Произведение «Принцип» автора Владимир Абрамов

Возьмем принцип Парето. Со всеми онерами выведен он простым житейским способом, а не загадочными ухищрениями математических формул. Его еще двадцать на восемьдесят называют.
Цифры здесь, с позволенья сказать, плюс-минус трамвайная остановка. Почему трамвайную остановку выбирают в качестве метража, когда неопределенность в измерении хотят подчеркнуть, - тайна для меня за семью печатями. Чувствую только, в таких словесных сочетаниях что-то мистическое присутствует. Так что принимаю одну цифру как очень большую, а другую считаю гораздо скромнее.
«И что из этого следует?» - спросит кто-то. «Как что? – удивляюсь я. – Двадцать или около того процентов людей в самом распрекрасном кругу единомышленников будут настроены оппортунистически, как ты не бейся, и на них за это, в конце концов, все шишки посыпятся».
С моей точки зрения, не очень-то приглядна подобная ситуация. Главное, ничего хорошего это обстоятельство никому в будущем не сулит. В то же время, куда деваться? Императив такой.
Экий красивый термин – императив. Вот и старик Эммануил Кант его очень любил, даже придумал для него прилагательное «нравственный». И ведь сразу как слово на весь мир прозвучало из-за одного только правильно подобранного прилагательного. Ну, да ладно.
Мало-помалу вытанцовывается у нас следующая картина: восемьдесят процентов народа или около того вроде как диктуют свою непреклонную волю всем, кто не вошел в их круг.
Но не могут все восемьдесят процентов населения враз всё бросить и приняться воспитывать непокорное меньшинство. Во-первых, страна замрет, закроются фабрики, заводы, ну, и прочие необходимые для поддержки жизни объекты. Во-вторых, такой гвалт поднимется, хоть святых выноси. Нет, так дела не делаются. Поэтому общественная жизнь кое-что придумала на такой случай.
Только подойдет срок заняться вплотную оппортунистами, тут же как черти из табакерки выскакивают на свет божий разнокалиберные лидеры, которых в роде человеческом пруд пруди, и, ну, гайки закручивать. В конце концов, в такой раж они входят, что никто и пикнуть не моги.
После чего эти лидеры, естественно, мало-помалу впадают в раслабуху. И что в результате? Рано или поздно увлекательная борьба за умы соотечественников кончается одинаково: раз все другие дела побоку, окромя идеологии, в стране исподволь устанавливается полный бардак, и тогда на праздник жизни являются угнетенные по самые не могу двадцатипроцентники.
И пожалте бриться, бархатные и не очень революции и натужное отхаркивание затем последствий спонтанной смуты. А как придешь немного в себя, глянешь вокруг, и поразит увиденное. Те, кто еще недавно двадцатью процентами были, сегодня предстают, как полнокровные восемьдесят. Такая вот трансформация происходит с ними.
И начинается та же сказка сначала. Закон такой. Против его не попрешь. Так что, как ни крути, зорко подметил итальянец Парето коварную закономерность, нависающую над нами, пожалуй, даже похуже Домоклового меча.