Даниловна при посещении допытывалась: «Это за ту машину, что я повредила, ведь так? Тебя просто вычислили, а на Лару подумали, что это я. Подтверждаешь?» – «Подтверждаю», – соглашался он, чтобы сделать ей приятное и делал предложение стать его личным телохранителем: тогда он точно никому не подставится. «Сначала пусть перестреляют остальных твоих телохранительниц, тогда и я подъеду», – отвечала школьная подруга.
Сабина из ситуации, в которую сама себя загнала, вывернулась шикарно. На следующий день принесла лежачему больному новый мобильник со словами: «Только попробуй не реагировать». И каждый вечер теперь у них был часовой телефонный разговор. Новости о клубных делах перемежались мнениями о фильмах, книгах, странах и путешествиях. «Это она твой интеллект охмурить хочет», – реагировала Лара. «Самую мою бесхозную часть», – смеялся он и с удовольствием слушал ловкую охмурительницу.
Когда явилась с целой корзиной своих дачных фруктов Леночка, Алекс как бы случайно расспросил ее о Демко: «А ему во время болезни вы что носили?» Та, ничего не подозревая, поведала, что бывший босс был чемпион по скрытому тщеславию все копил деньги на лучший в Москве пентхаус и моторную яхту на Истре. Причем хотел это одновременно и сразу. Но по слухам даже его молодая модель-сожительница, когда он вылетел из «Арго», и та вильнула от него хвостом. Так что пазл на некую карьерную месть вроде бы сложился.
Дважды посетил Пана Директора и Костя Беркутов со своим прежним занудством насчет открытия частной киностудии. В первый раз даже показательно включил в палате ТВ, по которому уже третий день показывали «Бригаду», мол, вот оно будущее сверхприбыльное фильмопроизводство. Второй раз явился на пару с Жоркой, как уже созревшего для сериалов продюсера. «Созрел-то созрел, но предупреждаю: душу из тебя вытяну своими придирками, сто раз еще пожалеешь», – из последних сил отбивался Хаза. – «Согласен – вы только запустите сперва». Сказав еще раз подумать на заданную тему, Алекс отправил горе-режиссера восвояси и грозно воззрился на Жорку:
– Смысла запускать одну восьмисерийку нет никакого. А потом что? Если делать студию, то хотя бы сразу два-три проекта запускать.
– Я ему уже это говорил. Он свое: еще два проекта явятся сами – закон любой новой киностудии.
Перед своим отъездом в Питер в половинном составе к Копылову явилась труппа «Арткафе». Пели осанну главному продюсеру за московские гастроли, развлекали анекдотами из своей театральной жизни (как будто он их об этом просил), ну и конечно снова намекали, чтобы он взял их на полное спонсорство. Отжатие у банкира Вагина лишних пятидесяти тысяч зелени добавило Алексу некий энтузиазм, и он пообещал, что если не сам, то добудет им подходящего денежного мешка.
Кстати, выяснилось, что еще два театра-студии (из Питера и Поволжья) рвутся на гастроли в «Арго» и готовы принять у себя копыловских скаутов, дабы показать им свои спектакли. Тут тоже, как и с сериалами, останавливаться и закрывать зрительский зал на замок не имело смысла. Кому ехать вопроса не было, разумеется, Жорке и кому-то из дам.
Еще одной приятной новостью стало принятие со второго захода в Минюсте их НКО «Фонд Поэта». Жорка снова нетерпеливо бил копытами:
– С чего начнем? Начало обязательно должно быть самым убойным.
Алекс день думал и придумал:
– Давай нашу старую тематическую выставку сделаем. Только на этот раз с убойным призом. Скажем, двадцать тысяч тугриков. И никаких вторых-третьих мест, никаких коротких и длинных списков. Нобелевская премия должна быть большая, но одна.
– Нас же размажут за нашу вкусовщину.
– А и пускай. Прелесть Нобелевской премии как раз и состоит в ее периодической ошибочности. От этого она только еще больше в фаворе.
– А что у нас есть эти лишние двадцать тысяч?
– Есть пятьдесят. Тридцать тысяч мы отложим для годовой премии нашего Фонда.
– Ну ты даешь! – В восхищении Жорки не было привычной иронии.
3
Возвращение Алекса в Клуб было триумфальным. Ту дискету с видеороликом стрельбы Хазин получил вовсе не от милиции или Глотова, а от охраны «Арго», и ее до этого посмотрело сто человек (неисповедимы пути человеческих и служебных связей).
Если раньше Копылову приходилось только косить под Дона Корлеоне, то теперь он и был таким Доном Корлеоне только местного пошиба. Не приходилось уже даже приветствовать персонал дружескими фразами, просто можно было кивнуть на приветствие и с надутой физиономией пройти дальше – все принимали это за должное и почти обязательное. Про его возраст все как-то дружно забыли, ведь уже накопился целый сценарий его громких поступков и деяний.
– Бог любит троицу, – тут же прокомментировал новый имидж Пана Директора Жорка. – Разобрался с наркотами и качками, отбился от киллера, теперь имеешь право на полноценное убийство – никто тебе слова не скажет.
