ваш испытанный донжунский приемчик? – состроила гримаску незнакомка.
- Да тут всего одна лужа!..
Не обращая на панический визг дамочки, я подхватил ее и перенес через опасный участок.
- Что ж, идем в кафе.
И мы очутились на столиком небольшого кафе. Некоторое время не мог продолжать роль провинциального Паратова, оглушенный фигурой приглашенной дамы: талии у нее практически не было. То есть была, но шибко тонкая. И еще – пьянящий запах духов.
Было и вино, и кофе. Моя спутница пить не хотела, но я уговорил: все-таки земляки с Захолустья!
- Так-то все вы хорошие люди…. – задумчиво произнесла, дыша в бокал моя дама. – Очень хорошие… странно. А вот когда собираетесь вместе… в толпу… что-то с вами происходит…
Мария - необыкновенное имя! – рассказала, что неполный учебный год отработала в средней школе Захолустья, когда я учился там же в десятом классе. И где были мои глаза?.. Ибо ее глаза не могли лгать. Они были неопределенного цвета. Загадочные. Потом я понял, что у Марии глаза способны менять цвет в зависимости от настроения и погоды.
И я вспомнил. Как раз те полтора семестра-четверти после того, как мы с Харей попали в детскую комнату милиции, отец счел за благо перевести меня в среднюю школу соседней Бамбуйки, где жил дядя. А после новогодних каникул я вернулся за прежнюю парту.
К тому времени о наших с Харей подвигах успели забыть. У всех на устах, не только в школе, но и в поселке, была история с какой-то «англичанкой». Когда я познакомился с Лори, она молилась за нее. Я ничего не мог понять: обычная любовная интрижка с женатым мужиком обратилась в скандал, затмивший – хот я бы на пару дней! - развал Советского Союза. Говорят, в дело вмешалось КГБ. Виновницу скандала не успел увидеть – так спешно выдворили.
- Так, так… английский в старших классах… - медленно повторил я.
- Ага! – весело блеснули линзы очков. Незнакомка тряхнула каштановой гривой. – Что-то вы все-таки слышали!.. Иначе вы были бы не из Захолустья, так?
- Так это вы… Рубиновая Роза?
- Ну, тут вы явно заблудились… - хихикнула эта элегантная дама, как девчонка-старшеклассница. – Розы в тайге не растут.
- Да нет… Вас так звала одна ваша ученица.
О, Боже! Так это же та учителка-англичанка, которую давно ищет Лори!.. Она и меня просила найти Ruby Rose через знакомых в милиции. «Дабл-Р», как я иногда бормотал в раздражении. Но как можно найти человека по аббревиатуре? Разве что в особых приметах указать: «сногсшибательна». Ну и козел этот бригадир с Маловского прииска! Такой самородок попадается мужчине раз в жизни. А чаще не попадается вовсе. Но что-то удерживало меня пригласить Марию в «будуар». И это что-то называлось сердечным интересом. То, отчего мужчины теряют головы.
У Розы-Марии была еще одно сногсшибательное качество: она смотрела в глаза. В наше время это качество крайне редкое. Something*. Я нашел ее! И… не хотел ее терять. Лори была права.
- Однако не забывайте, у розы бывают шипы…
- Да? Может, это свойство пригодится там… куда вы едете…- новая знакомая была явно нездешней.
Она подала ручку в синей замшевой перчатке.
- Уже уходите? Жаль... – внутри у меня все упало: «Размечтался, идиот!».
- Нет, что вы, - она округлила свои прекрасные глаза. Очи. - Но если вы торопитесь...
Даже кислая гримаска не могла затушевать волшебное очарование этой женщины.
- Я?! – возмущенно выпятил грудь. – Да ни в жисть!..
- Что ж, ведите, я ваша ученица.
Я счастливо расхохотался - так, что из подсобки с озабоченным лицом выскочила официантка.
Я отогнул перчатку, поцеловал запястье. Замшевая перчатка оставляла за собой голубой шлейф необыкновенно сладких духов.
В гостиницу Мария отказалась идти наотрез. Прошло уже полгода, шум горных рек поглотил историю с романом бригадира и учительницы из Захолустья. В стране творились дела похлеще. Но, как это бывает, для нас поворотными являются мнения о собственной персоне, сколько бы времени ни прошло. «Судят по последнему, парень», - как говорила одна местная ссыльнопоселенка.
Уже ночью я рассказал Маше нашу историю с Лори: чем-то она было схожа с ее собственной. Там и тут любовь оказалась наказуемо - до статуса изгоев.
