Почему мы способны смеяться?

Животные никогда не смеются, а человек оказался способен оценить комизм ситуации и использовать эту оценку для собственных целей, основной из которых является не только развлечение самого себя, а отвлечение от бед и тягостей жизни, которые он осознает, но сделать ничего не может.
Трансформация в комизм собственных невзгод тем самым стала необыкновенно эффективным способом отвлечения человеком себя от них. Подобным отстранением от жестоких реалий жизни в смехе человек освобождается от условностей бытия, интуитивно ощущая их временность и несовершенство.
Таким образом. внешним выражением этого любопытного превращения несчастий и трагедий в отвлекающий от них комизм служит смех, животная составляющая которого исходит от рефлексов, подобных реакции на почесывание, а также от инстинктивной реакции на угрозы, например, в виде рычания, тогда как сущностная составляющая смеха определяется самосознанием в форме отношения к некоторым бедам и несчастьям как к абсурдности неожиданного происшествия с собой или, предпочтительно, с другими. Несуразность этого, выпадая из рамок известного порядка, вызывает непроизвольное веселье или ироническую ухмылку от того, что и «сверху» не удается уследить за порядком в «общежитии».
Поэтому первопричина смеха – это непроизвольное понимание несообразности, нелепости ситуации, тем не менее, воспроизводящейся в реальности в той или иной жизненной или искусственной форме. Этим интуитивным пониманием вызывается невольное превосходство над ситуацией, которое находит выход в бурной звуковой форме, подобной кашлю, или - в сотрясении всего тела, напоминающего судороги.
Удовольствие и удовлетворение от этого понимания не доходит до фиксации в уме как суждение, а немедленно переходит в облегчение через звуки, приносящие разрядку, бодрость и приток энергии от прорезавшейся в явном виде недостаточности бытия.
В противоположность этому отношению, стандартные беды, регулярно причиняющие страдания и огорчения, вызывают плач пострадавших и сочувствие окружающих.
Причем, в отличие от сожалений или огорчений от происходящих несчастий, часто вызывающих слезы, приносящих тем самым разрядку, но только в форме упадка сил и наступающей меланхолии, реакция на происходящее в виде смеха проявляется от удивления его нелепостью, что приводит не к страху, а к заинтересованности этим необычным нарушением привычного распорядка.
Сама по себе необычность ситуации в виде ее нелепости или неправдоподобности чаще всего складывается как искусственное или естественное проявления какого-то события или предмета в той сфере, где их не должно быть, что роднит такого рода происшествия с процессом творчества, который характерен поиском нового и необычного.
То есть, если непосредственной угрозы это происшествие не несет, оно может вызвать удивление, переходящее в интерес своей нелепостью, которая, в свою очередь, может повлечь за собой непроизвольное чувство превосходства над ним, возникающее из-за интуитивного понимания этой нелепости или даже глупости, что отражается или в ухмылке, либо в хмыкании,
При отсутствии непроизвольного желания выделить забавную сторону происшедшего с его абсурдностью получается, как известно, человек без чувства юмора.
В иерархии человеческих особенностей, смех, которым называют это отчетливое хмыкание, стоит выше сожаления или огорчения не только потому, что и животные от страданий могут плакать, но потому, что любого человека страдать можно заставить, а смеяться из-за принуждения он не способен, так как искренний смех бывает только непринужденным.
Этой особенностью пользуются юмористы как с эстрады, так и в своих писаниях, уровень таланта которых определяется умением совмещать несочетаемое как бы правдоподобно и эффектно, просто и не слишком поверхностно.
В жизни, как правило, все смеются над посторонними нелепостями, так или иначе затрагивающими их, но некоторые индивиды, особенно продвинутые в осознании себя в качестве личности в противоречивом и меняющемся событийном мире, способны хохотать и над собственной глупостью вместо слез и сожалений.
Подобная непроизвольная реакция на нелепость не всегда, но часто превращает неприятную ситуацию в комедийную, что так же, как и вера, облегчает жизнь, отвлекая человека от бед и тягот жизни, которые он видит, понимает, но ничего сделать не может, кроме как посмеяться над ними, что не характерно для животных, поскольку они не осознают собственное существование во времени, и им тем самым не требуется отвлечение от событий бытия, к которым они способны только адаптироваться без стремления изменить его и себя вместе с ним, оставаясь только на уровне ощущений, но не добираясь до уровня представлений, воображения и абстракций, без которых комичность ситуации представить невозможно.
Таким образом, смех отвлекает человека от тягостной действительности. И в этом он сходен с верой.
Следует также отметить двусторонний характер смеха, возникающего при взаимодействии потребителя информационных потоков, вызывающих смех, и его источника, которым может быть не только внешний, но и он сам, поскольку каждый человек обладает самосознанием, и, стало быть, критичностью.
Тот, кто хочет попытаться вызвать смех представлением своих комичных изъявлений, кроме собственного таланта, должен соблюсти определенный баланс между оригинальностью изрекаемого или показываемого, характерной остротой вплоть до парадоксальности, их глубиной, а также простотой, граничащей с глупостью (простоватость). Всё это впору выразить оксимороном: вот ведь, бывает так, что, вроде бы, так и быть не может.
