пограничным расстройством личности) Мэрилин Монро.
Наверное, у Леночки просто какое-то другое расстройство личности,- цинично, и в то же время, как впоследствии выяснилось, пророчески, думал Джонни. В частности, он был уверен, что Леночка никогда не сказала бы от чистого сердца то, что М. Монро так порывалась сказать людям в своём последнем интервью:
«Нашему миру на самом деле требуется реальное чувство родства. Всем: звёздам, рабочим, неграм, евреям, арабам. Мы все братья. Пожалуйста, не воспринимайте это как шутку». А Леночке, судя по всему, было наплевать на судьбы негров, рабочих, евреев, арабов. Да что там! Складывалось впечатление, что её не очень-то беспокоит судьба даже тех людей, кем она систематически и беспардонно пользуется!
Как и ожидал Джонни, на той неделе Леночка не приехала к нему ночевать, хотя и заверяла, что обязательно сделает это в один из дней. Это очень его расстроило. Он чувствовал, что происходит какая-то существенная негативная перемена в её общении с ним, но не мог себе это объяснить до конца. И понимал, что спрашивать у неё также бессмысленно, т.к. она не сознается, и будет врать. Он остро почувствовал это, когда Леночка позвонила ему в субботу утром. И в ответ на прямой вопрос, почему не приехала, хотя и собиралась, заявила, что не расстраивайся, в другой раз приеду. Мол, я просто не хотела приезжать к тебе пьяная, а то ты опять скажешь, что я к тебе только пьяная и езжу. Хотя Джонни действительно говорил такое, он также знал, что она назвала всего лишь отмазку, не реальную причину.
Сам тон, которым она разговаривала, показался ему каким-то неприязненным, а потому неприятным и даже унизительным. Стоило ему на мгновение задуматься, перед тем, как ответить на её вопрос, как она спрашивала его: «ну чего ты тупишь-то? Или я тебя от чего-то отвлекаю? Ты там занят чем-то важным? Дрочишь, что ли?» Джонни не выдержал и заявил ей открыто, что ему не очень приятен её разговор с ним в таком тоне, а потому он, пожалуй, лучше пойдёт заниматься своими важными делами, подрочит и всё такое. И он уже собрался закончить этот окончательно расстроивший его разговор, как Леночка сказала примирительно: «Ну вот. А я хотела с тобой встретиться, в кино сходить». В кино необъяснимым для себя образом Джонни никак не мог найти свои перчатки и шапку, что только усугубляло презрительное отношение со стороны Леночки.
В кафе, куда они зашли после киносеанса, она неприязненным образом высказала ему, что он всё время тупит и тормозит. Мол, ты слишком много думаешь. Естественно, Джонни всегда знал за собой эту рассеянность и задумчивость. Но почему-то она стала говорить с ним об этом только сейчас! Но надо было ей что-то отвечать, и он не придумал ничего лучшего, кроме как сказать ей, как он переживает, что она им недовольна и что она его оставит. Но, сказав это, по её презрительному взгляду он мгновенно понял, что ему не следовало ей этого говорить. В таком его ответе она не могла не увидеть слабость и зависимость, которые провоцировали её ещё активнее вытирать об него ноги. Вслух же она произнесла: «Я же говорила тебе, что ты мне нужен. Что ты мне будешь нужен всегда! Как мне это тебе ещё объяснять?». Когда они вышли вместе из кафе, и он немного провожал её в сторону её дома, она сказала: Ты знаешь, что у меня сейчас никого нет. И я хочу с тобой спать. Но для этого мне нужно видеть в тебе мужчину. А ты ведёшь себя как девочка. Постоянно устраиваешь истерики и жалуешься мне на меня. Да, мы с тобой в любом случае будем общаться. Но пока ты так себя ведёшь, мы так и будем встречаться здесь, ходить в кафе и в кино, и ничего больше между нами не будет. Потому что представляешь, я тебе скажу, что беременна, а ты скажешь, что переживаешь и убежишь! А я буду стоять, как дура! Джонни почему-то стало обидно от этих слов. Ему захотелось сказать: да хрен ты угадала! Я в таком случае спрошу: от кого? Потому что при твоём очевидном моральном облике хрен знает, где и с кем ты там трёшься! Однако почему-то сказать ей он этого не решился, и стоял с полуоткрытым ртом, глядя на Леночку растерянным и обиженным взглядом.