Я знал, чувствовал, что рядом со мной в постели необыкновенная и опытная женщина – другой в жизни не встретить. Ну, да, физический контакт вроде был, но скорее миссионерского толка. Два искусных любовника будто боялись поранить друг друга – и словом, и действием.
Я сказал, что у нас с Лори растет дочка. И что Лори неизлечимо больна. Еще сказал, что поэтому обязан жить. Маша отпрянула лишь на мгновение, а потом снова прильнула ко мне.
Утром Маша улетала в Москву – в посольство. Как ни странно, вмешательство в ее дело КГБ помогло получить вид на жительство в Великобритании, а язык он знала блестяще. В Москве надо было выправить бумаги, остались последние формальности. Но визу пришлось ждать еще пару месяцев.
И тут Татьяна, секретарша «Белого квадрата», окончательно разочаровалась найти мужа в России. Отца она заставила для начала купить скромную квартирку на юго-западе Москвы. И далее – на Запад, спланировала Татьяна. Ускоренный курс английского пришелся кстати, да и Марии перед отъездом срочно понадобились деньги. При моем посредничестве женщины созвонились.
Через неделю Мария прямиком с московского рейса во всей красе заявилась в фирму «Белый квадрат», где ее ждала ученица Татьяна.
Прекрасная учительница приходила к ученице каждый рабочий день.
Мария хвалила Таню. Таня варила кофе и носила из дома бутерброды с дачным вареньем. Иногда мы пили кофе втроем. И за это время я ни разу не обменялся с Марией двусмысленным взглядом. Словно и не было в помине той ночи в съемной квартире. Полно, да было ли та волшебная ночь или мне все это привиделось?..
Было ли мне стыдно за измену? Не очень. Да, я всегда помнил карт-бланш, данный Моей Бабочкой за месяцы аскетизма. Но дело в другом. Однажды, сидя на унитазе, я вдруг сообразил, что Мария это и есть та самая RR - Ruby Rose. Фея любви. Лориго ее боготворила.
А очки, золоченые, легкие с завитушками у висков, оказались Лори к лицу.
Французы говорят, что любовь живет три года. Опираясь на исследования, опросы населения. Ну, это в среднем. Три года! Плюс-минус годик-другой.
Это у них, на Западе. Возможно, цифру вывели по отношению доллара к рублю. И в дальнейшем, видимо, срок любви будет колебаться от ситуации на финансовых рынках.
Хотя сам брак может продолжаться в формальных рамках гораздо дольше трех лет, но мы-то говорим о настоящем чувстве.
Любовь в моем понимании имеет меньше всего отношения к сексу. Я прошел это. Да, да, да, изменил пару раз – с позволения Моей Бабочки. И наш мир не рухнул. Осталось сделать последний шаг.
_________
*Песня The Beatles из альбома «Abbey Road» (1969)
Пленка 27е. Бассаров. Эффект бабочки
Этот последний шаг сопровождался оглушительным дебошем.
Нюра потом расписала в подробностях. Соседи вызвали милицию.
Когда старший наряда ударил три по двери и дверь распахнулась, то сержант обомлел, а ехидная улыбка так и не успела расплыться на квадратном подбородке:
- Товарищ майор, вы?!
Узнать в толстом и лысом мужчине, на босу ногу, и семейных синих трусах, было затруднительно. Он держал в руке тапок, который вроде как намеревался бросить в сторону кухни, откуда доносился чей-тоголос. Вряд ли этот визгливый, с наглыми извивами голос, – казалось, говорят не одна женщина, а две или три, - мог принадлежать хозяйке дома.
- Погоди, вот сыновья со школы придут, я им расскажу, что ты не хотел на мне жениться!
- Это когда я не хотел жениться, дура?
- Когда я, дура, залетела от тебя!..
- А не надо было ложится в койку в первым встречным!..
- Ну, мент продажный! Вон ты как запе-ел…
В коридор вылетела половая тряпка, оставив на известковой стене темное пятно, упала к начищенным сапогам сержанта.
- Товарищ майор, что происходит? - просипел сержант, снял фуражку и на всякий случай вжался в стену.
- А ты не видишь, идиот? – подтянул трусы хозяин, облизнул губы, и казалось, чуть не сказал нехорошее слово.
- Вижу, товарищ майор. Скандал происходит.
- Че вы там шепчетесь, менты позорные?! – о стенку врезалось нечто железное - с сухим треском, как при зачетной стрельбе из «Макарова».
- Убить тебя хотим, догнала? – не оборачивая толстой шеи,
