Пока стелили постели и готовились ко сну, в купе вошла вторая проводница и, вдруг, радостно воскликнула:
- Олечка, это ты? Сколько же лет мы не виделись?
Пассажирка всмотрелась в гостью и бросилась в объятья подруги детства. Радости не было предела.
- Как, какими судьбами? - проводница не сводила глаз с красивого лица и украдкой посматривала на мужчину и девочку, - семья, дочь, я так рада тебя встретить. А я одна. Рассказывай, как живёшь, где ты и как ты?
Оля тоже внимательно рассматривала проводницу, вспоминая её ту, юную.
- А ты нисколько не изменилась, Катя, как я рада. Вот едем в Дом отдыха, купили путёвку. К морю не захотели, бежим от шума и суеты в тишину озёр и лесов.
Это Наташа - доченька, Игорь - мой муж.
Оля помолчала.
- Знаешь, давай встретимся чуть позже. Мы сейчас поужинаем. Я своих уложу, и уж тогда наговоримся вдоволь.
Через полчаса они сидели в купе проводников и изливали души друг дружке, будучи в детстве самыми близкими подругами, не скрывая ничего и ничего не стесняясь.
Стучали колёса, качались вагоны, а две души унеслись в прошлое. Им было, что рассказать.
Катя совсем коротко поведала о том, как вышла замуж, развелась, детей не родила и вот теперь мотается по стране на поездах, выискивая свою любовь, однажды взявшую билет в её вагон. Но, то ли билеты подорожали, то ли он, тот далёкий, ещё не решил, когда надо бежать на вокзал. Так что, жизнь текла и текла, мелькая городами и лесами за вагонными окнами, оставляя Екатерину в печальном одиночестве.
- А как ты жила, подруга, все эти годы?
Катя уселась поудобнее, прижала головку к мягкой подушке у стенки и приготовилась слушать. Оля обещала рассказать удивительную историю о своих жизненных радостях, невзгодах и счастливом, как она считала, окончании тех бед, что сотрясали её душу, почти десять лет. Чтобы, начиная с некоторого момента, жизнь потекла в счастье, любви и её бесконечности.
Ну что же. Мы тоже присядем рядышком и послушаем рассказ о судьбе доктора - красивой женщины, чья минувшая жизнь оставила в глазах далёкую печаль и лёгкую седину в каштановых волосах её причёски.
- Давным-давно, в одной стране жила девушка, - начала Оля.
- Нет, нет, не так. Жила была девушка, (в наше время, в одной из областей России) лет 18-ти, скромная и очень красивая. И захотела она стать доктором, но, почему-то, психиатром. Ну, бывает: не терапевтом, не хирургом, не педиатром. Перекрестилась, взяла аттестат и улетела в Ленинград, где жила её бабушка, поступать в мединститут. Конкурс был, как всегда, с перебором, но она поступила с первого раза и через шесть лет получила красный диплом по специальности «Психиатр-нарколог», прописку у родной бабушки и распределение в наркологический диспансер.
Кого ей предстояло лечить, можно догадаться. И потекла её рабочая жизнь на набережной реки Пряжка – в знаменитом учреждении огромного города.
Набравшись опыта и хорошей практики, Оля перешла в частную наркологическую клинику, где и платили больше, да и условия были получше.
Через её руки проходили сотни людей, больных тяжелейшей болезнью, но твёрдо уверенных в своей железной независимости от маленького, зелёного змеёныша. Приходили по одному, приходили с жёнами, приводили жён, приводили детей. Те, кто приводил, умоляли помочь, кого приводили - отрицали свою болезнь и уверяли, что бросить пить для них – ерунда. Но визиты повторялись снова и снова, а болезнь только разрасталась.
И Оля, как никто другой, знала, что вылечиться это несчастье может только в единственном случае, если человек осознает свою слабость сам и сам попросит о помощи. Но это полдела, дальше начиналось лечение, а оно в большинстве случаев заключалось только в страхе. В постоянном страхе умереть при малейшей попытке выпить хотя бы сто грамм.
