помалкивать.
– Внимание, группа Крамера! Почему замолчали? Как у вас дела? – тон координатора Проекта, генерал-полковника Саммерса, был спокоен, и, как всегда, деловит.
Понимая, что и правда, их молчание подзатянулось, Крамер «доложил»:
– Докладывать пока не о чем, сэр. Всё ещё не просверлили внешний слой. Глубина отверстия уже два дюйма. Согласно инструкциям, всё ещё охлаждаем через каждые полдюйма.
– Вас понял. Продолжайте.
Бригада Крамера «продолжила». Однако почти сразу сверление пришлось закончить: обороты резко подскочили, и Майк поторопился вынуть из отверстия дюймового дивметра сверло.
– Сэр! Похоже, мы преодолели первый слой! Внутри – темно… Вводим камеру!
Миниатюрная камера на гибком шланге с мощным прожектором пролезла в дыру легко.
– Ого! Похоже, мы попали во что-то вроде самогерметизирующейся прокладки! Эта штука уже почти затянула наше отверстие, и сейчас выталкивает оттуда и камеру! Вот, – вам видно?.. – действительно, чёрный пенистый материал вроде резины, или пластмассы, заполнил пробурённое отверстие, и, вспухнув бугорком, почти мгновенно застыл в монолитную, похожую на пемзу, пробку.
– Полковник! – Крамер всегда чихать хотел на весь этот официоз, и теперь, когда работа пошла, обращался к координатору, опуская, как всегда, именно первую часть его чина (генерал вначале, конечно, дулся. Потом – плюнул.), – У нас есть первые образцы. Можем передать на анализ стружку от верхнего слоя, и кусочки той пенистой дряни, что находилась за ним, и сейчас заткнула нашу дырку. Но – вам же и так всё видно?
Действительно, Саммерсу всё было прекрасно видно – камеры снимали всё с двенадцати точек, и во всех возможных диапазонах, с увеличением и без…
– Присылайте. – Координатор сопел в микрофон весьма сердито, но тон его не изменился.
Майк занёс контейнер с обозначенными «образцами № 1 и 2» в шлюзовую, и вышел.
Все известные земной науке бактерицидные и обезвреживающие реагенты в аэрозольном, жидком, и прочих вариантах, не говоря уже о стерилизующих излучениях, сейчас же были обрушены на вожделенные кусочки «чужого».
Пока длилась эта процедура, Крамер вяло переругивался с генералом: он считал, что можно бурить прямо по старым следам – пенистый материал уже затвердел, и создал вокруг их дыры жёсткую пробку. Так что больше ничего им пока не угрожает.
Как раз к моменту окончания процедуры обеззараживания был достигнут компромисс: Крамеру разрешили бурить, но – при условии мгновенного прекращения, «если что-то пойдёт не так!» На что он, вполне в соответствии с традициями, только пофыркал.
На преодоление чёрной пенистой пробки и слоя чего-то вроде алюминия толщиной в полдюйма, что оказался в полуфуте под ней, ушло всего пять минут.
После чего чёртов пенистый материал полез снова.
Ещё пятнадцать минут ушло на переругивание, предположения, и ожидание, пока и эта пробка застынет. И ещё пять – снова на бурение.
Ещё полфута после алюминия занимала прочнейшая пластмасса. Крупицы её, вынесенные сверлом на поверхность, вместе с алюминиевой стружкой, составили, соответственно, Образцы 3 и 4. На отбор и передачу их снова ушло время.
После пластмассы снова пошёл цементированный металл, но куда тоньше – всего несколько миллиметров. Так что ещё минут через пять после очередной остановки на охлаждение, сверло снова завращалось легко, а по краям его зашипел, конденсируясь в тугие струи и туман, воздух изнутри.
– Внимание! Группа Крамера! – Саммерс отреагировал традиционно – то есть, так, как считал наиболее безопасным для людей, – Отойдите все подальше!..
– Ура, – вяло констатировал Крамер, не спеша, впрочем, сдвинуться и на дюйм, – Наши выкладки оказались верны. Внутри, действительно, сохранился их воздух… Правда, не знаю, насколько он соответствует тому, чем был первоначально!
– Вы это о чём, профессор? – поскольку Крамер звал его полковником, то и генерал-полковник считал своим долгом отвечать взаимностью, не упоминая всех заумных титулов и званий маститого Лауреата Нобелевских… и т.д. – Почему бы это он стал отличен от… э-э… исходного?
– Ну, это просто. Возможно, этой махине миллион лет. Ну ладно – десять тысяч. Вот представьте: вы берёте большую прозрачную банку. Помещаете туда комок земли, червей, семена, мышей, мушек дрозофиллов (это вообще любимые существа всех учёных!), наливаете немного воды, – и ставите у яркой лампы.
