что в реальной жизни вряд ли смог бы так же. Для этого он был слишком трусливым невротиком, у которого было слишком много страха, экзистенциальной, метафизической тревоги. Всю жизнь чему-то учиться, развиваться, стремиться к чему-то, чтобы потом из-за «понтов», или чтобы кому-то что-то доказать, нарушить правила и быстрее всех приехать... в судебный морг? Нет, это было не для него. Если у него в этой жизни и могла быть какая-то смелость, то она состояла в том, что он по многим важным вопросам не шёл за стадом, а занимал собственную, независимую позицию. И победителем он мог быть, лишь отстаивая, доказывая и доводя до сведения других свою позицию, приобретая знания и решая новые задачи, на которые ранее не удавалось найти ответы. Примерно такими соображениями он поделился с Леночкой, чем, как и ожидал, вызвал с её стороны ещё большее отвращение.
Однако, несмотря на всё более негативное отношение к нему, она не брезговала связывать с ним вполне определённые планы. Так, она однажды заявила, что ему не стоит покупать себе машину, потому что он на ней мало того что сам разобьётся, так ещё и людей угробит. А потому он должен купить машину ей. «Муся! Я хочу машинку!» Джонни находил примечательным, как при этом она словно исходила из того, что
в хозяйственном плане он был её мужем. Сначала, правда, он был в наивной растерянности относительно того, каким образом она может планировать, что к тому времени, как он соберётся купить ей машину, она всё ещё будет рядом с ним. А потом сообразил, что это на самом деле никоим образом не ограничивает: она же может всё это время где-то шляться, спать с кем угодно направо и налево, по-прежнему считая при этом, что машину должен подарить ей именно он. Джонни всё время ловил себя на мысли, что постоянно исходит из стереотипа, выработанного в процессе общения с женщинами, имеющими совесть. Такая женщина ещё и не возьмёт ценный подарок от человека, с которым у неё нет брачного союза, интимной близости и всё такое. Потому что иначе она будет себя чувствовать неловко, что она ему тоже что-то должна, что он так потратился на неё и т.д. Некоторые, чей неблагоприятный жизненный опыт отучил их верить в альтруизм, начали бы видеть в этом какой-то подвох. И только Леночка готова была воспринимать такие подарки как должное, как нечто само собой разумеющееся. Очевидно, у неё просто в принципе не было того, что другие люди привыкли называть совестью.
Хотя чисто теоретически Джонни прекрасно понимал, что надо избавляться от этого паразита, и чем скорее, тем лучше, его в то же время тянуло к ней, словно магической силой. Это особенно отчётливо проявилось в его общении в тот период с другой девушкой.
Когда в апреле стало ясно окончательно, что с Леночкой ничего хорошего не светит, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей о ней, Джонни стал потихоньку зависать на сайте знакомств «кобра». Там он познакомился с милой девушкой, которую звали Оля. Она работала секретарём в какой-то фирме, и представлялась ему одной из немногих молодых представительниц этой профессии, которую он не хотел называть секретаршей, и уж однозначно никогда – секретуткой. Оля также всегда хотела быть психологом, а потому параллельно своей работе училась в каком-то то ли вечернем, то ли заочном институте. Учитывая серьёзный интерес Джонни к вопросам психологии, это сразу же открыло для них множество интересных тем. В тот год (2011) работающий народ отдыхал три дня на первые майские праздники. Из них первые два дня Джонни встречался с Леночкой, а на третий день Оля позвала его в театр. Они встретились за два часа до начала спектакля, чтобы успеть погулять и поговорить.
После короткого обмена дежурными, ничего особо не значащими фразами, Оля принялась рассказывать о наболевшем. Она говорила о том, что на улицах Москвы и ближайших окрестностей (Оля жила в Подмосковье, в Одинцово) полно гопников, мошенников, воров, бандитов, проституток и т.д. Что в таких условиях страшно жить и растить детей. А потому она очень хочет уехать в тихую, экологически чистую страну Новую Зеландию и работать там какой-нибудь гувернанткой.
В ответ Джонни сначала попробовал возразить, что и в НЗ с преступностью не так гладко. В частности, во время опроса лишь 7% молодых новозеландцев заявили о том, что они не участвовали ни в каких противоправных действиях. Кроме того, приехав туда, она будет там гастарбайтером, а гастарбайтеров не любят нигде. К тому же, в процессе разговора выяснилось, что Оля и английского языка толком не знает! И вдруг... Джонни перестал пытаться развеять её иллюзии относительно Новой Зеландии. Он неожиданно понял, что для Оли за широкими морями, за высокими горами, за дремучими лесами есть сказочная страна. Эта сказочная страна называется Новая Зеландия. И он понял, что не хочет отнимать у неё эту сказку, рассказывая, что там на самом деле не всё так прекрасно, как ей кажется.
После спектакля они с Олей долго стояли у входа в метро и разговаривали. Они оба прекрасно понимали, что больше никогда в жизни не встретятся. Джонни думал о том, что будь он нормальным человеком, мужчиной, ищущим простого мещанского счастья, семейного уюта, то он не мог бы мечтать о девушке лучше, чем Оля. А впрочем, как он может рассуждать, о чём он мечтал бы, будь он нормальным, если он ненормальный?! Так или иначе, ему нужно было быть рядом с другой ненормальной, его изумительной находкой Леночкой, какой бы полной его противоположностью и какой бы омерзительной дрянью она ни была. При этой мысли он почувствовал зябкую прохладу уже позднего весеннего вечера, подумал о том, что только не хватало ему простудиться, и распрощался с Олей.
