Выйдя из зала, он занял место, позволяющее незаметно наблюдать за ней. Она стояла в окружении людей и что-то оживленно объясняла, активно помогая словам руками. Ее жестикуляция была настоль пластична, словно она танцевала индийский танец. Она не была ни молода, ни стройна, ни стильна. Ни намека на косметику, темные волосы гладко причесаны и убраны в пучок, а строгая двойка костюм не оставляла места для мужских фантазий. Но ее лицо светилось такой мягкой улыбкой, что от него было сложно оторвать взгляд, а голос настолько звучал бархатисто и приятно, что хотелось его снова и снова слушать.
- Виталий Дмитриевич, - вырвал его из раздумий баритон его помощника Олега. Парень был шустер, молод и амбициозен, и всеми силами старался соответствовать столь высокой должности, подсознательно убирая из своего функционала слово «на побегушках». Себя он считал практически вторым лицом в компании за близость к руководству.
- Да, - слегка рассеянно отозвался он: чего?
- Вы точно хотите вложиться в этот проект?
- Да, хочу. И это не обсуждается. – Резко отрезал он, и тут же, смягчив голос, добавил: а что тебя смущает?
- Нет ничего, - быстро затараторил помощник: просто я подумал, может мне ее позвать сюда и представить вам? Вы же будете самым крупным инвестором, пусть знает, с кем имеет дело.
- Не суетись. Мы сами подойдем, - ответил он, вызвав недоуменный взгляд Олега, в голове которого стремительно пронеслось: «Сами?? И это он, к которому даже представители мэрии на поклон приезжают?? Сам подойдет?!! Это что-то новенькое!». Но свои мысли помощник оставил при себе, с интересом тронувшись за начальством.
Аккуратно протиснувшись сквозь толпу, он подошел к ней вплотную. Тут же из-за его спины выскочил Олег и торопливо заговорил: Ирма, разрешите вам представить, Виталий Дмитриевич, ваш новый инвестор!
Она полностью развернулась к нему и, внимательно осмотрев, широко улыбнулась и протянула руку: «Рада с вами познакомиться!». Ее ладошка была такой теплой и мягкой, что он удержал ее дольше, чем позволял этикет. Она что-то говорила о важности своего проекта, а он слушал ее, но не слышал. Качаясь на волнах ее голоса, он думал об одном, что за столько лет она нисколько не изменилась. Особенно глаза. Они все еще такие же - живые, умные, темно-изумрудного цвета. Глаза, в которых он когда-то мечтал утонуть.
Он кивал головой в такт ее словам, но память уже унесла его в далекое прошлое, где они оба учились в одной школе, ходили одними коридорами и где случилось то, что никак не стиралось из его воспоминаний.
Школа не была тем местом, где он любил бывать. При любом удобном и неудобном случае он стремился прогуливать и математические формулы, и стихотворные шедевры классиков. Болтаться без дела ему нравилось больше, чем ломать свои зубы об гранит знаний. Будучи рослым не по годам и физически крепким, он быстро при помощи кулаков сделал себе репутацию отпетого хулигана, по которому где-то там «плачет тюрьма», как любила повторять завуч по воспитательной работе, мечтающая выставить его за порог школы, как только он окончит восьмой класс. «Сорока», а именно так его окрестила местная шпана, с не меньшим нетерпением ждал этого момента. Ждал и видел себя на заводе у станка, независимым от звонков и «двоек» по химии. Но до свободы был еще целый год, который он и проводил, болтаясь без дела, в компании таких, как и он, любителей проказ и драк. В тот вечер они бесцельно обходили дворы, как вдруг увидели двух девчонок на качелях. Те весело болтали, тихо раскачиваясь.
- Упс, рёбя, это моя однокашка, - произнес один из парней, прозванный за огненно-рыжую шевелюру «Огоньком». И компания дружно рванула к девчонкам, не успевшим их вовремя заметить и скрыться. Громко ржа и выкрикивая всякие непристойности, парни начали раскачивать качели с такой силой, что казалось еще немного и сидушки вместе с ношей совершат настоящий кульбит. Как не странно, но девчонки не визжали и не звали на помощь, а, молча вцепившись в поручни руками и поджав ноги, всеми силами старались удержаться, чтобы не слететь. Это лишь раззадоривало парней, и они толкали всё сильнее и сильнее. Как вдруг одна из девчонок, резко вытянув ноги вперед, сильно ударила «Огонька» в грудь. Парень, отлетев и ударившись об землю спиной, застонал от боли. А девчонка, притормозив качели и спрыгнув с них, встала перед компанией, что сгрудилась в растерянности над другом, а затем, сузив глаза, спросила: «Хватит или кому-то добавить?». Ее голос звучал так уверенно и так властно, что парни почувствовали себя шпаной, прихваченной завучем курящими за углом школы. Оторопев, они тупо перетаптывались с ноги на ногу, а она, крепко взяв подругу за руку, ушла. Он смотрел ей в след, пытаясь понять, как эта мелочь в шапке с красным помпоном сумела вызвать ранее неизвестное ему чувство стыда за дурацкий поступок. Он мог бы одним щелбаном сложить ей позвоночник в сапожки, а вместо этого смотрит ей вслед с каким-то странным чувством, похожим на уважение.
- Ну, она у меня завтра попляшет, - сплевывая землю, зло произнес «Огонек», усаженный друзьями на скамейку.
