Рассказ.
«Приключение катушки с нитками».
Все мальчишки, да и девчонки, в детскую, да и в юношескую пору мечтают. Мечтают о разном, но обязательно о чём-нибудь невозможном в их возрасте. К примеру, грезят приключениями в дальних неведомых странах и мирах, встречами с невообразимыми существами, которых они обязательно победят, и попадут в невероятные обстоятельства, из которых они непременно выйдут с честью. Но случается и так, что то, что априори невозможно, происходит наяву, причём с самыми непредсказуемыми последствиями.
Как-то дома в квартирной кладовке Жорка искал свои защитные наколенники, так как тёплая праздничная погода начала мая решила открыть летний футбольный сезон на пару недель раньше обычного. Искал-искал, да и не нашёл. Зато надыбал совершенно невообразимого размера… презерватив – сантиметров сорок длиной. Точнее, целую коробку таких штуковин, сплошь вымазанных тальком. В то время презервативы были давно и хорошо знакомы всем Жоркиным ровесникам из их двора: мальчишки были просто-таки профессионалы в обращении с такими вещицами. В аптеке, где, собственно, они и покупали это, смущавшее их, и вызывавшее задорную улыбочку у аптекарского провизора – молоденькой девушки, которая, судя по всему, апостериорно и безальтернативно знала, для чего этим девятилетним пацанам такой «взрослый» товар – "Резиновое изделие №2", одна штука стоила две копейки. Продавались они в сдвоенной упаковке за пару грошей. Обычно ребята брали сразу штук десять, ну а если имелись деньжата, сэкономленные на школьных завтраках, то и побольше. Закупив эти недетские игрушки, мальчишки разделяли их между собой поштучно по-братски. И уже дальше каждый сам по себе решал, когда и где запустить их, так сказать, в работу. Потому что использование этих резинок – дело секретное и, прямо скажем, даже интимное. Ведь попасться на глаза посторонним взрослым с этими вещицами, да ещё и в самый ответственный момент, лучше уж по одному, чем коллективно: если пацанов схватили бы заруку, то, по-любому, педсовета, родительского комитета, а того гляди и детской комнаты милиции было бы не избежать. А потому – тц-ц-ц-ц!
Но обнаруженная коробка с гигантами вышибла из Жоркиной головы всё понимание о безопасности и осторожности: презервативы такого размера – это просто клад, подобных раньше он никогда не видел. Тогда он себе не смог даже нафантазировать, что делать с этой нежданной удачей. Поэтому, пересчитав найденные изделия (в неполной коробке их оказалось 10 штук), он стремглав позвонил по телефону своему приятелю Сашке, тому, что учился с ним в одном классе и проживал в соседней квартире на общей лестничной площадке:
– Сашк, привет! Зайди ко мне! – с хулиганским азартом позвал Жорка.
– Заче-ем?.. Я чита-аю… – сонным голосом еле слышно прозевал Сашка.
– Зайди, что покажу... Ты такого ещё не видел!.. – поддерживал интригу Жорка, зачем-то перейдя на шёпот, хотя дома никого не было.
– Да ну тебя..., – лениво взбодрился Сашка.
– Зайди, а то я один всё сделаю! – возбуждённо настаивал Жорка.
– Сейча-ас... – снизошёл Сашка, по-видимому, окончательно проснувшись от «чтения».
Через минуту раздался звонок в дверь. Дверного глазка в Жоркиной квартире не было:
– Кто? – дежурно спросил Жорка, хотя по длинному непрерывающемуся дзиньканью было понятно, что «свои».
– Я! – рывком кашлянул из-за двери Сашка, а заякавшее в ответ эхо подхватилось и заметалось туда-обратно по всем этажам, спросонья ударяясь во все стены, лестничные марши и квартирные двери.
