продажам у нас кроме меня было еще двое, вот они теперь и ездили в командировки вместе с генеральным или его замом, меня освободили от этого.
-Что-то главный стал тебя привечать. Глядишь, и в должности повысит, – сказал мне начальник отдела, куда я перевелся. Он был моим приятелем, мы не афишировали это, но именно к нему я попросил перевода. На должности начальника отдела продаж внутри страны Ромка быстро набрался опыта, и вести себя при других стал с достоинством. Мы дружили еще с универа, но не очень близко, по крайней мере, не отмечали совместно праздников и выходных, потому что оба были женаты. Его жена являлась еще той надменной штучкой, он явно находился у нее под каблуком, что вполне меня устраивало – я имел и более близких друзей для встреч и общения, чем он. Однако на работе у нас с ним сложились хорошие отношения, и он даже откровенничал со мной о некоторых вещах, касающихся работы.
Дома я для смеха рассказал Ясмине о предложении главного. Её реакция ничуть меня не удивила, ни о какой карьере модели моя жена даже не помышляла, ей нравилась ее теперешняя деятельность интернет-журналистки. Статьи ей заказывали сразу несколько интернет ресурсов соответствующей направленности и платили неплохо, поскольку Ясмина, будучи по образованию филологом, делала свою работу профессионально.
Ночью мне не спалось. Я все думал, почему главный предложил мне контракт для Ясмины. Она еще не вполне восстановилась после болезни и выглядела намного более худой, чем была раньше. Но это на удивление придавало ее облику некую ауру утонченности. До больницы Ясмина подкупала всех своей неугомонностью и веселым нравом, своими свежими гладкими щёчками, полудетскими алыми губами и блеском голубых глаз. Что-то проскользнуло во взгляде главного, когда он говорил со мной о контракте – какой-то сторонний интерес. Всё усугублял тот факт, что главный был уже дважды женат и, в конечном счете, развелся с обеими женами. Ему исполнилось 37, и он находился на пике своей мужской красоты и стати. Я не раз слышал разговоры о его новых романах, все ждали, что он снова женится, однако главный не спешил.
Всё это крайне напрягло меня, хотя я не понимал, на что он надеется. Ясмина его знать не знала. Она проснулась и пошла в туалет, а когда вернулась, я спросил ее:
-Ты была знакома с ним?
Ясмина удивилась:
-С кем?
-С моим руководителем.
-Нет. Никогда не встречала его раньше и даже не знала, как он выглядит. А что такое? Почему ты говоришь о нем ночью?
-Как-то странно мне, зачем ему контракт с тобой? Под видом твоего заработка он что-то задумал?
-Мне не нравится всё это, – сказала она и обняла меня, – Но если я откажусь, он затаит негатив против тебя. Поэтому я соглашусь.
-Согласишься?! – изумился я и даже отстранился от нее, чтобы увидеть, не смеется ли она надо мной.
-Да, соглашусь, – улыбнулась Ясмина хитрющей улыбкой, – Ты говорил, что он уже два раза разводился и постоянно девушек меняет? Хочет свободных отношений? Хочет внимания от многих женщин? Даже таких, как я, замужних, стороной не обходит, желает подтверждения неотразимости своих мужских качеств? Давай, устроим ему это. Ты ведь знаешь меня, он сто раз пожалеет, что связался со мной, я ему мозг так вынесу, что он еще и приплатит тебе, лишь бы ты забрал меня и расторг контракт миром, а не через суд. Давненько я не разминалась.
-Но ты еще не окрепла после болезни!
-Вот и поправлю здоровье за счет этого кобеля.
-Мина, зачем? Я с ума сойду.
-Ты всегда и от всего защищаешь меня. Пришло моё время защитить тебя.
***3
Генеральный был приятно удивлён и тут же распорядился подготовить контракт для Ясмины, а нам принесли кофе и бутерброды. Меня напрягало то, что Ясмина улыбалась ему самой своей обворожительной из улыбок. И он не сводил с нее глаз, словно меня не существовало, и я лично не сидел рядом с ней. Но моя жена улучила момент и быстро пожала мне руку. Так она пыталась поддержать меня, однако это также являлось условным знаком, чтобы я ушел и оставил их вдвоем, что далось мне непросто.
Я видел из опенспейса, как он наклоняется к ней, и оба они смеются. Раньше я не имел причин ревновать Ясмину, да и теперь знал, что все это лишь игра с ее стороны, однако ревность начала медленно разрастаться в моей душе. А потом генеральный повёл Ясмину в павильон, где обычно работала съёмочная группа. Там он должен был представить ее режиссеру и продюсеру. Я посещал студию пару-тройку раз, чисто для ознакомления, по роду моей работы мне не приходилось соприкасаться ни с кем из них. Хотя продажи, которые я распределял, напрямую зависят от рекламы. Но я мало что понимал в том, как и что нужно снимать, да и не особо интересовался этим. Однако теперь все изменилось. Оба, и режиссер, и продюсер, сейчас показались мне похотливыми мужиками с сальными взглядами. Хотя наверняка они привыкли к множеству моделей обоих полов, привлекаемых фирмой для рекламы брендовой одежды и обуви, производимой тремя нашими фабриками. Именно я занимался планированием и распределением потоков производимой нами продукции. Однако непосредственно в выборе образцов одежды и обуви для рекламы я никогда не участвовал. Но сегодня я под видом текущего сбора информации о количестве малых партий готовой одежды для бутиков, появился на фабрике, куда главный привез Ясмину. Я спрятался в цехе раскройки тканей и оттуда наблюдал за ними.
Мастер показывал им новейшие образцы, и Ясмина указывала то на один, то на другой. Мастер все аккуратно записывал и кивал. На мой взгляд, Ясмина выбирала слишком долго и слишком многое из образцов. А потом они с генеральным уехали на фабрику обуви. Еще имелось небольшое производство аксессуаров.