Но наш пьющий народ в этом деле был до того изобретателен, что, получив смертельную дозу лекарства, уезжал подальше от города, а то и дома, покупал бутылку пива, бутылку шампанского, ну и, конечно, водку. А дальше начинался эксперимент по самоубийству, с твёрдой уверенностью, что результат будет отрицательный. Человек выпивал полстакана пива, и ждал. Начиналась реакция: его корёжило, тошнило, рвало, барахлило сердце, он задыхался, но терпел, терпел, и постепенно реакция затихала, затем - уже полный стакан пива, опять конвульсии, терпение, стакан шампанского и победа. Зелье под названием «Тетурам» сдавалось, а хронический алкоголик, уже со спокойной совестью, брался за водку, и всё начиналось сначала: недельные запои, скандалы и всё, всё, что терзало больную душу без универсального и продаваемого в каждом магазине, народного наркотика.
Вот так пролетали дни, месяцы, и, однажды, Оля встретила его! Она писала стихи, и довольно не плохие, посещала поэтический салон, и за одним из столиков познакомилась с Игорем. Он тоже писал стихи, они быстро сошлись в любви к поэзии, и завертелась уже большая Любовь. Любовь страстная и прекрасная. И как писал Петрарка: «Если это не любовь, так, что же?». Это была она, та самая, что приходит один раз и навсегда.
Ах, как они были счастливы. Но пройдёт совсем немного времени и ей впору будет выплакать слова из известной песни:
«Я девчоночка жила, забот не знала.
Словно ласточка, свободною была.
На беду свою, тебя я повстречала,
Позабыть, как ни старалась, не смогла».
- Понимаешь, Катя, - продолжила своё повествование Оля, - Игорь очень талантливый человек. Стихи - это в прошлом, хотя и великолепные, но кроме поэтического таланта, он был и остался прекрасным инженером. В те годы, в НИИ, где он работал, проектировали, собирали и программировали микропроцессорные системы для широкого круга автоматических устройств, а Игорь в этом деле был Ас! Конечно, микросхемы шли «оттуда», но дефицита не наблюдалось и по всей стране были налажены устойчивые производственные связи, что пригодятся чуть позже, о чём я обязательно расскажу.
Было у них ещё одно направление работы. Страна отставала от запада по многим передовым технологиям, особенно в приборной диагностической медицине, и этот пробел институт возмещал обыкновенным «копированием?! всего передового, что завозилось из западных стран, хотя многое и придумывалось у нас, а в серию запускали, именно там.
Для этого в институт привозили образцы МРТ, КТ, ультразвуковую аппаратуру, компьютерную технику контроля и сбора данных в ходе лечения. Всё это вскрывалось, изучалось, копировалось программное обеспечение, тщательно фотографировалась конструкция и, в цифровом формате, отправлялось на хранение до лучших времён собственного производства. А приборы восстанавливались и возвращались в больницы.
Но вскоре пришли тяжёлые времена: сократилось финансирование института под лозунгом: «Всё, что нам нужно мы купим у них», и люди побежали туда, где лучше, хотя лучше, как известно, бывает только там, где нас нет!
Страна бросилась в дикий рынок, в котором наши инкубаторские люди ни черта не понимали.
Вот и мой Игорь с друзьями тоже шарахнулся в мутный океан частного предпринимательства, где царствует только жажда наживы да пистолетная и автоматная конкуренция. Все начали торговать; это было жестокое время – время, где богатство и жизнь стояли на одних весах.
Мои рыночники поступили просто и, в общем, грамотно. Имея надёжные связи по всей стране, связанные с прошлой работой, они стали закупать рыбу, муку, сахар, крупы и другие продукты, там, где их было в избытке, и сдавали оптом в магазины Петербурга и области. Затем пошла электроника из Европы и Китая. И вот тогда хлынули деньги, и деньги немалые.
