Другая сторона души

«Школьные годы чудесные,
С книгою, с дружбою, с песнею!» 
И с забавными ситуациями, коих в счастливое это время, было у каждого из нас немало.

 Как часто, будучи давно взрослыми, а теперь уже бабушками и дедушками, мы, одноклассники, при встречах обязательно вспомним родную школу, дорогих наших учителей. И в особенности несравнимую ни с кем учительницу математики, Марию Петровну Белкину.
Мария Петровна была небольшого роста, сухонькая, внешне ничем не примечательная женщина, очень энергичная и неугомонная.
Отлично зная и беспредельно любя математику, она всеми силами старалась вложить свои знания и в наши пустые головы. К тому же, начиная с пятого класса, она была и нашим классным руководителем.

Но, всё же, почему в большей мере мы вспоминаем именно Марию Петровну?! А потому, наверное, что в обращении с нами, учениками, она нередко применяла нестандартные методы и, казалось бы, совершенно недопустимые для учителя, словесные обороты.
К примеру:
 Помнится, вызвала она как-то на уроке геометрии к доске очень умную ученицу, Лиду Ветрову, доказать какую-то теорему. А та возьми и начерти на доске кривой треугольник от руки.
Мария Петровна берёт со стола внушительных размеров деревянный транспортир и, легонько, едва касаясь, постукивая им Лиду по голове, нараспев приговаривает: " Ду-у-ра! Чего вручную-то чертишь? Транспортир, ведь, есть!"
 
 Да, конечно, наша учительница, Мария Петровна, порой была женщиной очень бестактной. Но это та черта, которая лежала на поверхности. А была в ней и духовная красота, которую она тщательно скрывала от посторонних глаз. Убедиться в этом мы смогли, учась уже в десятом классе.
А дело было так: готовился очередной школьный, праздничный концерт. Шла обычная репетиция, на которой присутствовала и Мария Петровна. Ясно, пока шла репетиция, ребята позволяли себе быть несколько свободными и шумными, на что она особого внимания не обращала.
Но тут дошла очередь до меня. Готовила я к тому концерту исполнение на баяне хорошо всем известного "Полонеза Огинского"
  Расположившись с инструментом на стуле перед классом, я стала старательно выводить потрясающее своей красотой и величием музыкальное чудо.
Я играла. Мои одноклассники меня, естественно, не слушали. Вели себя довольно шумно, с полным безразличием к великому композитору. И лишь Мария Петровна внимательно слушала меня (как мне казалось) с замиранием сердца.
Вдруг, в какое-то мгновение я заметила необычный блеск её глаз. В следующую же секунду я поняла, что блестят в глазах Марии Петровны слёзы. Настоящие, человеческие слёзы! Я до того была ошеломлена сим фактом, что тут же сбилась с нот и прекратила игру.

" Ребята, — тихо и печально заговорила Мария Петровна, — вы ведёте себя скверно уже потому, что своей болтовнёй и хихиканьем мешаете проводить репетицию. Вы мешали всем. Вы совершенно не слушали и то, что играла сейчас Роза. А кто из вас знает кто такой Огинский? Когда и в связи с каким событием в своей жизни он написал это прекрасное  произведение?"
 Класс мигом затих и десятки любопытных ребячьих глаз устремились, на какую-то странную сегодня, Марию Петровну. А она, ничуть не стыдясь бегущих уже по щекам слёз, продолжала: «Знаете ли вы, что настоящее название этого полонеза «Прощание с Родиной»?

 Никто из нас, естественно, этого не знал. И Мария Петровна, с поразительным знанием вопроса, красивым, завораживающим языком поведала нам всё о композиторе Михаиле Огинском.
Не буду пересказывать её рассказ, скажу только, что после этого случая, мы стали относиться к нашей учительнице математики совсем по иному. Ибо увидели её совершенно с другой стороны. Она настежь открыла нам свою нежную, остро чувствующую красоту, способную сострадать, понимать и восхищаться прекрасным, душу.

А я тогда повторила игру удивительного произведения. Но играла его уже с таким трепетным чувством в душе! Пальцы, будто лаская, легко скользили по кнопкам баяна, извлекая из него плавно и печально льющуюся первую часть полонеза — легато. А затем взрыв несогласия с судьбой, и вера Огинского в своё возвращение на Родину, рвущее неравнодушное сердце – стаккато. И слушали меня теперь ребята без единого звука.
… А по щекам Марии Петровны всё текли и текли светлые, счастливые слёзы.

ЛЕГАТО: переход от одного звука к другому без перерыва: плавное, слитное звучание.
СТАККАТО: отрывистое исполнение звуков, при котором они чётко отделяются один от другого.

P.S. А потом был… последний звонок. Никогда не забуду ту торжественность, радость, и вместе с тем непередаваемую словами, рвущую душу грусть расставания со школой. И… слёзы! Искренние слёзы в глазах нашей бесподобной и незабвенной учительницы математики, Марии Петровны Белкиной.
Светлая ей Память!!!