На следующей неделе Джонни, у которого, к тому же, ввиду естественного сезонного спада в спросе накануне поры отпусков не очень хорошо шли дела с зарабатыванием денег, всё больше думал о том, что пора прекращать вообще контакты с Леночкой. Видимо, в таком его настрое не мог не сыграть свою роль контраст – прямо как небо и земля – между тем, как общалась с ним Оля, и как теперь общалась с ним Леночка. Об этом он и высказал открыто по телефону Леночке. Правда, не упоминая Олю, а просто подчеркнув, что чувствует, что он ей (Леночке) не нужен. «Давай я сама буду решать, кто мне нужен, а кто нет, хорошо?»- как всегда, не растерялась Леночка.
И всё же, несмотря на такой свой настрой, в выходные Джонни совершил чудовищную ошибку. Чтобы отложить деньги, не инвестировать и не тратить на что-то ещё, Джонни решил отдать их... на хранение Леночке, чтобы деньги на совместную поездку накапливались у неё. Естественно, Леночка могла только приветствовать такое начинание. Более того, словно извиняясь за своё хамское поведение по отношению к нему, в течение более часа, пока они сидели в ресторане и если пиццу «Филадельфия», она рассказывала ему о трудностях на работе. О постоянных конфликтах. О смене начальства. О возможном уголовном преследовании их руководство и, как следствие, возможном таскании её по судам в качестве свидетеля. О том, что неизвестно когда ей теперь снова начнут выплачивать зарплату.
Джонни даже не пытался следить за её рассказом. Он в любом случае не мог ни разобраться толком, ни проверить, что в её рассказе ложь, что просто придумано, а что нет. Да и какой смысл? Ведь он уже верно уяснил для себя основной смысл этого её рассказа – представить свою злость и своё хамство по отношению к нему как следствие ситуационных, а не внутренних факторов.
Худшие сомнения Джонни относительно того, стоит ли отдавать Леночке деньги, откладываемые на поездку, оправдались. Теперь, когда у неё были его пятьдесят тысяч, она могла как угодно вытирать об него ноги, зная, что он никуда от неё не денется. Так, через неделю она решила, что ей не обязательно с ним подолгу видеться и просто попросила его привезти ему деньги на расходы на неделю, коль скоро ей не платят зарплату. И давай опять давить на то, что «ты же не хочешь, чтобы я голодала» и всё такое. А пообщаться с ним продолжительное время, мол, она в те выходные не могла, потому что давно собиралась поехать в Подмосковье в гости к подруге.
При встрече с ней Джонни не выдержал. Просто эмоционально не выдержал. И сказал, что если он ей нужен только, чтобы постоянно брать у него деньги, то он, как уважающий себя человек, просто не видит больше смысла с ней видеться. Тогда Леночка принялась обвинять его в нарушении данного ей почти полгода назад обещания её не бросать. Мол, я поняла, мужчина – хозяин своего слова. Захотел – дал, захотел – взял обратно. На что Джонни, стараясь сохранять спокойствие, ответил, что бросить можно только человека, которому ты дорог. На что Леночка безо всяких эмоций в голосе заверила его, что он ей дорог. Джонни понял, что продолжать этот разговор бессмысленно, повернулся и понуро зашагал прочь.
Неприятный разговор продолжился днём уже с пьяной Леночкой в аське. Она рассказала ему, что много выпила. А ещё, что у неё сильно болит живот внизу. А болит он потому, что она, видимо, перестаралась, когда трахала себя новым фаллоимитатором, который ей на днях подарила подруга. Джонни понимал, что это ужасно глупо, но всё равно не мог сдержаться, и признался ей, что он сам очень хотел бы оказаться на месте этого её фаллоимитатора. На что Леночка довольно предсказуемо ответила, что к этому не готова. Потому что боится. Потому что чувствует, что не может ему полностью доверять по той простой причине, что он постоянно хочет от неё сбежать. Джонни же на это отвечал, что он никогда на самом деле не хотел от неё сбежать, но что он прекрасно понимает, что нужен ей только затем, чтобы стрелять у него деньги. Леночка же в очередной раз принялась его заверять, что он ей очень дорог. Дороже, чем она хочет себе в этом признаться. Читая эти лживые слова, Джонни почувствовал себя омерзительно противно. Ему захотелось написать ей, чтобы впредь она стреляла деньги у своего фаллоимитатора, а потом рассказывала ему, как он ей дорог. Но он сдержался, и просто вышел из аськи в самых что ни на есть расстроенных чувствах. Единственное, что его малость успокоило и даже немного развеселило, так это что если она действительно ездила к любовнику, то знал бы он, что она в своём вранье называет его искусственным фаллосом. А впрочем, какая ему разница? Фаллос – он и есть фаллос,- цинично думал Джонни.
На следующей неделе Леночка, словно параноидальный шизофреник с манией величия, неоднократно спрашивала у него, могут ли её подслушивать через телефон, когда она по нему не разговаривает. Когда она задала ему этот вопрос в первый раз, Джонни просто усмехнулся. В ответ на что Леночка презрительно заметила ему, что помнит, как однажды говорила на эту тему с одним знакомым, большим специалистам по секретным службам, и тот рассказал ей, что можно подслушивать человека даже через выключенный телефон! Джонни внутренне цинично усмехнулся о том, как паразитический образ жизни ведёт к такой ущербности в понимании функционирования окружающего мира, однако спорить с Леночкой, ссылавшейся на воображаемые авторитеты, не стал. (Впрочем, Джонни всё же был уверен, что Леночкин хвалёный «специалист» просто постыдился