В следующую субботу к нему приезжали клиенты сразу за тремя компьютерами, а потому было много работы и было не продохнуть. Но Джонни тешил себя мыслью, что сможет порадовать Леночку тем, что денег прибавилось. Не тут-то было! В самый разгар общения с клиентами ему позвонила Леночка. Джонни перезвонил ей и сказал, что сейчас не может с ней поговорить, потому что у него дома находятся люди, которые пришли к нему по делу. Однако Леночка стала настаивать, чтобы он с ней поговорил во что бы то ни стало. Мол, люди твои могут подождать. Объяснять ей что-то в такой ситуации было бесполезно, и после нескольких попыток призвать её к пониманию, Джонни был вынужден просто сбросить. Однако Леночка не унималась. Она названивала ему раз за разом. Наконец, убедившись, что Джонни не собирается отвечать на её звонок, Леночка написала смс: ладно, я всё поняла. Её сообщения только добавили ему нервозности в непростом и без того разговоре с клиентами – южанами, привыкшими торговаться из-за каждой мелочи, словно на базаре. Когда они ушли, Джонни ответил на смс: что ты поняла? На что получил в ответ: уже не важно. Я сделала для себя выводы. Естественно, это расстроило его ещё больше.
На следующий день Джонни снова стал жаловаться Леночке на Леночку. Пытался ей объяснить, что она постоянно ведёт себя как злюка, и тем делает хуже не только окружающим, но и в первую очередь себе. На что Леночка ответила, что вот такая она злюка. Мол, её мама постоянно говорит ей, что она вредная злыдня. По её словам, они не могут с мамой находиться в одной комнате, т.к. это неизбежно ведёт к конфликту.
1 апреля позвонила Леночка и сказала, что 3 числа приедет в гости. Джонни сначала обрадовался, а потом отправил ей смс-ку о том, что понял, почему она сообщила ему про это 1 апреля. Однако Леночка подтвердила свои планы. Поэтому в ночь на 3 апреля Джонни усиленно прибирался у себя в квартире. И тут... его взгляд упал на руль, подключённый к компу, который стоял в спальне. И Джонни не смог отказать себе в удовольствии погонять немного, до глубокой ночи, после чего просто плюхнулся спать. Проснулся он утром от звонка Леночки, которая сказала, чтобы меньше через полтора часа он встречал её на Профсоюзной. Джонни тревожно осмотрелся по сторонам: тут не убрано, там что-то валяется прямо на дороге. Мало того что по времени своего выхода он уже катастрофически опаздывал, так ещё и маршрутки долго не было. Зато пробки были на месте! А потому, когда он не успел приехать к месту встречи даже на 20 минут позже назначенного Леночкой срока, она позвонила ему, обругала матом и сказала что поедет обратно. И тогда Джонни стал снова делать то, что с ней ни в коем случае нельзя было делать. По крайней мере, в таком количестве. Он пытался оправдываться, извинялся, просил её не уезжать обратно. Когда Джонни наконец встретился с Леночкой, она не хотела с ним разговаривать, а лишь ругалась на него матом. Он же продолжал просить у неё прощения. Наконец, она резко сменила курс, и объявила, что сейчас они вместе поедут в какой-то магазин, расположенный недалеко от его района. Джонни поинтересовался, есть ли у неё деньги с собой. На что Леночка ему ответила, что она с ним, а потому деньги у неё есть. Естественно, сначала такой ответ показался ему хамским и унизительным, однако он сообразил, что если скажет сейчас, что у него нет с собой денег, то она пошлёт его и вернётся домой. Вначале эта мысль ещё больше разозлила его, настолько, что он сам захотел послать её и уехать, но потом немного успокоился и решил, что если уж на то пошло, он сам был неправ в этой ситуации. Ведь практически любая женщина на её месте просто повернулась бы и уехала, а потом больше никогда бы с ним не общалась. А Леночка, хотя и преследует в этом свои корыстные интересы, фактически даёт ему ещё один шанс.