Когда подъездное сумасбродство поутихло, Жорка открыл дверь. На пороге стоял Сашка, обутый в толстые колючие шерстяные безразмерные носки, заменявшие ему домашние тапочки, одетый в заправленные в них хлопчатобумажные галифе «гондонного» типа и в немнущуюся нейлоновую рубашку, застёгнутую не на те пуговицы: при этом её короткая пола была заткнута в штаны, а вторая – длинная – присутствовала навыпуск. То, что такие шаровары обзывались «гондонными», Жорка узнал лет через семь-восемь, когда после десятого класса поступал в мореходное училище и во время экзаменов вместе с другими абитуриентами, многие из которых носили подобные брюки без карманов, стрелок и застёжек, базировался в общежитии. Такие бесстрелочники, чаще всего синего цвета, походили на удлинённые ниже пяток кальсоны с пузырями на коленях. Но так как у этих рейтуз штанины всегда были длиннее ног, то их самих приходилось натягивать чуть ли не до макушки. Однако они, повинуясь Ньютону, и его, будь ему неладно, открытию, то есть неугомонной силе земного притяжения, через несколько шагов или любых активных стоячих действий неизменно сползали вниз, из-за чего коленочные пузыри оказывались на уровне голени. И соответственно собственные коленки начинали вырабатывать новые вздутости в той части штанин, которые, во вздёрнутом виде, приходились на переднюю часть бедра. И так как процесс активно-пассивного движения вверх-вниз этих ползунков для взрослых продолжался перманентно, то растянутость образовывалась, в том числе и по всему периметру входной штаниной воронки, за которую портки подтягивали к подбородку, ну, и на месте... крупа – тоже.
– Ну? Чё звал? – не отнимая пальца от звонка, спросил Сашка нарочито простецки (он так всегда говорил с ровесниками, хотя в школе учился вполне сносно и много читал).
– Гляди, что я в нашей кладовке нашёл, – с восторгом Шлимана, откопавшего Трою, но ещё не понявшего, что же на самом деле он добыл, выпалил Жорка, доставая из-за спины серую необозначенную картонную коробку, одновременно открывая её и протягивая приятелю.
Сашка, стоя на пороге Жоркиной квартиры, опершись на свою руку, протянутую к дверному звонку, – его палец, уткнувшись в кнопку, не позволял тому закончить собственную арию, – уронив нижнюю челюсть и выкатив не моргающие глаза, обратился в восковую фигуру. Подобным образом замирает удачливый фотограф, который, всего лишь одним случайным нажатием на документирующую пимпочку, инструментально запечатлевает приземление нового тунгусского метеорита: например, выйдя на балкон подымить, держа в руках свой фотоаппарат, почему-то уже заряженный особой высокочувствительной плёнкой, с уже выставленным на бесконечность фокусом и максимально короткой выдержкой, со вспышкой, заблаговременно вставленной в розетку, а кроме этого уже прильнувший к визиру и держащий палец на спуске, но не успевший ещё достать и прикурить сигарету, то есть фактически полностью готовый встретить нежданное, которое принесёт ему в дальнейшем репортёрский «Оскар». Объёмная картина с дверной рамой под названием «Здрасьте! Я – Ступор» была готова. Жорка расплылся в самодовольной дружеской улыбке от произведённого неизгладимого эффекта. Убрав Сашкин указательный перст от звонила, он пригласил его в квартиру.
Пока Жорка закрывал дверь, Сашка пятился из коридора в комнату, не отводя заворожённого остекленевшего взора от содержания коробки. Прошествовав в комнату, они встали по её середине аккурат под люстрой: невольные и неконтролируемые эмоции ребят вызвали у них пульсирующий нескончаемый поток псевдонаучных и совсем ненаучных идей. Но все эти идеи-затеи были отвергнуты самими же их генераторами. Все! – от идеи привязывания утюга к одному концу находки и подвешивания её за другой к потолочному светильнику, с целью посмотреть, насколько эта штуковина растянется, до той, чтобы завтра же принести её в школу: во-первых, чтобы похвастаться тайной её владением, а во-вторых, может коллективный разум одноклассников намыслит что-либо эдакое – феерическое.
