Глава тридцать пятая. Финал без апофеоза
Если б имел неслабеющий голос и медные перси;
Разве, небесные Музы, Кронида великого дщери,
Вы бы напомнили всех, приходивших под Трою ахеян,
Только вождей корабельных и все корабли я исчислю.
Рать беотийских мужей предводили на бой воеводы:
Гомер
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Л. Гумилев
Список кораблей
Никто не прочтет до конца; кому это нужно -
Увидеть там свои имена...
Мы шли туда, где стена, туда, где должна быть стена,
Но там только утро
И тени твоего лица.
БГ
Антарктический шторм превзошел самые невероятные предчувствия. Ураганной силы ветер размешал в ледяном воздухе немыслимое количество жесткого колючего снега. Небо помрачнело, свет стал полутьмой. Двухметровые волны разламывали ледяные поля на мелкие куски, которые таранили борта, стоящих на якорях кораблей. Рвались цепи, стальные тросы, манильские канаты и человеческие нервы. Сотрясались радиомачты и гафели, болезненно стонали бимсы и шпангоуты, а заклепки, выскакивая, стреляли, как пули из темных углов.
На флагмане вышла из строя система подачи электротепла. В кубриках воцарились темень и холод. Ремонтная бригада – инженер Гарин, снежный Иоганн и доктор Смыслов – вернули корабль к жизни, разбудив аварийные, тепловую и электрическую сеть. Из соображений экономии, отопление работало на две трети мощности, а освещение вполовину. Кромешную темень сменил уютный полумрак, располагающий к воспоминаниям, задушевным беседам и мечтам. Но только по окончании пятибалльного шторма.
Ледяным снегом занесло люки, двери, галереи, и трапы. Выходить на палубу было строго-настрого запрещено. Шутка ли сказать мороз минус сорок при скорости ветра тридцать метров в секунду. Убийственный климат высокогорного ада. Десять глубоких вдохов, сделанных на вершине купола, премировали неосторожного скоропостижным воспалением легких.
Никто не отдавал особых указаний. Никто не выступал с предложением. Не сговариваясь, и не споря, вся команда генерала и госпожи Северный Ветер собралась в адмиральском салоне. Тут меньше чувствовалась качка и больше – отопление. Настроение у всех было… точнее сказать, настроения у всех не было. Каждый старался вытряхнуть из головы сомнения, опасения и ожидания завтрашнего неизвестно чего. Настроиться. Сконцентрироваться. Быть готовым обратить свою жизнь в подвиг. И застыть в веках.
Оказалось, возможность стать героем, никого не прельщала. Ни в бронзе, ни в граните, ни в строчке, ни в куплете.
Самым невероятным, сладким до слез и горьким до счастья, казалась волшебная обыденность и святая повседневность. Собравшиеся в полутемном, уютном помещении, погружались в невидимое предвосхищение, не чувствуя этого. Почти не чувствуя.
Два симметричных дивана удачно заменяли пару футбольных ворот. Ворота слева защищала прекрасная Митрофания. Правые оборонял Кай, любимый ротвейлер ушедшей хозяйки Лесного Замка. Судьями в поле стали Шустрый и Злотый, главный арбитр – мальчик Семен. Кусаться, царапаться и лаять было запрещено. Матч проходил между командой котов и командой собак, игра носила дружественный характер и клоунский вид. Игроки кувыркались, строили рожи, бегали задом наперед и жонглировали тремя глобусами. Их прогрызли корабельные мыши еще в Северном море. Боцман списал их, как пришедшее в негодность навигационное оборудование, и у Семена появилась любимая игрушка.
Генерал Иван Иванович, блестяще выбритый трофейным «Золингеном» пребывал в мечтательном настроении, частенько всматриваясь в никуда, с усталой улыбкой Клинта Иствуда. Война? Генерал РККА Край был готов к завтрашнему дню. Восемь патронов в его любимом боевом ТТ, две запасные обоймы и кожаный портсигар за голенищем сверкающего хромового сапога. Общий боезапас – пять папирос и двадцать четыре грамма свинца.
Анастасия читала вполголоса из большого академического тома «Отчетов капитана Федора Беллинсгаузена», расположив книгу на барной стойке. Касаясь ее плечом, верхом на высоком табурете, сидела сестра Вереск. Кожаная восьмиклинка, меховой рыжий жилет и повязка на светлых локонах. Все называли эту кожаную ленту «хайратник», и только Вереск именовала ее «хатимару». Выдыхая ароматные облака табачного дыма, ведьма нетерпеливо постукивала одним каблучком о другой.