Пока лампа горит – всё хорошо. Растения растут, дают кислород, мышки кушают семена, и… э-э… какают, удобряя… Хм. А теперь – выключите свет. Всё погибнет, загниёт, и разложится: бактериям и грибам, обитающим в почве, кислород не так нужен, и они полностью изменят всё, что мы заложили в банку изначально.
– Большое спасибо за лекцию по популярной экологии… – яда в тоне «полковника» не заметили бы только мушки-дрозофилы. Ну, или «бактерии с грибами»… – Я впечатлён. А теперь – конкретно. Что там у вас за состав?
– Хм… – профессор просмотрел данные анализатора, засунутого им прямо в поток воздуха, всё ещё бьющего струёй из глубин Корабля. – Не так плохо, как ожидалось.
– В-смысле – не так плохо?
– Ну… Мы рассчитали, что це-о-два будет куда выше… Вероятно, внутри всё ещё работают какие-то лампы… или поглотители: кислород есть. И углекислый газ ещё на таком уровне, что хоть кто-то смог бы выжить! Его всего ноль один процент. Це-о-два, то есть. Кислорода – семнадцать. Азот – семьдесят три. Аргон – доли процента, довольно много метана, следы аммиака…
А знаете, Координатор – мы сможем там дышать, при крайней необходимости! – бровь профессора приподнялась. – То есть, если не найдём никого смертельного или вредоносного, атмосфера вполне… пригодная!
Теперь фыркнул уже Саммерс:
– Великолепно! – впрочем, тон его нисколько не подтверждал смысла этого слова, – Что там, кстати, с этими самыми… Бациллами и ядами?
– Сейчас, – Крамер сделал жест, и лаборанты, уже убравшие бур и задвинувшие его в «угол», если так можно сказать о круглом пространстве, подкатили другую неуклюжую конструкцию на колёсах к скважине. – Вводите.
Приёмник ввели в скважину и опустили на три фута – глубже Крамер побоялся.
На экранах перед авангардом науки и Координатором высветились цифры, и изображения – это автоматически отсканировалось пространство вокруг головки объёмом в один кубический фут…
Ого! Плохо. Пусть состав атмосферы и не представлял опасности, зато вот местные микроорганизмы, снимки спор которых сделал окуляр электронного микроскопа через световод, здорово пугали. Уж больно жутко выглядели их шипы, псевдоподии и всё остальное. Всё казалось… Чужим!
Нет, входить к таким тварям, пусть и – микро, даже в скафандрах, как-то не хочется…
– Так… Ладно, профессор. Что делать, вам известно.
– Точно. – профессор снова сделал знак, и скомандовал, – Вперёд, ребята! Автоклав!
Не прошло и десяти минут, а они уже знали главное – все микробы и бактерии из Чужого корабля прекрасно убиваются земными антибактериальными средствами! Ура.
Значит, можно сверлить дырку побольше, и лезть внутрь!
Мысль о том, что они сами – буквально ломятся в Ящик Пандоры, всё ещё грызла Крамера…
Тонку не давала покоя пугающая мысль. И ещё – какое-то странное чувство.
Словно их стабильному веками и поколениями обществу грозит смертельная опасность! Причём – всем им! Включая и Армовиков, и даже сримам, с леггами и жюсами…
В чём именно опасность – он пока не знал. Но она – есть!
И скоро все они погибнут!
На чём было основано это смутное ощущение, эта заноза, сидящая где-то глубоко в подсознании, он не понимал. Да и вряд ли это можно было понять Разумом.
Но точно знал одно – своим инстинктам надо доверять!
А вот спорить по этому поводу с Вождём – искать неприятностей на свою шкуру уже вполне известных и конкретных!..
Поэтому ночью он пробрался в отсек со стариками, и растолкал Тарпона.
Показав тому отличный кусок мяса, и сделав жест, призывающий к молчанию, Тонк вывел новоявленного «Жреца» в пещеру, и они спустились по новому склону на гладкий пол – туда, где их разговор уж точно никто не услышал бы.
Жадное и неаппетитно выглядевшее поглощение пищи стариком много времени не заняло. Облизав пальцы, и поковыряв когтем в зубах, Тарпон грозно рыгнул. После чего соизволил разрешить:
– Ну, спрашивай – чего там у тебя?..
– Тарпон, – Тонк не стал ходить вокруг да около, а сразу задал вопрос в лоб, – Мы умрём?
Тарпон поднял на него взгляд.
И там вовсе не оказалось привычного старческого маразма, злобы на всех, или равнодушия, как бывало у пожилых женщин племени. Зато там светился ясный ум и трезвый расчёт. Ответ же прозвучал категорично:
– Да!
– Да нет, ты, наверное, не понял – я имел в виду не то, что рано или поздно все мы отправимся в Рапирлу – кого убьют, кто помрёт от старости, или…
– Всё я понял. Нет, мы умрём не от этого. Я, наверное,