Ясмину привезли домой из ресторана почти в 23 часа. Она не была пьяной и наверняка почти ничего там не ела, потому что набросилась на еду, приготовленную мной.
-Почему так поздно и чем все завершилось? – спросил я, пытаясь скрыть раздражение.
-Всё зашибись, Гарик. Он уже в экстазе.
-Что? О чем ты?
-Я заказала для примерки 24 комплекта одежды из пяти коллекций, тридцать пар обуви и столько же разных аксессуаров. Он пытался мне объяснять, что рекламировать нужно всего три последних бренда, но я сделала вид, что не слышу его. Отказать мне он не смог.
-А что контракт? – спросил я недовольно.
-Ааа, это? В сумке, возьми, почитай. Умора. Мне, филологу, подсунули такое бездарное сочинение. Мало того, как я понимаю, юридически там просто масса ляпов. Но главный пункт – моя гордость. По нему я имею полное право расторгнуть контракт на любом этапе без каких-либо санкций. Он у меня еще ужом будет виться, хлыщ похотливый.
-Похотливый? Он что-то намекал? Смотрел на тебя?
-Смотрел. Жжёный перец, на людях держится в рамках. Но я доведу его до ручки, он еще рад будет со мной миром расстаться. Урод озабоченный.
-Зачем тебе 24 комплекта одежды?
-Не нужны они мне, совершенно. Я не прикоснусь к ним, неужели ты думаешь, что я буду их примерять или тем более носить? И обувь, и аксессуары. Это всё для выноса мозга твоему главному. Захотел получить покорную куклу? Сам окажется клоуном.
-А что было в ресторане?
-То, что и предполагалось тобой и мной. Подкаты под благовидными предлогами. Комплименты, предложения пообщаться вне работы. Я внимательно слушала, чтобы понимать, до какой черты он упадет. Он упал ниже плинтуса. Нет, все было упаковано в приличные одежды, он умеет говорить интеллигентно и уважительно. Но его взгляды и попытки якобы случайных прикосновений… меня ведь не обмануть, ты знаешь. Он из тех, кто не считает порядочность основной чертой мужчины в вопросах отношений с женщинами. Насколько я поняла, ему все равно, замужем женщина или нет, он понятия не имеет, что такое настоящие чувства.
Я знал. Несколько прецедентов уже показали мне то, как Ясмина чувствует людей. Двое моих приятелей перестали быть ими, поскольку, будучи в курсе, что Ясмина моя девушка, после якобы искреннего интереса к разговорам на профессиональные журналистские темы, откровенно пытались подкатывать к ней. А ведь она предсказала мне их действия задолго до того, как каждый из них забыл о порядочности. Были и еще моменты в компании, где я тусовался раньше, но все их она пресекала в зачатке. А для меня многое встало на свои места, псевдо дружбы перестали существовать, я ограничил общение с теми из моих знакомых парней, которые допускали фривольности не только по отношению к Ясмине, но и к другим девушкам. Она сделала меня почти консерватором в этом смысле. Впрочем, после того, как она стала моей женой, большинство моих знакомых воспринимали нас неразлучной парой, что решало многие вопросы. Ведь я перестал посещать компании без нее и отвергал любые подобные предложения.
***4
Мы познакомились на художественной выставке. Ясмина долго стояла перед одной работой, которая привлекла и меня. Довольно продолжительное время мы оба на некотором расстоянии друг от друга стояли перед картиной и смотрели на нее.
-Правда, завораживает? – сказала Ясмина. Я промолчал, а она начала рассказывать об авторе, которого, как оказалось, знала лично, поскольку брала у него интервью для своей статьи в сетевом журнале. Я слушал и смотрел теперь уже не на картину, а на Ясмину.
-Хотите за меня замуж? – спросил я ее.
Она замолчала на полуслове, внимательно посмотрела на меня и сказала:
-Хочу!
-Почему? Вы ведь меня не знаете.
-Я вижу вас, этого достаточно.
Потом мы гуляли по городу, потом целовались. Однако поженились мы только через полгода, когда она показала почти все, на что способна. Чтобы я не обольщался и знал, с чем мне придется столкнуться в будущем. И первый год нашей супружеской жизни чуть не довел нас до развода. На самом деле так Ясмина приспосабливалась ко мне. Её вымораживало моё спокойствие, и она всеми силами пыталась выводить меня из равновесия. Однако я не поддался ни на какие её ухищрения, чем и покорил ее окончательно. Но наше противостояние в первый год не являлось чем-то определяющим, всё это были только игры с ее стороны. На самом деле так она сопротивлялась сильнейшему сексуальному притяжению, которое испытывала ко мне. Ей не пришлось признаваться в этом, поскольку именно это притяжение лишало ее сил в борьбе со мной за первенство в аргументах, используемых ею в наших спорах. Споры эти касались, прежде всего, бытовой стороны жизни. Я быстро научился соглашаться с ней во всем и этим лишал ее пищи для продолжения очередного спора, поскольку в моем согласии с ней по любому поводу она сразу ощущала моё истинное желание – тут же, на ковре или на кухонном столе, заняться с ней любовью. Все остальное со временем пришло в норму: она чего-то хотела – я неизменно соглашался с этим. И неважно, что потом она вполне могла изменить свои желания, осознав, что они либо не рациональны, либо их предмет просто нам не по карману.
Наши пять лет совместной жизни мы отметили на природе. Ясмина ощущала наше родство именно природным, естественным. И, действительно, на природе мы оба чувствовали прилив чувств, словно вдыхали его со свежим воздухом. Быт по сравнению с этим казался уже несколько искусственной средой для