Повелительница Северного Ветра, вполголоса расспрашивала сестру Елену, перекладывая перед ней стопку очень старый пергаментный кодекс. Бриллиантовая слеза на ее черном мундире, покачиваясь, наносила острые радужные «touchet» во все стороны. Концом золотого мундштука, королева указывала важные строки в древнем тексте. Елена читала и хмурилась.
Белоснежная физиономия Иоганна искрилась счастьем маленьких шуток. Хитрым волшебным взглядом, легким и метким, как стрела, примчавшаяся из Генуи, либо из Венеции, музыкальный арлекин, заставлял глобусы летать по совершенно неожиданным траекториям. Играть - бесполезно, выиграть – невозможно. Псово-котовая команда отдыхала, катаясь по ковровому покрытию, а ловкая Митра победоносно отбила три подряд атаки: один! – два! – три!
Внезапно, авианосец задрожал всем корпусом, заскрежетал и накренился градусов на десять к бакборту. По адмиральскому салону покатились игрушки, книги, обувь, стулья, и табуретки. Грохот стоял и крик ужасный. Но, представьте себе, сквозь лавину и беспорядочную кутерьму, прозвучал прозвучало три негромких удара по металлу. Стук был изобретением котом – мягкие лапки заменили на железные гайки, подвешенные к дверям. Просто следовало подергать за шнурок.
В паузу, мало-мальски осознающую себя тишиной, снова отчеканилось три удара. Граф Апраксин, распахнул дверь
Двигаясь с разных сторон, к Адмиралу, шагнули двое в форме морской пехоты. Высокий парень и молодая беременная женщина. Не поднимая глаз, доложились:
-- Старшина первой статьи Короленко!
-- Старшина первой статьи Короленко!
Странное эхо. Наверно, слух неправильно работает. После суток завывания вьюги и ветра.
Уверенность Адмирала в существования объективной реальности сильно пошатнулось. Что такое? Крайнее утомление? Болезнь? Отравление пороховыми газами? Снова конец света? Удвоение темпорального потока? На руках старшины дрожала от холода дымчатая кошка и, судя по ее животику, внутри беспокоились, собираясь увидеть Божий свет, несколько малышей.
-- Ваше высокоблагородие! Крайним образом прошу вас содействовать появлению на свет первых коренных жителей Антарктического континента, -- матрос нетерпеливо переступил с ноги на ногу. В медпунктах мороз и темень, а доктора днем с огнем не сыскать… даже при помощи котов и мышей.
Старшина покорно склонил голову. Слева от его военно-морского тройного валенка, с десяток бесстрашных мышей перетаскивали через комингс красивый коврик, свернутый в трубу. Судя по всему, подстилку для кошачьего семейства.
-- Родильное перемирие! – пискнул самый маленький грызун-правовед, -- родильное перемирие! – и поволок кошкину постель в дальний угол.
-- Твои? – кивнул адмирал.
-- Конечно, мои! – улыбнулся генерал, -- приказал пулемет охранять. Крупнокалиберный. Сильно скучно не было, старшины первой статьи?
Светлейший князь Борис Борисович, замялся, придумывая ответную шутку. Но тут раздался такой всемирный хлопок, такой… словом, его мощность сравнить, было не с чем. Было похоже на столкновение земной шара с мягкой невидимой границей галактики
-- Полундра! – Началось! – Храни нас, Господь Всемогущий! – бас светлейшего без труда мог соперничал с апокалиптическим соло трубы Архангела Гавриила, -- здесь – родилка; доктор, санитары, свет, обогрев – все сюда. Рожайте на здоровье. Будем заселять материк.
-- «Бесконечность» -- к бою! Поручик Нестеров – заводите двигатель! Полковник Романов – готовность раз. Зенитные автоматы – к бою! Ракеты – к бою! Инженер Гарин – гиперболоиды, к бою.
-- Иван Иваныч, ни пуха, ни пера!
-- Ни катера, ни яхты! Ступай в пекло!
Авианесущий крейсер вмерз в ледяное поле намертво. Причем, вмерз с изрядным креном на правый борт и дифферентом на корму. Взлетно-посадочная полоса, засыпанная снегом и покрытая наледью, ни на что не годилась. Однако,
