его с холодным любопытством, без враждебности, но и без тепла.
–Меня, знаете ли, тоже…– неосторожно брякнул Роман и испугался, вообразив, что попался. Мог ли слуга Святого Престола так небрежно отзываться о нём?
–Ну всё…новый рекорд, минута и провал, – Сиире, который был, конечно, в голове Варгоши и тоже слышал, был такого же мнения.
–Мы не выбираем когда и где встречать нам нашу работу, приветствуем тебя, брат Роман! – Томас, однако, отреагировал иначе. – Тебе покажут твою комнату. Найдётся что-нибудь?
Нашлось. Каморка, в которой не было оконца, стала прибежищем для Романа Варгоши. Тут кое-как разместилась кровать с соломенным тюфяком и скрипучий столик. Это было странно, но Варгоши неожиданно для себя не нашёл ничего плохо в такой бедной обстановке. Она была ему в новинку.
Целые сутки Роман Варгоши был не при деле. Томас отсутствовал, как сказали ему – ушёл на допросы. На чьи допросы, по какому поводу, Варгоши, конечно, не посвятили.
Зато вскоре, на вторые сутки, ему нашлось дело. Перед ним поставили тазик мыльной воды и велели перемыть посуду после трапезы всех слуг Святого Престола, на которой не было Томаса, и на которой сам Варгоши ел мало, давился безвкусной для вампиров едой и изображал воодушевление от её присутствия.
–Я? помыть? – в ужасе спросил Варгоши, который в жизни не мыл посуду.
–Мы все трудимся, у нас тут слуг нет, мы сами слуги народа и Престола, – ответили ему и вручили губку.
Роман Варгоши – вампир, воплощавший хаос, достойный продолжатель дел своего отца, стоял в кухоньке и мыл ледяной водой (правда, холода не чувствовал), глиняные тарелки и ложки. И странно ощущал себя.
Это было так странно, непривычно, и вместе с тем, было в этом что-то правильное. В первый раз, взявшись за тарелку, что оказалась его собственной и хранила на себе кусочки присохшей каши, он полагал, что его охватит омерзение. Но ничего страшного не произошло. Он просто опустил тарелку в тазик с водой, принялся мыть губкой и…
И остался вроде бы собой.
Закончив с горой посуды, Варгоши понял две вещи: он устал и горд. Руки, непривычные к такому труду, ныли, хотя едва ли могли ныть. А горд…да, впервые за долгое время, он что-то сделал сам и это принесло пользу.
Странно, всё было странно!
Затем его послали на огород – пропалывать. Он смотрел как прополку делают другие и старался сам, и, хотя отставал сам, всё-таки приловчился. Потом была чистка рыбы и приготовление ужина на всех, где к Варгоши присоединились и другие слуги Престола, желавшие поговорить с ним и о нём. Варгоши вдохновенно солгал о том, что учился в деревне, потом был отправлен в город, затем только, годы спустя, переведён под служение Святому Престолу.
–Брат Роман, ты впервые работаешь на выездной охоте? – спрашивали его.
О чём речь Роман не знал. Он знал отдельно охоту, но едва ли его спрашивали о ней.
–Ну, как сказать…– он мялся.
–Ничего дурного в этом нет, – заверил его громадный и жуткий Элмар, который в разговоре с братьями оказался добродушен. – Не всем из нас дано сразу оторваться от бумажных дел. Я так и вовсе не умею писать, но я служу Престолу!
Варгоши сообразил, о чём речь и ответил:
–Да, я работал много на бумагах…я был в архивах.
–В архивах города? – тотчас последовал вопрос, но вопрос пристыдили:
–Братья, полно вам! Мы же не допрос чиним, что же вы накинулись на человека? Он освоится ещё…
И это тоже было странно. Его спрашивали, им интересовались, и Роман Варгоши задумался о том, что у него могла бы быть другая судьба! Такая странная новая судьба!
–Не увлекайся, не забывай своего дела! – беспощадный голос Сиире оборвал всё веселье.
Но Томас не появился и на ужин. Слуги Престола смотрели на нетронутую его тарелку.
–А брат Томас? – нерешительно подал голос Роман, – он же не останется голодным?
