Произведение «Бредущие сквозь Лабиринт.» (страница 13 из 26)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Фантастика
Автор:
Читатели: 280 +10
Дата:

Бредущие сквозь Лабиринт.

неопределённый жест рукой, – Моется.
– Ага. – он тоже перебрался на край постели, и присел рядом, – Как спалось?
– Плохо. Мне… Снился кошмар. Как я оказалась одна в лесу. Дикий такой лес – ёлки да сосны. Папоротники до пояса. Темно, как у… Хрен с ним, назовём, как положено: у негра в заднице. И я бегу по какой-то кривой тропке, а за спиной кто-то топает и рычит: стая волков, что ли… Слышу их всё ближе и ближе. – женщину передёрнуло, – А потом кто-то что-то закричал, позвал меня, и меня перевернуло в воздухе, и я… Вдруг оказалась в саду. Цветочки там всякие, травка мягонькая вокруг, да бабочки… Чушь, да?
– Ну, может, не такая уж чушь. Лес и волки – это, несомненно, как сказал бы любой психоаналитик – отражение твоего беспокойства, вернее, беспокойства твоего подсознания. А возникло оно от непонимания и невозможности выбраться из чуждых разуму и привычному миру, обстоятельств. То есть – этого вот лабиринта. А то, как ты спаслась…
Об этом спроси Рахель. Она проснулась, когда я стал трясти тебя за плечо и звать.
– А-а… Так это ты кричал. Ну, спасибо. Спас, можно сказать, от кошмара.
– Ну, положим, не кричал, а шептал – боялся как раз Рахель разбудить. И – всегда пожалуйста. Видишь: нам как бы тонко намекают, что и спать нам лучше… Семьёй.
– Ага. Точно! Иногда я всё же думаю, что в сентенциях недоброй памяти Агнетты что-то было, – румяная и раскрасневшаяся от явно очередной ванны Рахель возникла на пороге проёма, – Это ты сделал всё это. И только для того, чтоб проверить свою какую-то теорию о полигамии! И потешить либидо!
– Блинн… Раскусили вы коварного меня. Сознаюсь: мне всегда было одной жены – мало, и я по ночам ездил ещё и к проституткам… Ну а если серьёзно – думаю, мы не одиноки тут, в лабиринте.
Наверняка существуют и другие команды, с другим, так сказать, составом игроков.
– В смысле – другим?
– Ну, это просто. Например: два мужчины и женщина. Три мужчины и женщина. Один мужчина и одна женщина. Два мужчины и две женщины. А у нас, если вспомните, изначально было – три женщины и один мужчина.
– А почему ты думаешь, что число участников обязательно должно ограничиваться цифрой «четыре»?
– Я так не думаю. Просто лень перечислять: «три мужчины и две женщины. Пять женщин и четыре мужчины…». Вы же все эти варианты можете и сами додумать!
– Можем. Но почему-то не верится. В такое.
– Почему, Рахель?
– Не знаю. Но чувствую, что число «участников» и правда – должно быть ограничено. Хотя бы для того, чтоб по коридорам и камерам не таскалась, тычась туда и сюда, и отгоняя от сосков с водой и лотков с пищей более слабых коллег по несчастью, плохо организованная и вечно спорящая и ругающаяся толпа. Как-то это…
Не соответствует духу этого места, как мне кажется!
– Хм-м… Возможно, какое-то рациональное зерно в твоих мыслях есть. Неспроста же нам практически сразу удалось Агнетту «отсеять».
– Точно. Вначале мне было как-то… Жаль её. Думаю себе – вдруг женщина погибнет из-за своей принципиальности!
– Полина! – Рахель поправила прядь влажных волос, – Называй вещи своими именами. Не «принципиальности», а – дури! Причём – откровенной. А ещё – склочного отвратительного характера. Конечно, там, наверху, – кивок головой, – такие обычно находят себе жертву. Подкаблучника. Паровоз, который тащит по жизни её и её балованных и таких же злобно-склочно-тупых отпрысков, занимающих таким образом жизненное пространство тех, кто более достоин. Порядочен. Умён. Но я согласна была там с этим, и этими – мириться. Ведь тамто всегда можно было их послать куда подальше, сделать ручкой! Или просто самой отчалить: благо – было куда!
А здесь – куда бы мы от неё девались?
– Рахель. Ты дарвинистка? – Полина смотрела с интересом.
– Ну… Не то, чтобы совсем уж рьяная… Скорее – прагматик. Я давно поняла: здесь, в лабиринте, в этом искусственном мире, выживание – куда сложней, чем наверху. В так называемом «социуме». Здесь всё – утрированно обострено. Конкретно.
И нет заботливых родителей, друзей, воспитателей и учителей. Коллег по работе. Свободного пространства. Кучи различных рабочих мест – от полотёра до президента банка. И неспроста взяли именно нас – стариков, имеющих чёткие жизненные позиции и… Опыт. Думаю, именно это – наш опыт, и трезвый взгляд на незнакомые и непривычные обстоятельства – и имело решающее значение для нашего отбора.
И вот мы здесь: в чуждой нам среде. Созданной специально. Искусственно. Чтоб «проредить» злобных стерв, хлюпиков, идиотов, да и просто – психически неустойчивых.
И если хотим выжить, и не оказаться «прореженными», надо действовать не «по совести», и «общечеловеческой морали», а по – разуму! Да, это – должны быть, пусть даже жестокие, но разумные решения! То есть, я уверена, что просто высказала сейчас вслух те принципы, которыми в той или иной степени руководствуется в последние дни и каждый из вас.
Разве не так?!
Керк помолчал, переглянувшись с Полиной. Он не сдерживал улыбки.
Полина сказала за них обеих:
– Именно так. Я-то это осознала, когда мы только отчаливали от этой дуры. В самом первом коридоре-тоннеле. И ещё, помню, думала, что твоему терпению, Керк, только позавидовать: ты так долго пытался эту сучку вразумить!..
– Вразумить можно только того, у кого есть разум. – Рахель покачала головой, – А у этой Агнетты имелся только огромный запас злости на весь мир, и неприятие чужого мнения. Очевидно она, как всегда свойственно глупым и слабым духом, весь мир обвиняла во всех своих проблемах и неудачах. Я… Чего там греха таить: рада, что мы от неё отделались сразу, а не попытались уговорить. Или даже – силой забрать с собой.
– От этого не было бы никакого толку. Мы лишь силы бы и нервы напрасно потратили, – Керк чуть не сплюнул от воспоминаний, дёрнув щекой. – Да и весила она побольше ста двадцати кило. Мы даже втроём не унесли бы такую далеко!
– Точно.
– Согласна.
– Ну что, милые напарницы? Войдём снова в «лифт»?
– Войдём. Потому что шариков с пищей нам за это вряд ли выдадут. Значит, надо шевелить ножками. И мозгочками. И вот ещё что… Мы – не напарницы. Мы твои жёны.
– Точно. – Керк спокойно проконстатировал этот непреложный факт, – Впрочем, если уж на то пошло, я и так все силы собирался положить на то, чтоб вы не пострадали при любом раскладе.
Про себя Керк подумал, что наверняка он уже, если б возникла необходимость, и жизнью бы за них рискнул. И упирался бы до конца. И не потому, что они переспали или привыкли друг к другу. И даже не потому, что столь близки во взглядах на устройство этого и того, оставшегося неведомо где, Мира. Но…
Но он всё-таки надеялся, что его жизнь всё же пока не потребуется.
Ну, хотя бы – в ближайшее время.
 
