Капли с потолка падали с ритмичным стуком, отбивая бешеный ритм по эмали ванны. Каждый всплеск эхом отдавался в мокрой тишине, пробираясь под кожу ледяными иглами. Вода уже остыла, но Анна не решалась выйти. Не решалась повернуть голову.
Все началось с ощущения взгляда. Чувства, что кто-то, скрытый пеленой пара, наблюдает за ней из полумрака. Сначала Анна списывала это на разыгравшееся воображение, на усталость и тени, пляшущие на стенах от пламени свечи. Но страх, словно ядовитый плющ, опутывал её всё сильнее с каждой минутой.
Теперь она уже не сомневалась. Что-то таилось за плотной шторой, скрывающей пространство под раковиной. Что-то темное и неправильное. И это что-то не сводило с неё глаз.
Анна попыталась пошевелиться, но тело сковал паралич. Страх, холодный и липкий, сковал её железобетонными тисками. Оставалось только сжимать зубы, слушая оглушительный стук собственного сердца и бормотать беззвучную мольбу.
Внезапно, в полной тишине, штора дрогнула. Край плотной ткани приподнялся, обнажив кусочек того, что скрывалось за ней. Это был глаз. Нечеловечески огромный, блестящий, как отполированный обсидиан. И он смотрел прямо на Анну.
Раздался душераздирающий крик, от которого задребезжали стекла. Но кричала не Анна. Крик, полный первобытного ужаса, доносился из-за шторы, нарастая с каждой секундой.
Анна зажмурилась, не в силах больше выносить этот кошмар. Тело её содрогалось в конвульсиях, а разум цеплялся за хрупкую надежду, что всё это — просто страшный сон.
Но чудовищный крик не смолкал, он проникал сквозь плотно сомкнутые веки, ввинчиваясь в мозг раскаленным шилом. И в этом крике Анна отчётливо слышала своё имя...