- Заткнись! Я сам с ней разберусь! - Произнес он. И вся компания дружно уставилась на «Сороку», для девчонки это не предвещало ничего хорошего.
На шалости больше не тянуло, потому, сдав на руки матери подбитого друга, все разошлись по домам. Всю ночь «Сорока» ворочался и никак не мог заснуть. Как только он закрывал глаза, так перед ним вставало лицо той девчонки. Ее сложно было назвать красавицей, но глаза. Огромные, с густыми ресницами, темно-изумрудного цвета. «Черт тебя побери!», - ругнулся он и зарылся с головой в подушку.
Утром он знал о ней всё. Что зовут ее Ирмой, что она на год его старше, что спортсменка и активистка, что учится на одни четверки, а живет одна с мамой в серой пятиэтажке рядом со школой.
Звонок после первого урока он встретил около кабинета литературы, где занимался восьмой класс. Первые устремившиеся на перемену тут же глазами наткнулись на его фигуру, что подпирала подоконник. О случившемся вечером в классе знали все, и все ждали продолжения. Ирма же вышла из кабинета спокойно, неся в руке дипломат с учебниками. Бросив небрежный взгляд в его сторону, как ни в чем не бывало, продолжила шествовать на следующий урок. Он пошел за ней следом. И так было весь день. Он появлялся перед кабинетом со звонком, провожал до следующего кабинета и исчезал, чтобы снова появиться со звонком. Одноклассники Ирмы перешептывались, строя все возможные догадки, чем же дело закончится. Но «Сорока» просто ходил следом. Не приближаясь, молча и не делая резких движений. Ходил день, неделю, месяц. Позже Ирма, смеясь, говорила подружкам, что он лишил ее девичьего счастья. В школе между фойе были небольшие темные переходы, где мальчишки из младших классов пытались «полапать» восьмиклассниц за начавшие созревать формы. Девчонки визжали и отмахивались от приставаний сумками со сменкой. Но Ирму никто не трогал. Завидев силуэт «Сороки», мелкое хулиганье вжималось в стенки и старалось стать невидимой.
Он ходил за ней не только по школе. Она часто видела его на стадионе, сидевшем на дальнем ряду и пристально всматривающимся в то, как она тренируется. Как не странно, но этот огромный парень с угрюмым лицом не вызывал у Ирмы страха, скорей какое-то необычное любопытство. Очень быстро она привыкла к своей «вечной» тени, и даже искала его глазами, а, найдя его темный силуэт за каким-нибудь столбом, чувствовала спокойствие, словно он приносил ей удачу.
А что же сам «Сорока»? Порой он себя чувствовал полным идиотом, над которым обрела власть девчонка, что была ростом «метр с кепкой» и весила не больше барашка. Вечерами он сотню раз зарекался, что больше не будет смотреть в ее сторону, а утром снова стоял напротив двери кабинета и ждал ее. Его компания давно гуляла без него, первая же шутка про «жениха и невесту» закончилась разбитым носом, и больше парни старались не трогать «Сороку», оставив его наедине с его ходьбой по следам этой пигалицы. Он же либо следовал за Ирмой как тень, либо валялся на диване, постоянно вспоминая ее. В ней ему нравилось всё – и то, как уверенно она держит спину, и то, как смешно откидывает назад косичку с коричневым бантом, и то, как прикусывает нижнюю губу, читая книжку. Она стала для него чем-то очень дорогим, но одновременно таким недосягаемым и неуловимым, словно греза из сна. Казалось бы, протяни руку и можно ощутить тепло ее плеча, но какая-то, ранее неизведанная, ему робость, не позволяла вольностей такого рода. То была мечта, которой нельзя касаться. Если бы ему в тот момент кто-нибудь сказал, что он влюбился, «Сорока» бы, не задумываясь, отмахнулся от этого. Он был уверен, что чувства - это всего лишь девичьи фантазии, собранные в тетрадки в виде романтичных стихов и сердечек, а истинный мужик всегда свободен от ванильной россыпи. Да, и она не была той девочка, о походе с которой в кино, мечтали все мальчики школы. То ли дело Людка из десятого «Б», высокая, аппетитная блондинка с длинной челкой и в вечной мини-юбке, открывающей сексуальные коленки. Такую не грех и поприжимать в темноте на последнем сеансе. А эта… просто пигалица, где «ни кожи, ни рожи». Но что-то неуловимое влекло к ней. И день за днем он продолжал за ней бродить.
Пока однажды она не изменила привычный ход событий. Совершая очередной проход от кабинета до кабинета, она вдруг остановилась и, резко развернувшись, подошла к нему вплотную. Они стояли друг против друга, глядя глаза в глаза. Он почувствовал легкую растерянность, словно всегда был уверен, что невидим, а тут его раскрыли. А она спокойно стояла и смотрела на него своими огромными глазами темно-изумрудного цвета. Затем так же спокойно спросила: «Я тебе нравлюсь?».
Неожиданно он почувствовал, как его уши начинают гореть и становятся красными. Растерявшись окончательно, «Сорока» буркнул что-то невнятно и, дернув плечом, быстро скрылся за ближайшим поворотом. Больше она его не видела. Позже она узнала, что он перевелся в вечернюю школу. И это было последнее, что она о нем слышала.
[justify]Он никогда и никому не признавался, что просто сбежал от ее глаз, в которым мечтал утонуть, но так и не нашел в себе
