– «жизнеулучшающие» решения, с ним всегда женщина – внутренний фактор. Это же вы понуждаете нас приобрести лучший дом, престижное авто, обеспечить учёбу, и всё остальное – для детей. Купить новый телевизор, в конце-концов. Хотя нас вполне устраивал старый – но! «Перед соседями и родными стыдно!»
– Ха. Должна сказать вам, «уважаемый», как говорила недоброй памяти Агнетта, что ваше видение женщин весьма смахивает на антифеминизм. И женофобию.
– Нет, отнюдь. Я не против «самостоятельности» женщин, и их амбиций. Я только «тонко» намекаю, что эти, так называемые существа женского пола, но – строящие карьеру, или не желающие вступать в брак, или иметь детей – просто ошибка природы!
– Чего?
– Как?
Теперь к нему были обращены два в меру возмущенных взгляда.
– Пардон, если смутил. Или наступил на любимую мозоль. Никого не хотел оскорбить в лучших чувствах. Просто высказал свою жизненную позицию: на мой взгляд основное и главное предназначение женщины – продолжение рода. И обеспечение потомству сытого и безбедного в остальных смыслах, существования. Престижном, статусном, комфортном – назовите как хотите.
А что женщине для этого надо? Правильно – элитный, (Ну, то есть – обладающий вполне определённым статусом и материальным достатком!) самец. И при этом он вовсе не обязательно должен быть юным, писанным красавчиком, или культуристом. Чаще – как раз наоборот: весьма старым, плюгавым и занудным. Но – богатым! Звучит цинично, но таково уж моё мнение.
– Могу сказать только одно: вы, оказывается, тот ещё пошляк и женоненавистник!
– Вот уж нет! Я женщин очень люблю и уважаю. Вернее – очень любил. Ну, до того, как э-э… – он опустил взор книзу, на трусы, – А уважаю – до сих пор. Только – не таких, как Агнетта! Или не «бизнесвумен».
А только уравновешенных, домовитых, и… Красивых.
Поскольку он, говоря это с нескрываемым интересом рассматривал их практически обнажённые тела, к которым, как ни странно было ему самому, уже что-то вполне определённое испытывал, обе женщины отреагировали:
Рахель прикрыла рукой как-то налившуюся и принявшую пикантную форму, вероятно, от того, что добавляли им в пищу, грудь, надула губы и потупилась, а Полина густо покраснела:
– Вы ещё и редкостный хам! И циник…
– Нет. Я просто – реалист. И вы это знаете. Потому что и сами такие же. Поэтому я просто констатирую факт: вы обе – очень красивы. Даже в пожилом возрасте это чувствуется: да простится мне это действительно циничное, но очень верное слово: порода! Могу сказать за себя: я рад, что со мной именно вы. Считаю это честью для меня. Горжусь. Вы именно – истинные женщины в моём понимании этого термина! То есть, мы в очередной раз убеждаемся, что нас подобрали не просто так! А через пару дней, думаю, вы и вообще будете: ух! – он показал руками песочные часы.
– Чёрт возьми. Вынуждена констатировать: вы свинья. Вернее – свин. Но и редкостный ловелас. Прямолинейный, как топор, да. Но умеющий дать женщине понять, что она… Желанна. Минуту назад я хотела вас задушить!.. А сейчас – чувствую, понимаю: мы вам и правда нравимся. И от этого здесь, – Полина взялась за грудь, – как-то теплее…
Короче: если мы здесь действительно помолодеем, и ваша чёртова импотенция, которой вы всё тычете нам в нос, исчезнет – вам придётся туго!
На этот раз уже Керк почувствовал, как горячая волна заливает лицо. Но не успел он что-то ответить, как партнёрши переглянулись и засмеялись. Однако плотоядного выражения с их лиц это вовсе не убрало! Керк пробормотал:
– Я от обязанностей по выполнению желаний женщин никогда не отлынивал. Дома остались трое сыновей и дочь. И все – материально очень даже… Но я просто не представляю, как смог бы обеспечить вас всем необходимым – здесь.
– Никак нас обеспечивать не надо. Просто выведите нас отсюда!
Керк мысленно выдохнул: наконец-то они вернулись на твёрдую почву реальности! Да и импотенция… Пока при нём. А жаль. Вот уж с чем бы он расстался без сожаления! Да и с морщинами на лице и шее. Да и с сутулостью.
Но – только не с трезвым рассудком!
Он вовсе не хотел снова оказаться «в мозгах» себя тридцати-сорокалетнего, когда обладал наилучшей «спортивной формой»…
Он поднялся на ноги:
– Вывести вас, я, конечно, постараюсь. Но вот чует моя задница. – женщины словно сговорившись, посмотрели на названный предмет, и от этого в душе Керка снова что-то засвербело: такое, что и названия не имеет! – до этого ещё далеко. Да и задачи скоро – точно будут посложней.