– Ухитряешься на ровном месте добыть славу боевого вояки, – отметила Ева.
– А не обидно тебе попасть под такую мелочную бандитскую разборку? – донимала Даниловна.
– Теперь тебе точно без телохранителей никак, – делала вывод Сабина.
– Вы похоронили для наших дам миф, что культработники ни на что мужественное не способны, – сообщила Леночка.
На Лару тоже снизошел отблеск всей этой славы. Первой леди ее еще не называли, но какую-то промежуточную ступень к этому она уже заняла. Симпатичный берет, надвинутый на правую сторону, который она теперь носила и в помещении, придавал ей даже некую импозантность и полуцарственность. Тоже могла часами никак к Алексу не обращаться, но все знали, что все (или почти все) ночи Алекса принадлежат ей. Свои четкие стойла (дамы, пардон) заняли и Сабина с Даниловной. Первой уже хватало вечерних телефонных разговоров, вторая понимала, что ее редкие (два-три раза в неделю) наезды в «Арго» романтическому флеру не способствуют и тоже рассчитывала уже лишь на авантюрно-криминальные акции.
Как-то само собой повелось, что Пан Директор стал практически невыездным. Отныне все деловые партнеры (включая Аникея и прочих толстосумов) на переговоры могли являться только в «Арго», где срочно были оборудованы помимо Директории еще две тайные приемные комнаты, куда со служебного входа вела прежде наглухо закрытая отдельная лестница. Вдобавок к этому была начата работа по превращению трех комнат бюджетного блока в полновесную жилую квартиру (прятаться так прятаться).
Наличие собственной охраны тоже было узаконено. Тут даже вышел один замечательный анекдот. В третий или четвертый день по возвращению, когда Алекс вместе с Сабиной и финдиректором обсуждали очередные траты на что-то гипертворческое, в Директорию ворвалась очкастая дамочка с прической «Одуванчик».
– Это называется сволочизмом! Богатенькой еще больше дохода, а бедному – пошел вон! – разорялась она, посверкивая некрасивыми очками.
Через минуту выяснилась, что она жена того самого Гены, которому Алекс сломал руку и который до сих пор без работы. Изнуренный непрерывными попреками жены, Гена покорно остался в приемной, дожидаясь результата атаки своей супружницы.
– И чего же вы хотите? – вопросил Алекс.
– Компенсации. За потерянную работу и простой. Хотя бы.
– Он тоже здесь? Пусть войдет.
Гена вошел. В светло-коричневой кожаной куртке он выглядел еще громадней, чем тогда возле «Арго». Рука еще была на перевязи.
– Когда гипс снимают?
– Послезавтра, – первой ответила жена.
– Пойдете ко мне на работу?
– Если хорошо платить будете – пойдет, – Гене опять не дали ответить.
– Своя машина есть?
– «Лада-девятка».
– Сорок ненормированных рабочих часов в неделю, хоть днем, хоть ночью и восемьсот баксов в месяц.
– Тысячу двести, – снова вставилась жена.
– Семьсот.
– Хотя бы тысячу.
– Шестьсот, – торговался Алекс.
– На своей машине и за копейки, – спорила жена.
– Ну Аня, – взмолился муж (не немой, однако).
– Соглашайтесь, дальше будет только меньше, – посоветовала Сабина.
– Снимут гипс, подъезжайте, – подвел черту Пан Директор.
Славная парочка выкатилась за дверь.
– Странно, что ты его жене еще работу не предложил, – подытожил с улыбкой Никита.
– Попросит – предложу, – Алекс был в своем репертуаре: «Империя может только расширяться».
– Ты действительно у нас принц на белом коне, – дополнила Банкирша. – Папа говорит, что принц должен не только уметь управлять людьми, но и вести их к победам.
– На том стоим, – от всей души согласен был Копылов.
Через два дня у него вдобавок к Сенюкову на «Шкоде», добавился еще и Гена на «девятке», который парковался только со стороны служебного входа, чтобы без пафоса уносить Пана Директора на тайные встречи. Необходимость носить бронежилет, получать права на ношение боевого оружия, и сдача нормативов контактного боя нисколько не смутили нового водилу, наоборот: «Хоть тут мужиком себя можно почувствовать».
Впрочем, поездок у Алекса действительно сильно поубавилось. Ну к Лавкину, ну к Стасу с Зацепиным, ну к Нилу с Вадимом, ну к Даниловне на рюмку чая или в магазин к Хазину. Последнее было едва не самым частым. Десять не десять, но часов шесть в своем новом магазине Жорка теперь вынужденно торчал. Впрочем, маленький отдельный кабинетик совсем не мешал ему заниматься своим поэтическим редакторством, готовя новых стихотворных звезд, готовиться к экзаменационной сессии на своем истфаке, читать английские и испанские тексты.
[justify] Плюс к этому явилась у князька Хазина идея заделаться драматургом. Контакт с «Арткафе» и с полурежиссером, полудраматургом Борей Гучковым не прошел для Жорки даром. Полгода назад еще в Питере ворвался он к старшему князьку с выпученными глазами и сообщениями, что через двадцать лет весь средний класс на планете накроется медным тазом – уж очень убедительна была
