укладывался на кушетку.
Дверь захлопнулась. Затем минут двадцать стояла тишина, и вдруг один из ассистентов Шаркевича в белом халате, распахнув дверь, вышел.
- Прошу всех зайти.
Разумеется, первым, на что упал взгляд Андропова, оказался Вадик, сидевший на краю кушетки.
Это был он и одновременно – не он. Выражение лица, мимика, взгляд – все было и н о е. Вадик бормотал какие-то непонятные слова и ежесекундно вертел головой во все стороны. Естественно, предметом его наибольшего любопытства были люди: Шаркевич с ассистентами и вошедшие сотрудники Управления КГБ во главе с Андроповым.
- Пусть его посадят на стул, - тихо попросил Шаркевич.
Двое сотрудников охраны подняли Вадика с кушетки и переместили его на стул, мертвой хваткой зафиксировав в таком положении, причем Вадик даже не сопротивлялся.
- Учитывая то, что в позапрошлом тысячелетии цивилизация присутствовала в очень небольшой части планеты, он, скорее всего, не из этой части. Это дикарь. То есть, представитель какого-то первобытнообщинного племенного образования.
Предположение экспериментатора тут же нашло подтверждение.
На столе, до которого мог дотянуться испытуемый, лежал неочищенный апельсин. Взгляд Вадика упал на него, и тут же он цепким движением сграбастал плод и начал с рычанием грызть его вместе с кожурой, не обращая внимания на желтый сок, обильно лившийся по его подбородку.
Довольно быстро разделавшись с апельсином, Вадик выжидательно посмотрел на Шаркевича, в котором интуитивно почувствовал главного здесь, и что-то возбужденно промычал.
- Это он еще еды требует, - без труда догадался кто-то.
- Поест, когда очнется, - резко сказал Андропов. – Заканчивайте эксперимент. Все, что нужно, я увидел.
Вместе с сопровождающими он удалился из помещения, а двое сотрудников охраны в это время уложили что-то бурчащего Вадика на кушетку и удерживали в неподвижном состоянии, пока ассистент делал укол. Испытуемый затих, после чего охранники быстро покинули помещение.
Минут через двадцать дверь распахнулась и вышел… Вадик! Причем было видно, что он прежний, разве что чуть-чуть побледневший после наркоза.
- Мужики, кто сигаретой угостит? – довольно бодро спросил он, не заметив Андропова, который стоял чуть в стороне.
- Ты что-нибудь помнишь? – спросил его один из сотрудников Управления.
- Ни-хре-на, - ответствовал Вадик и только тут заметил Андропова. – Ой, извините, Юрий Владимирович, не заметил вас. Я вам нужен сейчас?
- Иди и кури себе. Только на улице, здесь людей не трави.
Уезжая, Андропов бросил Шаркевичу:
- Валерий Яковлевич, завтра в пятнадцать будьте в Управлении. Пропуск на ваше имя будет оформлен. Обсудим условия нашего возможного сотрудничества.
Андропов сел в черную «Волгу», рядом с ним устроился его первый заместитель Вершков, и небольшая колонна легковых машин выехала из поселка.
- Ну что, Федор Данилович, твое мнение? – спросил председатель КГБ.
- Ты что, Юра, всерьез хочешь этого проходимца под крыло взять?! – возмущенно высказался Вершков. – Он же просто какой-то фокусник цирковой, авантюрист вроде этого… графа Казановы!
- Казанова по другой части безобразничал, - рассмеялся Юрий Владимирович. - А ты, наверное, про графа Калиостро. Так вот: версия не проходит. Вадик и Шаркевич никогда не были знакомы, поэтому их сговор исключен.
- А если он вколол ему какой-нибудь мощный психотроп и на время сделал невменяемым?
- На десять минут? Федя, я хоть не врач и не фармацевт, но кое о чем представление имею. Любой препарат, в том числе психотропный, остается в крови много часов, а то и сутки.
- Тогда я не знаю, - пробурчал Вершков.
- А вот мы и поглядим, что дальнейшие опыты покажут. А курировать лабораторию будешь лично ты.
- Я?! – чуть не задохнулся от возмущения Федор Данилович. – Почему я, если я в эту мистику ни на копейку не верю?!
- Вот как раз по этой самой причине, - улыбнулся председатель КГБ.
Так в Управлении КГБ СССР на Лубянке появилось еще одно небольшое и засекреченное подразделение, именуемое «Лабораторией социально-психологических исследований», сокращенно – ЛСПИ.
Объяснять суть методов воздействия на испытуемого Шаркевич отказался категорически. Лишь сообщил нехотя, что используется сочетание физико-технических и фармакологических методов, а также гипноз. Гораздо подробнее рассказал он про ограничения, которые существуют при проведении экспериментов.
Во-первых, брать копию сознания умершей личности можно только, если с момента ее смерти прошло две тысячи лет или больше. Но не меньше. Почему – Шаркевич объяснить затруднился, он сам не понимал причины этой закономерности.
Во-вторых, «выхватывание» копии сознания конкретного человека из прошлого происходит методом слепого тыка. Как в лото, когда запускаешь куда-то руку и не знаешь, какой номер достанешь. Невозможно заранее задать какие-то параметры: возраст, пол, национальность, географическую точку. Чисто случайная выборка.
- Возможно, у американцев получилось бы поточнее, может быть, они сумели бы даже сориентироваться на какую-то конкретную личность из Древнего мира, - вдруг добавил Шаркевич.
- Откуда вам известно что-либо насчет таких исследований у американцев? – насупился Андропов, буквально прошивая экспериментатора пристальным жестким взглядом.