Соски в «лифте», и правда, отказались давать воду. А лоток – пищу.
– Чёрт. Мы закончили «ночёвку». Нам бы теперь пройти дальше. – Керк, задравший голову и обращавшийся к потолку, надеялся что его слышат и понимают – услышали же пожелание насчёт ванной и «прибамбасов»!
И точно: он едва договорил, как перегородка «спальни» захлопнулась, а перегородка в противоположной стене рывком поднялась!
– Что за хрень? – Рахель как обычно называла вещи своими именами.
Керк и сам вынужден был констатировать, что иного определения странной штуке тоже подобрать пока не сможет. Узкий тонкий круг, диаметром в пару шагов, возвышавшийся примерно на дюйм над полом, и венчающая его полусфера размером с добрую тыкву. Рахель между тем подошла поближе. Вдруг она резко притормозила:
– Осторожно! Этот недоделанный Сатурн – на самом деле что-то вроде пилы! Дисковой.
– Это почему? – Полина осторожно вдвинулась в помещение, оставаясь за спиной Керка.
– Да хотя бы потому, что вращается как бешенная, и жужжит!
Керк, подойдя, опустился на колени: действительно, штуковина тоненько жужжала. И диск вращался настолько быстро, что поэтому и казался неподвижным. Полусфера, венчавшая пилу, не вращалась.
– Ну? Какие будут предложения?
– Не трогать.
– Не получится. Лотка и пипок здесь нет – значит, нам нужно эту комнату пройти. А чтоб пройти, нужно, чтоб открылась очередная дверь-заслонка. А другого препятствия, которое можно было бы «преодолеть», здесь нет.
– Ладно. Начинайте. Я лично никаких частей тела туда совать не намерена!
– Полина. Совать, как ты изволила выразиться, никто ничего, разумеется, не собирается. Потому что нет никаких сомнений, что это – действительно дисковая пила. Весьма страшное орудие, если честно. Но как же нам её… Выключить?
– Может, там, на днище, есть выключатель?
– Устами младенца… Хм-м… Керк. Ты не смог бы попробовать поднять эту штуку? Ну, взяв за верхнюю часть?
– Попробую. – он осторожно нагнулся, стараясь, чтоб ноги располагались как можно дальше от бешено вращающегося круга, и положил руки на верхушку сфероида.
Тотчас механизм пришёл в движение: «хреновина» двинулась прямо на

Реклама
Обсуждение
Комментариев нет
Реклама