Я психиатр, но работа с людьми требует глубоких знаний психологии. И могу сказать: деньги уродуют людей так, как ни одна болезнь. И калечат они не только тело, но и душу, а уже потом – полный набор: пьянство, проститутки, фатальное переедание, разводы и браки с молодыми любовницами, уничтожение конкурентов и дикое презрение к тем, кто живёт на одну зарплату.
Знаешь, есть деньги – это те, что получает большинство населения страны. Есть хорошие деньги – менеджеры, директора, мелкий бизнес. Есть большие деньги – круг этих людей поуже. А есть огромные деньги. И уж этот круг замыкается на тех, кто никогда не спросит: сколько и по чём. Это совсем другой мир, и правят в нём: счета в банках, дворцы, яхты, должности высоких чиновников и полная безнаказанность.
И если в царские времена социальное расслоение формировалось столетиями и такими званиями, как дворянство, купечество, князья, графы, огромный аппарат чиновников, а ниже – девяносто процентов крепостных крестьян, то, как тогда, так и сегодня социальное расслоение определяется теми самыми деньгами: просто деньги, хорошие деньги, большие и огромные.
И вот однажды мой Игорёк заявил: «Оля, нам надо на время расстаться, наш бизнес очень опасен, я боюсь за тебя и лучше нам пока не встречаться».
Он ушёл, а я неделю проплакала, потом поехала к его друзьям, чтобы узнать причину таких тяжёлых слов, но ребята заверили, что никакой другой женщины у него нет, просто он заболел большими деньгами. Для фирмы это хорошо, однако Игорь теперь думает только о прибыли и ни о чём другом.
Вот так мы и расстались. Два года я провела в тоскливом и слёзном одиночестве, думаю, не тебе рассказывать, чего мне это стоило.
Но время потихоньку успокоило душу, оставив в сердце капельку надежды. И эта надежда два года тлела огоньком далёкой любви, хотя я и стала надеяться на новую, другую, но счастливую любовь.
И что ты думаешь, в один из вечеров, на набережной крымского курорта, я увидела эту капельку надежды.
Капелька сидела в ресторане, окружённая девичьей сворой и была в хорошо подвыпившем состоянии. Я забыла два года страданий, собрала в кулак волю, любовь, наглость и вырвала Игоря из мук курортного отдыха. Девицам сказала, что это мой муж.
Оля очень надеялась, что это гулянье случайное, и на другой день Игорь станет тем же, что и два года назад, вернувшись к своей, появившейся ниоткуда любви.
Она проводила Игоря в его номер, уложила в постель, а сама, поджав ноги, уселась в кресло. И хотя с тех пор минуло два года, ей очень хотелось быть рядом и смотреть на всё ещё любимого человека.
В груди опять загорелось то далёкое чувство, что никуда и не уходило. Помните, как писали в одной газете: «Из искры возгорится пламя!». Правда, там пламя ожидалось совсем другое, но ведь Прометей принёс его всем людям и на все случаи жизни. И этот случай воспылал.
Когда же любовь немного успокоилась, в красавице проснулась женщина врач. А врач прекрасно знала, что в будущем можно ожидать чего угодно. Да, сейчас Игорь спит, но что будет завтра, когда он проснётся? Под рукой ни лекарств, ни капельницы, ни шприцов. А улететь надо обязательно.
И тогда, недолго думая, профессиональная нарколог принимает кардинально правильное, хотя и сатанинское решение: «Единственно, что вернёт Вас к жизни, это две стопки водки с острой и горячей закуской», - так сатана Воланд приводил в чувство директора театра Варьете Степана Лиходеева. Красавица поэтесса очень любила не только поэзию, но и прозу. А уж, Булгакова, тем более. И план на утро был разработан до мелочей.
Оля позвонила в ресторан