Насколько это сложно, видно из того, что за всю историю человечества, авторов забавных и насмешливых высказываний, увлекающих всех своей необычностью, простотой и вместе с тем глубиной, набралось намного меньше, чем признанных писателей-беллетристов, если, конечно, не считать авторов анекдотов, скетчей и подобных им, характерных своей пошлостью, и вызывающие смех одной вульгарной публики, которая способна смеяться даже при демонстрации ей голого зада.
А это указывает на то, что смех и юмор не равнозначны, поскольку смех может инициировать любая нелепость, не угрожающая жизни, а изрекаемое или письменное высказывание может быть отнесено к юмору, то есть будет смешной для аудитории, только при определенном сочетании нелепости с глубиной содержания и простотой формы, которая должна отличаться лаконичностью, а также доступностью для любой аудитории.
То есть для смеха достаточно лицезрения нелепой, но нестрашной ситуации, нарушающей устоявшийся порядок, в которой кто-либо попадает в глазах аудитории в глупое положение, вызывающее насмешку над этим идиотом – так называемый, площадной юмор.
Что касается собственно юмористических высказываний, формируемых авторами, то вызвать ими смех или улыбку можно, если удастся соблюсти определенный баланс между оригинальностью изрекаемого, его глубиной и простотой, продемонстрировав их связность в ориентации на нарушение устоявшегося порядка.
В частности, отсутствие глуповатой простоты сводит высказывание, в лучшем случае, к сатире, отсутствие глубины – к плоской шутке, а недостаточная оригинальность – к банальности.
В данном случае, под простотой надо понимать непритязательность и естественность выражения вплоть до его глуповатости, что дает человеку как бы превосходство над ситуацией, предполагая не только удивление, но и насмешку над ней.
Поэтому серьезность высказывания, несмотря на его оригинальность и глубину, может вызвать уважение или даже восхищение, но не смех.
В качестве примера можно привести несколько великолепных сентенций польского сатирика С. Е. Леца.
- Надо умножить количество мыслей так, чтобы на них не хватило надзирателей.
- Окно в мир можно закрыть газетой.
- Мечта рабов – рынок, где можно было бы покупать себе господ.
- Замыслы попадают в голову изнутри.
Если высказывание лишено глубины мысли, то, несмотря на ее оригинальность и простоту, оно сводится к плоской шутке в виде расхожего выражения или газетного анекдота, например:
- Из дневника холостяка: «Помыл пол., вытер пыль, помыл посуду, почистил ванну и туалет, приготовил ужин. Хочется жениться на себе…»
- Жена – мужу:
- Вот, обрати внимание, наш сосед каждое утро, уходя на работу, целует свою жену! А ты почему так не делаешь?
- Да я ее даже не знаю!
В том случае, если высказывание теряет значительную долю парадоксальности, она становится не более чем тривиальностью, как, например, такие сентенции российского юмориста М. М. Жванецкого:
- Кто женился на молодой, расплатился сполна: она его не увидит молодым, он ее никогда не увидит старой.
- В России появились первые в мире разорившиеся бедняки. Ни одного разорившегося банкира, и масса разорившихся бедняков.
Тому же М. М. Жванецкому в некоторых высказываниях вполне удалось найти баланс между оригинальностью, глубиной и простотой изрекаемого, дав образцы полноценного юмора, например:
- Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве.
- Женщинам можно всё. Им нельзя давать время для раздумий.
Подобный баланс во многих своих высказываниях нашел знаменитый американский писатель Марк Твен, например:
- Об этом человеке известно только то, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел - неизвестно.
- Не думаю, чтобы она могла мне понравиться, разве что на плоту в открытом море, да и то если решительно нечего будет есть.
- Для поцелуя нужны обе руки.
Настоящий юмор, вызывающий улыбку, то есть истинно забавное, проскальзывает и в некоторых высказываниях Козьмы Пруткова, например:
- Не всякий генерал от природы полный.
- Приятно поласкать дитя или собаку, но всего необходимее полоскать рот.
- Щелкни кобылу в нос – она махнет хвостом.
Любой источник юмора, действительно вызывающий смех или улыбку у всех, непременно несет содержание в форме, отражающей привычки, традиции аудитории или индивида, а также их любопытство, иногда доходящее до интереса.
Только такое взаимодействие между источником информации и ее потребителем способно произвести резонанс, выражающийся в безотчетном смехе или улыбке, которые не что иное, как фактическое признание чужой креативности в форме удивления, носящего в данном случае сугубо безотчетный, но заинтересованный характер
Таким образом, удивление как реакция на неожиданную ситуацию, приводящая как животных, так и людей к страху или вызывающая у них любопытство, способна породить у человека, в отличие от животных, и смех.
Какова же коренная причина подобного отличия человека от животных?
Такого рода причиной, как смеха, так и целеполагания и креативности, присущих только людям, может быть лишь самосознание человека, коренным образом отличающее его от остальных живых существ.
Именно оно вывело его в конце концов из мира преобладания ощущений в мир абстракций, интересов и представлений.
Поэтому интерес человека к новому проник и в сферу нелепостей бытия, интуитивное понимание которых, если оно обращено к явлениям или предметам, сочетающим в себе не только абсурдность, которая может напугать, но и простоту,