–Он много работает, – объяснил ему Гвиди, – в свободное время он пишет письма, даёт отчёты. Он вообще всегда в еде скромен, и я полагаю, что он может даже забыть про еду, если ему не напомнить. Я отнесу ему ужин.
Варгоши только и оставалось что пододвинуться, пропуская брата Гвиди с тарелками для Томаса.
А потом была ночь, полная бессонной свободы и размышлений. Слишком много впечатлений свалилось на голову Романа Варгоши и он не смог даже изобразить ночного сна, хотя понимал, что это необходимо. Но он всё-таки рискнул и вышел в ночную прохладу, в деревенскую жизнь, которую не понимал, и которая всегда была так далеко от него. Что он знал прежде о деревне? В деревне есть еда – люди. Что он видел теперь? По-настоящему видел?
–Брат Роман? – его вырвали из мыслей, смутных, далёких, непонятных на счастье и горе непонятных.
–Добрый вечер, брат Томас.
Варгоши только обрадовался тому, что не поддался на людскую необходимость и не стал изображать сна. Ему ведь было дано задание!
–У вас бессонница? – спросил Томас. Он был всё также холоден и спокоен, но в ночной тишине его холод не выглядел враждебным, он был силой. Роман подумал, что этому человеку очень идёт быть слугой Престола, камень, а не человек, хранитель людей!
–Я…да, – Роман вздохнул, – я мало сплю.
–Я тоже. Что не даёт вам сна?
Что не даёт сна? Да буквально то, что он вампир и в принципе не очень-то нуждается во сне! Но так не ответить, надо лгать:
–Размышления, – и ещё надо сказать правду, хотя бы частично, – о прошлом.
–Быть слугой Престола – тяжёлый выбор, – Томас ответил неожиданно мягким тоном, – не каждому дано выбирать этот путь, ещё меньшему количеству людей дано пройти его до конца. Это кажется со стороны, что мы только сидим, опрашиваем тех и этих, ведём протоколы, расследования и составляем отчёты. На нас ответственность. Ответственность за души и жизни.
Никогда Варгоши не слышал таких слов, да и ответственность для него существовала только одна – за свои поступки, и то, он всячески перекладывал её на других, шёл на сделки, искал защиту.
–А почему вы не спите? – спросил он с интересом, запоздало сообразив, что вопрос, наверное, нетактичный.
–Я? – Томас будто бы удивился, – что ж, брат роман, я не сплю потому что меня терзают мысли. Например, мысль о том, что люди тратят на сон ужасно много времени. Если бы они имели долгую жизнь, или жизнь вечную, это было бы объяснимо, но так…
Томас покачал головой, а Роман не удержался от возмущения:
–Ничего нет хорошего в долгой жизни!
И спохватился. Ночь, непривычная обстановка, присутствие рядом необычного человека, в голосе которого звучала серьёзная усталость, показывали самому Варгоши как он безнадёжен и слаб, как смешон. У него-то долгая жизнь, пуст и посмертная. И чего он сделал? Чего достиг? А тут человек с убеждениями страдает бессонницей, жалея краткость своей жизни.
–Я хотел сказать, что долгая жизнь – мучение, – нашёлся Роман, заметив, как смотрит на него Томас.
–Ты ещё табличку повесь: «я – вампир!» – посоветовал ехидный голос принца Сиире и Роман вздрогнул, поморщился, пытаясь заглушить этот ставший вмиг неприятным голос, вызвавший ещё недавно трепет в нём.
–Вы правы, – холодно согласился Томас, – долгая жизнь – это не просто мучение, но ещё и оскорбление неба. Людям не дано долгой жизни, так нечего о ней молить.
–Вот засранец! – прошелестел Сиире.
Сиире-то знал, в отличие от Варгоши, что сам Томас тоже живёт слишком уж долго для человека, по одной простой причине – он не человек! его искренне возмущали слова Томаса, но причину возмущения он, конечно, раскрыть не мог.