– Ничего. Пока мы держимся единой командой, это не так уж страшно.
– Согласен. Ну что? В предпоследний?
– В предпоследний. Если честно, уже очень хочется кушать. Так, что я готова даже проигнорировать природную лень.
– Браво, Рахель! И, если уж совсем честно, я тоже должен признаться: лень – моя подлинная сущность! (Да, собственно, никогда я не верил в учение небезызвестного Карла Маркса. Не труд сделал из обезьяны человека. А как раз наоборот: желание тратить на добывание пищи и удовлетворение своих прихотей как можно меньше усилий!)
– Это как? – они уже вошли в отрезок тоннеля, и теперь голоса звучали чуть глуше.
– Как, как… А вы считаете, что пульт от телевизора, и микроволновку с соответствующими полуфабрикатами изобрели просто так?.. Не-ет, это – порождение именно стремления к тому, чтоб работать – поменьше, а отдыхать, развалясь на диване с банкой пива – побольше. – они подошли к первой развилке коридора, и Полина вздохнула:
– Согласна. Ладно, попробуем-ка добраться и до положенных нам «полуфабрикатов». На этот раз – моя очередь «координировать».
Координация удалась: им пришлось, для разнообразия, исследовать все четыре ответвления, зато четвёртое привело их в очередной зал с пищей и водой.
Выпив всё, что удалось «выдоить», и съев шарик с, кажется, пшеничной крупой, снова приняли «комфортную» позу. Так, лежа, и обсуждали очередные два лестничных пролёта. Керк считал, что, как и в прошлый раз, начать нужно с ведущего вверх.
Однако оказалось, что дело обстоит не просто так. Лестница привела их не в зал, а в очередной коридорчик, разветвляющийся и петляющий. Пройдя три из его четырёх ответвлений, они обнаружили не зал, как надеялись, а очередную лестницу.
– Ага, вот теперь в чём дело.
– В чём же, Керк?
– Это – объёмный лабиринт. Многоуровневый. Нам придётся сложней. Но обыскивать так и так придётся каждый уровень – досконально. Зал с пищей может оказаться в любом месте.
– Проклятье. А я только приспособилась таскаться по одному уровню. Так нет: теперь приходится ещё и спускаться-подниматься внутри одного, так сказать, задания!
– Полина, не ворчите. Эти обрубки-коридоры куда короче тоннелей. И на обследование целого уровня у нас уходит куда меньше часа, как было там.
– Да я не ворчу. Просто я удивлена.
– Чем же?
– Да как раз тем, что по идее мне полагалось бы быть уставшей и раздражённой однообразием и замкнутым пространством, и к тому же сердитой на вас, пошлого циника, и мужчиноцентриста, считающего женщин полезным домашним устройством вроде стиральной, посудомоечной, и детовоспитательной машины, а я…
Ничего такого не ощущаю!
– Ваша правда. Я и сам… Это странно, да – но не чувствую себя уставшим. Рахель?
– Да, я тоже стала себя чувствовать получше. Словно вернулись те, давно забытые и с сожалением оплаканные, годы далёкой молодости. Всё верно. Мне сейчас куда легче, чем вначале. И морщины, – женщина с усилием потёрла щёки, – словно разглаживаются!
– Похоже, мы адаптировались. Или нам подбавили процент кислорода в воздух.
– Тьфу ты. Когда вы так говорите, у меня портится настроение. Давайте всё же считать, что это мы, сами натренировали мышцы, помолодели, и адаптировались!
– Хорошо, Рахель. Давайте так и считать.
На обследование предоставленных им восьми уровней объёмного лабиринта ушло не больше пяти часов. Что, как отметил Керк, как раз соответствовало их новому уровню выносливости – ноги только-только начали зудеть.
Пили и ели неторопливо – заранее договорились, что здесь и «заночуют». Керк понимал, конечно, что их «ночёвки» и «сутки» – дело сугубо условное. Но не хотелось бы совсем уж сбиться в подсчёте времени – хотя бы приблизительном. Поэтому они решили отсчитывать время как раз по «ночёвкам».
Керк облизал пальцы. Полина повздыхала, поглядывая на лоток и пипки. Рахель проворчала:
– Блин. Ваша правда, Полина: шарики могли бы быть и покрупней. Если так пойдёт дальше, плакали мои «жировые запасы». – с иронией она захватила пальцами обеих рук уже серьёзно «пожидевшие» складки на животе.
Керк, оценивший шутку, хмыкнул:
– Это – не жировые запасы. Это, как и у меня, дрябловатая кожа на месте когда-то аккуратного «пивного» животика. И если это дело рассосётся, я буду только «за».
Встряла Полина:
– Никто не обратил внимания? Мне почему-то кажется, что я и правда – как-то… Гораздо лучше себя чувствую не только в плане…
