Святого Престола. Король Стефан не так давно обратился к нам за помощью, и мы прибыли, чтобы исполнить свой долг. Я вижу, что вам тяжело стоять, пожалуйста, сядьте.
Регина послушно опустилась на стул. Покровительственный тон служителя озадачил её ещё больше, чем его визит.
–Нас в чём-то подозревают? – испугалась она, понимая, что ещё одного несчастья она просто не вынесет.
–Вас? – удивился Томас и демонстративно оглядел жилище, – пока не в чем.
Его ответ был ясен. Он был не в словах, а во взгляде. Откровенное: это вас-то, убогих, подозревать?
–Чем мы можем помочь вам? – спросила Регина, чуть успокоившись. Она слышала, что иногда служители Престола слишком рьяно исполняют свои обязанности и хватают без разбора людей. Но всё это были слухи, лишь на мгновение колыхнувшие неверную её память. – Мы всегда живём по закону креста, и мы чтим нашего короля, и если мы можем что-то сделать…
Она осеклась. Она прочла в его глазах насмешку – вполне, впрочем, объяснимую. Что она и два её несчастных ребёнка могли предложить в помощь?
–На самом деле, слышать это довольно отрадно, – Томас был всё ещё вежлив. – Не все принимают нас так радушно, опасаются за свои тайны. Но рядовые тайны нас не интересуют. Нас интересует нечисть и те опасности, что она в себе таит. Мы выступаем за безопасность людей. Мы ратуем за матерей, которые боятся ночи, зная, что в ночи ждёт ужас. Мы за покой и мирный сон. Но мы не можем сделать большего при сопротивлении.
–Сопротивлении? – Регина перестала понимать что-либо. – Мы вам не сопротивляемся.
–Вы? Нет. Но ваша дочь…– Томас перевёл взгляд на Эву. Эва юркнула к матери, прижалась к ней. Регина оцепенела, Морко приблизился к матери и сестре, показывая, что они едины, и что он готов защитить их как сможет, но Томас поспешил разъяснить:
–В этих лесах водятся твари, само существование которых противно для воли небес. Мы начали свою борьбу, но местные жители должны её поддержать, иначе все наши усилия уйдут в ничто. Мы требуем, чтобы родители сами пока следили за безопасностью своих детей, чтобы дети не появлялись поодиночке на улицах, чтобы без нужды не выходили из дома. Это, конечно, касается всех, но вы, кажется, и без того из дома не сильно-то и выходите. Так что я больше по поводу вашей дочери. Никто не может гарантировать её безопасности. Опасная, злая сила висит над этими краями, и мы готовы рисковать собой, чтобы эту силу изгнать обратно в породивший её мрак, но помогите нам, хотя бы немного образумьте своих детей!
Его речь была пылкой, но глаза оставались холодными и равнодушными. Это было очень странное сочетание горячей добродетели и ледяного спокойствия.
–Я говорила тебе! Говорила! – Регина отвесила лёгкий подзатыльник Эве, на которую в кои-то веки чужие слова произвели должное впечатление. Девочка ткнулась в колени матери и зарыдала. Регина положила ей руку на голову, утешая, жалость наполнила её сердце.
Виновата ли Эва в том, что у неё просто подвижная натура? Не всем же быть такими как Морко.
–Я вас предупредил, – холодно подвёл итог Томас. – Ваш сын, кажется, более домашний… решать вам, но я рекомендую всё-таки соблюдать меры безопасности и не плодить нам новых трагедий.
–А кого сожгли Слуги Престола? – Морко, на которого Томас едва ли обратил внимание, вдруг подал голос. Он не трепетал перед слугой Престола, а был серьёзен, как взрослый и обращался к Томасу как к равному.
–Не Слуги Престола, а я лично, – уточнил Томас и едва заметно улыбнулся. – Мы сожгли вампиршу. Эта тварь пила кровь людей и скота, летала в облике летучей мыши и очень не хотела умирать. Но крест сильнее тьмы, а вера сильнее злобной силы.
Морко был потрясён и молчал. Эва всё рпижималась к матери. Томас направился к дверям и уже у них остановился и сказал:
–Ваши условия паршивы, это даже без сомнений. Я полагаю, вы нуждаетесь в помощи?