–Извините, я не хотел вас обидеть, – Варгоши не извинялся искренне очень давно, если вообще извинялся. Если отец требовал от него извинений за деяния вроде «нежелания пить кровь ребенка», Варгоши извинялся, но от страха, также было и с Советом, который ещё терпел его собственные выходки. Но сейчас Варгоши извинялся сам, по своей воле, не из страха, а от смущения и перед кем? Перед человеком!
Сиире мрачно молчал, уже смутно жалея, что не послал Варгоши на раннее запланированное дело. Тут что-то шло не так. Но с другой стороны, один разговор – это ведь ещё ничего, и потом, это Варгоши – трус и ничтожество, да что он сделает? А так может удастся чего узнать!
–Меня нельзя обидеть, – заверил Томас, – у меня есть свой долг перед народом и небом, и обида ослабляла бы мой путь.
–Пафосный индюк! – не выдержал Сиире, но его замечание прошло незамеченным для Варгоши.
–На вас большая ответственность, – сказал он, чтобы что-то сказать. Молчать не хотелось, в молчании было что-то настолько искреннее, настолько правильное, что становилось страшно.
–На каждом из нас ответственность, – ответил Томас. – И от этого бессонница. Вы видите мир, брат Роман?
–Я вижу деревню.
–Разве она не часть этого мира?
Роман Варгоши ощущал себя всё больше и больше ослом.
–Видите дома? – допытывался Томас. – Спящие окна, тишину эту слышите? Буквально через несколько часов вернётся жизнь, раскроются ставни, начнётся выгул скота и утренние хлопоты. Что вы думаете о них?
Варгоши не думал о таком примерно никогда и неопределённо пожал плечами:
–Это хорошо.
–Хорошо и красиво, – согласился Томас, – вы верно заметили. Это хорошая часть мира, но кто-то не проснётся…вы знаете, что недавно было совершено в этом мирном месте?
–Сожжение вампира? – предположил Варгоши, вспомнив про Крытку.
–Да чёрт с ней! – беспечно отмахнулся Томас, – тоже мне вампир… нет, недавно, здесь было убийство. Жестокое. Одна нечистая тварь, которая скрывалась в этой деревне годами, влезла в дом, где часто бывала, и убила мать и сына, а дочь не тронула, пожалела…
Нет, об этом Варгоши не слышал.
–Девочка была в ужасе. Ещё больше она была в ужасе, когда узнала, кто это сделал. Сосед, добрый сосед. Она потеряла за ночь мать и брата. Она едва не сошла с ума. Что вы об этом думаете?
–А где она сейчас? – тихо спросил Варгоши. Он не знал, что думать и к чему ведёт Томас.
–Отправлена ко двору короля Стефана, – ответил Томас, – но что вы об этом думаете? Разве не отвратительна мысль о том, что мы уничтожили не всё зло? Что есть ещё та сволочь, что может разрушить хорошее в этом мире?
Роман молчал. Он никогда не считал себя злом, во всяком случае, до этой минуты. Он убивал, но так это от того, что ему надо было есть. Он никогда не знал сожаления и не представлял, что это чьи-то близкие. Сейчас он чувствовал себя крайне странно и был сбит с толку.
–Мы должны это исправить, – жестко сказал Томас. – Я, вы, Святой Престол, наши братья. Мы все. Зло должно прекратить существование. Понимаете?
–Понимаю, – тихо сказал Роман, – я никогда не думал об этом…так.
–Вы были недолго священником?
–Я вообще едва ли им был.
–А сейчас Престол направил вас сюда?
Варгоши нервно вздохнул:
–Вам кажется это подозрительным?
Взгляд Томаса ему не нравился. Тяжёлый взгляд, в котором нет ничего милосердного. В свете луны взгляд казался ещё страшнее.
–Я не подозреваю братьев, – улыбнулся Томас.
–Ну и зря! – это уже, конечно, Сиире.
–Я предлагаю вам завтра поприсутствовать в качестве моего писаря на допросах, – сказал Томас.
Варгоши кивнул, чувствуя облегчение и ужас одновременно:
–Спасибо за такое доверие.
–Спокойно ночи, брат Роман, – ответил Томас, – от бессонницы помогает одно упражнение. Нужно лечь и досчитать до ста без движения. Понимаете?
–Да, – сказал Роман, –