В итоге они вернулись к предложению, которое пришло в голову с самого начала – использовать этих монстров так же, как и аптечные покупки, представлявшимися теперь лилипутиками на фоне этих верзил. Сашка так и сказал:
– Сейчас в ванной всё подготовим и затащим её на чердак… И там впихнём... Да так впихнём!.. А?!.. А чё?!.. – предвкушая несусветное, заговорщицким шёпотом сбивчиво протараторил Сашка.
– Ну-у… – сомневаясь, полу-согласился Жорка. Но тут же передумал. – Не-е!.. Не получится… Как мы её туда вдвоём затащим?.. И потом как?.. Да у нас с тобой ни духу, ни сил не хватит! – уверенно колебаться Жорка.
– Миху позовём… И Андрюху тоже… Они точно согласятся – вчетвером мы это ловко прокрутим, – настаивал без особой убеждённости Сашка.
– А если их не будет дома? – продолжал увлечённо парировать Жорка, с блеском согласия в глазах с такой классной идеей. – Проковыряемся… А у меня мама с работы скоро должна прийти… А соседи?.. Да и народу на улице уже полно… Увидят – что мы скажем?..
Все эти рассуждения окончательно сбили их с толку.
– Давай его надуем! – наконец предложил Жорка самую простую, понятную и легкореализуемую идею. – Посмотрим, какого размера он станет, пока не лопнет.
Жорка передал приятелю один из «презервативов» из коробки. Сашка стал надувать его, словно обычный воздушный шарик. Но когда размеры шара превзошли Сашкин рост, он, зажав пальцами место вдувания, тяжело дыша, просипел:
– Ну, и долго ещё?..
– Хватит, – расстроенно прервал его Жорка, – бесполезно! Потрогай... – он мягкий. А до хвостика в конце воздух вообще ещё не дошёл.
Держа шар вдвоём, они потихоньку выпустили из него весь загнанный туда Сашкой объём. В сдутом состоянии «презерватив», пройдя первое испытание, стал в два раза длиннее своих нетронутых близнецов.
Тут Жорку осенила идея идей – супергипермегаидея:
– Пылесос!!!
– Чё? – то ли не понял, то ли нерасслышал Сашка.
– Пы-ле-сос!!! Мы сейчас надуем шар пылесосом! – загорелся Жорка и забежал в кладовку.
– Какой пылесос?!.. Как ты им надуешь?.. Он же в себя дует... – закричал ему вслед Сашка.
– Это у вас «в себя». А наш и так, и этак может! – горделиво перебил его из кладовки Жорка, уже взобравшийся на высокий, сделанный его отцом деревянный табурет-стремянку, чтобы достать с антресоли их уникальный агрегат.
Пылесос назывался «Ракета». Это была настоящая баллистическая ракета. Конечно, ни Жорка, ни Сашка тогда – в середине 70-х – не знали, да и не могли знать, как выглядит межконтинентальная угроза и защита. Но то, что их домашняя «Ракета» – это РАКЕТА, – никаких сомнений у Жорки не было: быстро надуть – раз, быстро сдуть – два. Да и шильдик на корпусе размашистым почерком с большим наклоном букв возвещал – «Ракета». Точка!
Пылесос «Ракета» выпуска 1957 года был ровесником Жоркиной старшей сестры, которая теперь училась в медицинском техникуме и находилась сейчас там на занятиях: он был куплен их родителями в том же году в обычном хозяйственном магазине. Вот только тот обычный магазин находился в необычном городе, которого не было ни на одной географической карте: ни Мира в целом, ни СССР в частности. В том городе, как раз и делали те самые антивоенные предупреждения. А ещё, тогда в этом городе жили и работали их родители до тех пор, пока они всем семейством не переехали на ПМЖ в Москву