Регина только судорожно вздохнула.
–Как я уже сказал, мы защищаем людей, – объяснил Томас, – мы приходим на помощь тогда, когда можем. Я поставлю вопрос о вашем бедственном положении. До скорой встречи.
И он ушёл, оставив после себя тёплое предупреждение, произнесённое холодным тоном и слова поддержки и надежды, брошенные с равнодушием.
У Регины даже помутилось ненадолго. Слишком большой контраст был между словами и тоном, взглядом и предупреждением.
–Мамочка, я больше не буду! Не буду убегать. Буду сидеть дома! – обещала Эва, лишь сейчас успокаиваясь.
–Мы можем сходить к щенкам вместе, – вздохнула Регина, – только по пути мне надо будет отдохнуть. Ты не против?
Эва не была против. Она была счастлива. Будущее счастье вытесняло из её памяти страшный образ и страшные слова Томаса. Понемногу она оживилась и даже помогла Морко оттереть стол от муки.
А потом была похлёбка. Пресноватая (соль стремительно заканчивалась), но зато горячая, и с лапшой, и репой, и луком. И сухари к ней. И было тепло и уютно. И был рассказ о щенках у соседки…
***
–Как это произошло? – голос Томаса оставался прежним, но тот, кто знал бы его достаточно давно, сказал бы, что в тоне была досада. Такая досада, которая граничит с жалостью, но не переходит за эту границу. Жалость – это слишком глубокое чувство, досада – чувство более примитивное и тот, кто удерживает себя от проявлений чувств, остаётся на стороне примитивной досады.
–Ну как… – служитель Престола – Гвиди, знакомый уже Томасу по множеству дел, был смущён и даже подавлен увиденным. Но слезливости не допускал, и за это Томас его ценил, – похоже, что работали вампиры. Видите? Крови совсем нет.
Томас видел. Он вообще видел это лучше других.
Растерзанное тело Регины, которая ещё днём имела надежду в сердце, лежала на полу. Уродливая рана на шее бросалась в глаза. Уже иссохшая рана, нанесённая голодным вампиром. Неумелым вампиром, который не умеет ещё кусать аккуратно.
Или умелым, который не желает делать это аккуратно. В том и другом случае – у Томаса было только отвращение к подходу.
В лачугу набилось слишком много народу. Тут был и Гвиди, дававший Томасу вводную, и сам Томас, и ещё пара молчаливых слуг Святого Престола, и писарь, старавшийся смотреть в сторону, и управитель…
Под окнами стояли местные из числа смелых. Отвлекали.
–Погань, – мрачно отозвался Томас, оглядев тело Регины.
–Она всё равно мало бы прожила, – сказал Гвиди, – у неё на ноге скапливался гной. Наверное, ей было больно ходить, а к целителю не шла. Экономила, похоже.
–Ну и?
–Ноги бы лишилась вскоре, – объяснил Гвиди. – Это как заражение. Сначала больно, потом чернота по пальцам и выше, выше…
Томас поморщился – подробности людского его не интересовали.
–В доме бедно, не думаю, что что-то могло пропасть. Скорее всего, тварь залезла подкрепиться, – продолжал выводы Гвиди.
Это видел и сам Томас. Что тут брать-то?
–Ещё тело, как сообщили нам – это её сын, – голос Гвиди был металлическим, он кивнул в сторону управителя. Гвиди тоже пришлось измениться, стать более бесчувственным к людскому горю, чтобы от этого горя людей и защищать.
–Да, это он, – Томас кивнул. Он узнал это маленькое тело – сейчас опустошенное и ставшее ещё более мелким.
–Боже…– простонал управитель и лишился чувств. видеть мёртвую Регину одно, а видеть мёртвое дитя – что ж, это куда страшнее.
–Вытащите этого идиота! – ответствовал Томас, не оборачиваясь. Он привык к людским слабостям. Привык к ним со стороны, а для себя старался их отвергать.
–Чудовище, скот, не иначе, – сказал Гвиди, – ну вот крови-то в ребенке!