- Я читал в американских журналах, которые выписывал благодаря своим связям, что такими исследованиями там занимался некий Юджин Элспи, - не смутился Шаркевич. – Но он начал такую работу задолго до меня, поэтому сильно меня опережает и, несомненно, уже успел достигнуть намного более серьезных результатов. Сейчас о нем не пишут, я уверен, потому, что его эксперименты засекретили. То есть, Элспи взяла под крыло какая-то из американских спецслужб. Может - ФБР, а может – ЦРУ или АНБ.
- Хорошо. Слушаю дальше про ограничения.
- Я бы сказал, что дальше идут не столько ограничения, сколько общие правила и открывающиеся дополнительные возможности.
- И в чем состоят дополнительные возможности?
- «Искусственная реинкарнация» может быть произведена как на короткий срок, как это было с Вадимом, так и в необратимом варианте. В последнем случае «возобновляемая личность» - та, что из Древнего мира – остается в теле «замещаемой личности» навсегда, то есть вплоть до биологической смерти тела. А последнюю при этом можно считать… с т е р т о й.
- Вот это уже интересно, - оживился Андропов. – А то – «десять минут»! Слушаю вас дальше.
- Еще у нас есть возможность зафиксировать контакт с копией сознания «возобновляемой личности». Поясняю: Вадим снова стал самим собой, но копию сознания дикаря двухтысячелетней давности, которая доминировала в нем в течение десяти минут эксперимента, мы зафиксировали. И можем снова посадить ее в тело любого нашего современника, как временно, так и необратимо.
- Вообще-то, мне не нужен этот дикарь, - вслух размышлял Юрий Владимирович. – Своих таких хватает. Но сама идея мне понятна.
- Тогда, с вашего позволения, я снова вернусь к ограничениям. «Искусственная реинкарнация» любой «возобновляемой личности» может быть проведена не более двух раз. Если еще раз я мог бы подсадить этого дикаря в чье-то тело, то третий раз уже не получится. Лимит – два раза. После этого «возобновляемая личность» будет для нас уже навсегда недоступна. Выражаясь иными словами – стерта.
- А чем-то более позитивным можете порадовать? – поинтересовался председатель КГБ. – Ваши эксперименты, как я понимаю, на месте не стоят. До чего-нибудь нового в последнее время додумались?
- Есть немножко, - скромно кивнул головой Шаркевич. – Хотя «замещаемая личность» на время «искусственной реинкарнации» подавляется, у нас получается оставлять от нее фрагменты памяти.
- Поясните на примере.
- При таком способе «возобновляемая личность», то есть житель Древнего мира, сможет говорить и понимать по-русски. Не на сто процентов, но довольно основательно. Этот способ позволяет ему легче адаптироваться у нас.
- Это уже что-то, - одобрил Андропов. – А дальше к чему движетесь? На следующем этапе?
Шаркевич, видимо, готовился к этому моменту очень тщательно, потому что следующая его фраза прозвучала почти торжественно:
- Мы уже вплотную подошли к варианту, когда «возобновляемая личность» сможет получить память «замещаемой личности» - п о л н о с т ь ю !
- Подождите, я не понял, - прговорил Юрий Владимирович. – Допустим, вы пересадили этого дикаря ко мне. Он в дополнение к собственной памяти получает еще и мою. Так кто тогда это будет: он или я?
- Это будет он. А ваша память станет для него просто справочником, безо всякого эмоционального восприятия событий вашей жизни. Ведь человеческая личность формируется не только памятью, но и складом характера, восприятием мира, убеждениями, эмоциональной оценкой событий. Он сможет свободно общаться с вашими коллегами так, как это делали вы, но в принятии решений будет руководствоваться логикой человека, который только что бегал в звериной шкуре и сшибал камнями с деревьев орехи.
- Получается, что если он будет в моем теле, говорить по-русски так же, как я, знать все нюансы моей жизни, то он и на заседаниях Политбюро мог бы присутствовать в качестве меня? – возмутился Андропов.
Шаркевич улыбнулся:
- Юрий Владимирович, теоретически – да. Но только теоретически. Воспроизвести ваше поведение, мимику, интонации, походку, привычки, которые вы сами у себя не замечаете, он не сможет. У ваших товарищей по Политбюро немедленно сложилось бы впечатление, что вы какой-то не такой. И впечатление это было бы в нелестную для вас сторону.
- Спасибо, что все четко и понятно мне объяснили, - задумчиво проговорил председатель КГБ. – Знаете, я, пожалуй, сформирую для вас задание. Но уровень эксперимента должен быть выше, чем с Вадиком.
И Андропов обрисовал Шаркевичу критерии следующего эксперимента.
В качестве «замещаемой личности» в этот раз будет не мужчина, а женщина. Не из штата наших сотрудников, а совершенно случайный человек. Лучше – молодая девушка. Ее подберут методом случайной выборки. «Замещение» должно быть произведено в привычной для нее обстановке, длительность – шесть часов.
- А ведь «возобновляемая личность» из Древнего мира тоже окажется в нашем распоряжении методом слепого тыка, -заметил Шаркевич. – То есть, в равной степени может оказаться как женщиной, так и мужчиной.
- Мы подберем обстановку, где обязательно будут присутствовать зеркала. Если в тело женщины попадет личность мужчины, мы это увидим сразу по реакции на себя. В этом случае мы по этическим соображениям сразу прервем эксперимент, - сказал Андропов. – Ведь мы будем наблюдать за поведением объекта с помощью трансляции со скрытой камеры.
Этот разговор произошел в двадцатых числах октября 1977 года, накануне подготовки к празднованию 60-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
Неожиданно из воспоминаний Андропова выплыл незначительный эпизод, который имел место три года назад, но почему-то не стерся из памяти.
Тогда накануне очередного заседания Политбюро Юрий Владимирович просматривал свежий номер газеты «Маяк Октября».