С этой мыслью он отправился с Леночкой по обувным магазинам, чтобы купить ей туфельки. Зайдя в магазин, Леночка словно преобразилась. Она сразу оживилась, у неё загорелись глаза. Глядя на её поведение в магазине, Джонни узнавал себя в 12-13 лет. Естественно, она была злее и эгоцентричнее по природе своей, но кое-что общее всё же было. Подобно тому, как тогда, в его детстве, он ходил со своей мамой по магазинам, с интересом изучая ассортимент, а затем выклянчивая у мамы покупку того, что ему понравилось, так же и Леночка теперь клянчила у него. Ведь хотя она сейчас была почти в два раза старше, чем он тогда, в некотором смысле она находилась примерно на той же стадии внутреннего развития. И подобно тому, как он тогда был ужасно несознательным, интересуясь футболом, девочками, а также кое-какой техникой и другими вещами, она сейчас интересовалась мальчиками и шмотками. Поэтому, хотя он всё больше убеждался, что нужен ей теперь исключительно для доения его на деньги, он просто уже не мог, не хотел взять и отнять у большого капризного ребёнка этот праздник. Тем более теперь он знал: в её жизни на самом деле так мало радости!
Как и следовало ожидать, после пары часов хождения по магазинам и посещения МакДака Леночка заявила, что «сегодня мы к тебе уже не успеем. Но ты не обижайся – приеду в следующие выходные». Естественно, Джонни расстроился, однако не столько в силу самого факта, сколько из-за того отношения к себе, которое, как он чувствовал, за ним стояло.
Потом они поехали в Леночкин район и продолжили шоппинг там. Когда она купила, наконец, себе всю обувь, которая ей была нужна, уже начинало темнеть. Джонни подсчитал оставшиеся финансы и констатировал вслух, что с ней одно разорение. Это разозлило Леночку, и она протянула ему обратно купленную ей обувь. Мол, забери себе, если тебе жалко для меня. Естественно, Джонни не стал этого делать, и они пошли вместе в сторону Леночкиного дома, чтобы немного её проводить. При этом Леночка, словно стремясь его наказать, начала разговор о мужчинах и женщинах, постепенно превращавшийся из абстрактного во всё более оскорбительный и унизительный для Джонни. Наконец, Джонни захотел положить предел её наездам, и заявил: я, конечно, понимаю что ты мужененавистница...
По лицу Леночки Джонни сразу понял, что при этих словах она пришла в ярость. Но, в то же время, как ему показалось, в какую-то фальшивую, наигранную, артистическую ярость, не содержащую в себе реальных человеческих эмоций.
- Что?!
- Мужененавистница!
- Да пошёл ты на ХХХ!
После такого обмена любезностями Джонни развернулся и пошагал обратно. Через несколько минут ему позвонила Леночка и сказала, что она извиняется за то, что послала его так далеко. Однако он оскорбил её так, как никто и никогда её не оскорблял. И что она не знает, как она сдержалась и не влепила ему пощёчину. Джонни, однако же, расценил весь её пафос не как выражение реальной, искренней обиды, а как инструмент наказания его за то, что он сказал нечто ей не нравящееся. А ещё через какое-то время она прислала ему смс с извинениями. Однако Джонни почему-то был уверен, что она сама не знает толком, за что извиняется, не говоря уже о том, что она на самом деле ни в чём не раскаивается.
В один из следующих за той сценой дней