–А девочка? – вдруг спросил Томас. – У неё ведь была ещё дочь.
Гвиди оглядел два тела, словно проверяя нет ли среди них тела девочки, затем мрачно кивнул и вышел на двор, чтобы отдать приказ.
Томас задумался – девочка! Куда она делась? Убежала? Хорошо, если так. а если её забрали как подкормку? Нелогично. Сколько крови в ребенке, который недоедает? Лучше бы управителя забрали тогда, что ль! Вон он, какой плотный и грузный.
И всё же…
–Ищут, – отчитался Гвиди, появляясь в дверях.
–Окна чистые, не битые. Как вампир попал сюда?
–Двери открыты, – объяснил Гвиди с тихой ненавистью. – Оказывается, здесь так почти что принято. Видать, у этих так и было!
–Сколько же раз было сказано о том, что двери надо на ночь запирать! – Томас вздохнул, – а толку в словах? Хоть палкой бей, хоть штрафуй, всё одно – не думают эти…
Он осёкся. Хватит откровенности.
–Нашли! – на его спасение послышались голоса. И действительно, очень скоро, в лачужку внесли Эву. За ней ворвался старик с воплем:
–Пощадите ребёнка! Не дам, не пущу!
Это был старый рыбак Йелле, который изо всех сил пытался уберечь девочку от страшного зрелища.
–Выбросьте его! – тотчас последовал приказ Гвиди и старика спустили с лестницы. Милосердие – это не для борьбы со злом. – Она?
–Она, – Томас легко её узнал.
Зато было неясно – узнала ли его Эва. Она не дёргалась в руках принесшего её служителя. Она висела тряпочкой в могучих руках его и только моргала. Она видела маму, видела брата, а может и не узнавала их.
–Тронулась? – с тревогой спросил Гвиди. Это было бы совсем некстати, но с детьми оно так, не угадаешь.
Странно было то, что она уцелела.
–Не похоже, – Томас жестом велел поставить девочку на пол, и служитель покорился, лишь придержал её за плечи. – Эй, ты меня помнишь?
Эва не посмотрела на него. Вообще не отреагировала. Так и продолжала смотреть вперёд и моргать.
Томас выругался. Будучи и сам вампиром, он мог бы залезть в её голову, но это был бы совсем радикальный метод, применять который при лишних взглядах было бы совсем некстати. И потом – всегда есть риск, что от шока после такого вмешательства, да от шока после увиденного сознание человека помутится окончательно.
Это бы Томаса не остановило, конечно, но это было бы нежелательно.
–Эва, ты меня помнишь? – поэтому Томас продолжил попытки достучаться до девочки. Он уже успел оценить – на её шее не было ран, значит, либо её отпустили, что интересно, либо она просто успела сама скрыться, что было бы понятнее. – Я приходил к вам вчера. К тебе и к твоей маме.
–Мама-а…– пискнула девочка совсем чужим голосом.
Но хотя бы слово. Хотя бы не совсем её вынесло от ужаса.
–Эва, – Томас очень старался быть терпеливым, – ты помнишь что произошло ночью? Ты что-нибудь видела? Слышала?
Молчание. Мрачный, невидящий ничего взгляд вперёд. Моргание.
–Отпустите ребенка! – громыхнул Йелле со двора, но, судя по смешкам и грохоту – безуспешно. Видимо, старика отправили пересчитывать ступеньки повторно.
–Нашёл время! – проворчал Гвиди. – Если это был вампир, он был вхож в дом. Вампиры не могут войти без приглашения.
Это было понятно и ослу! Томас едва удержался, чтобы этого не заметить. Именно по этой причине он и ждал, когда ему скажут «входите», и дело тут не в вежливости, а в Тёмном Законе, который запретил появляться вампирам нежелательными гостями за пределами своих владений. Оттого вампиры и нападают на улицах чаще, чем в домах. Чтобы войти в дом, надо проявить выдержку и хитрость, надо втереться в доверие жертве, а это не каждому кровососу дано!
Томас сдержался. Не надо злиться, не ровен час ещё глаза красноватым полыхнут, а Гвиди не идиот, сообразит ещё, объясняй ему потом, что он против вампиров, а не за них, и
